Природа здесь стала более приветливой. Чахлые кустарники и выгоревшая трава кончились. Все чаще попадались свежие прохладные рощи, и вскоре мы вышли на берег настоящей реки и остановились у моста, чтобы устроиться на ночлег. Ривал предложил устроить лагерь не на берегу, а на песчаной косе, уходящей далеко в воду, но мне это совсем не понравилось. Река была неспокойна, и устраиваться так близко от воды мне казалось неразумно. Ривал сразу понял мое настроение и спокойно объяснил:
— Это опасная страна, Керован, и нам же будет спокойнее, если мы примем все предосторожности — обычные и необычные.
— А именно?
Он указал на воду.
— Вряд ли кто-то найдет здесь брод, и нам можно ждать нападения только с одной стороны.
Это действительно было разумно. Я быстро очистил площадку для нас и наших лошадей. Костер решили не разводить, хоть топлива река принесла достаточно. В реке шла своя жизнь. Я заметил несколько неясных теней, промелькнувших в воде, и сначала решил, что это просто огромная рыба. Но что-то подсказало мне, что это все-таки нечто другое, и я еще раз уверился, что в этой стране хватает тайн, в которых не стоит копаться.
Мы решили дежурить по очереди, словно были окружены врагами. Когда я заступил на стражу, нервы мои разыгрались и я готов был шарахаться от каждой тени. С большим трудом удалось мне взять себя в руки и обрести привычную сосредоточенность.
После бури небо совсем очистилось, и луна явилась в полном блеске. Вся равнина сияла причудливым узором серебряного света и черных теней, и в этой ночи пустыня жила своей жизнью. Где-то вдалеке послышался стук копыт, и наши лошади забеспокоились, а одна даже заржала. Видимо, к реке вышел табун диких лошадей. Заунывный вой собравшегося на охоту волка спугнул их. Какая-то огромная птица медленно и бесшумно пролетела над моей головой. Все это было привычным для меня и опасений не вызывало.
Тревожило меня совсем другое. Мне чудилось, что в ночи скрывается еще что-то, пристально следящее за нами, но я никак не мог понять — опасно это или нет.
Утро, как обычно, прогнало ночные страхи. Равнина вовсе не казалась жуткой, и, насколько достигал взгляд, все вокруг было спокойно и пустынно. Мы переехали через реку и направились к быстро приближавшимся горам.
К полудню мы добрались до гор. Это оказались высокие голые скалы с острыми вершинами. Дорога сильно сузилась и начала петлять, огибая скалы и следуя рельефу местности. И повсюду виднелись следы Древних. Тут и там на каменных плитах мелькали высеченные портреты. Чаще всего лица были вполне человеческие, но иногда попадались и совершенно жуткие рожи. Кое-где сохранились надписи, и Ривал, заметив их, останавливался и терпеливо перерисовывал.
Надписи Древних никто не мог прочитать, мы даже не знали, на каком языке они написаны, но Ривал не терял надежды когда-нибудь разобраться в них. Он так увлекся копированием, что полдневный привал нам пришлось делать в глубокой и узкой, как щель, долинке, расположившись в тени огромного, высеченного прямо в скале лица.
Я пристально разглядывал его, и почему-то оно показалось мне знакомым, хотя я, конечно, нигде не мог видеть его раньше. Странно было и то, что, несмотря на причудливость нашего окружения, впервые за весь поход я перестал ощущать слежку и даже повеселел.
— Почему здесь столько барельефов? — спросил я. — Посмотри, чем глубже мы забираемся в горы, тем их становится больше.
Ривал дожевал свой кусок и ответил:
— Похоже, мы подходим к какому-то важному месту — возможно, храму или святилищу, трудно сказать. Я всю жизнь расспрашивал охотников и торговцев, но никто из них до конца этой дороги не доходил.
Я чувствовал, что им владеет нетерпение и радостное предвкушение открытий. Долгие годы он собирал в пустыне кусочки и обломки Древних, а тут, похоже, открывалось что-то совершенно новое. Я и сам чувствовал что-то подобное. Мы наскоро закончили обед и поехали дальше. Дорога все так же петляла, и изображений становилось все больше. Теперь это были не только лица, но и фигуры, сцены и даже сложные орнаменты. Ривал остановился, разглядывая один из таких узоров.
— Великая Звезда! — воскликнул он восхищенно.
Вглядевшись пристальнее, я сумел найти в сплетении линий пятиконечную звезду. Она была довольно хитроумно скрыта в линиях орнамента.
— И что это значит? — спросил я.
Ривал спешился и чуть не бегом бросился к утесу, словно не доверял своим глазам. Он осторожно начал ощупывать пальцами каждую линию.
— Насколько я понимаю, это служило для вызова одной из самых Могущественных Сил, — наконец ответил он. — К сожалению, я не нашел больше ничего, относящегося к этому обряду, только изображение звезды. Но тут рисунок гораздо полнее и сложнее. Я должен его скопировать.
Он достал походную чернильницу, перо, кусок пергамента и принялся за работу. Я от нетерпения сходил с ума, глядя, как тщательно и медленно выводит он каждую черточку, поминутно сверяясь с барельефом. Наконец я не выдержал.
— Пройду немного вперед, — сказал я, и он кивнул, не отрываясь от работы.
Я проехал вперед. Дорога очередной раз повернула, и я уперся в стену. Дорога упиралась в огромную гладкую плиту, и не было видно ни прохода, ни объезда. Я просто оторопел, видя такой неожиданный и бессмысленный конец нашего пути. Оказалось, наша дорога начиналась в пустыне и вела в тупик. Зачем же ее строили? И кому она была нужна?
Я спешился и провел руками по плите. Не знаю, что я думал найти, но под моими пальцами был самый настоящий камень. Дорога доходила до самой плиты и обрывалась. Я прошел сначала в одну сторону, потом в другую — прохода не было. Справа и слева от плиты стояли колонны, словно обрамление входа. Но сам вход был перекрыт!
Я подошел вплотную к левой колонне и вдруг у ее подножия заметил что-то блестящее. Там, наполовину засыпанный песком, лежал какой-то предмет. Я присел на корточки и, помогая себе ножом, вытащил из щели в камне застрявшую там свою находку.
И вот я держал ее в руках, имея возможность рассмотреть внимательнее. Это был небольшой блестящий шарик. Хотя в этой каменной трещине он пролежал довольно долго, на нем не было ни одной царапины. Внутри шара я увидел грифона. Он был изображен с поднятой передней лапой и раскрытым клювом и очень походил на герб нашего рода. Прямо над головой грифона, в шар, было вделано кольцо, к которому, вероятно, раньше крепилась цепь.
Я стоял и разглядывал шар, пока не заметил, что он начал светиться все ярче и ярче. И, честное слово, я чувствовал, как от него идет мягкое приятное тепло. Я поднес шар к глазам, чтобы получше рассмотреть грифона, и только теперь обратил внимание, что глаза его сделаны красными, и при повороте шара они вспыхивали яркими искрами и казались совсем живыми.
У Ривала я достаточно нагляделся на всякие фрагменты и обломки, но первый раз в жизни держал в руках совершенно сохранившуюся вещь Древних. Должен ли я отдавать ее Ривалу? Но чем дольше смотрел я на этот шар, тем больше ощущал какую-то внутреннюю связь с ним, как будто вместе с его теплом в меня вливалось знание, что в этой вещи заключена определенная мудрость и определенное назначение. И я понял, что это не случайная находка, что этот шар создан для меня и дожидался именно меня. Мне даже подумалось, что, может, и правда, — мне через мать досталась частичка крови Древних, которая сейчас и реагирует на действие шара.
Я вернулся к Ривалу и протянул ему шар. С безграничным удивлением разглядывал он его.
— Настоящая драгоценность, — медленно и не очень охотно сказал он, — и это, конечно, твое.
— Просто я нашел его, — сказал я, стараясь быть искренним, — а права на него у нас с тобой равные.
Ривал покачал головой.
— Не думаю. Трудно поверить, что чисто случайно изображение грифона находит тот, у кого грифон в гербе, — он ткнул пальцем в вышитый герб на моем камзоле, продолжая рассматривать шар, все так же не дотрагиваясь до него. — В этой вещи есть своя магия, — произнес он наконец. — Ты чувствуешь его силу?
Конечно, я чувствовал, да и трудно было не почувствовать идущее от шара притяжение и тепло.
— У него много возможностей, — тихо продолжал Ривал, прикрыв глаза. — Он может показать близких людей, но прежде всего, это ключ… ключ, открывающий очень странные двери. Он будет твоей судьбой…
Ривал никогда не говорил мне, что у него есть дар ясновидения, но сейчас я всем своим существом чувствовал, что на него снизошла сила, дающая возможность заглянуть в будущее.
Я осторожно завернул шар в пергамент и для большей надежности спрятал во внутренний карман камзола.
Каменная плита, закрывшая дорогу, удивила Ривала не меньше, чем меня. Было очевидно, что здесь должны быть ворота в какое-то очень важное место, но их не было. Странно, конечно, но кто может сказать, что странно и что не странно для Древних? В конце концов, мы и так немало нашли в этом походе, и можно со спокойной душой ехать обратно.
Во время обратной дороги Ривал ни разу не попросил меня снова показать мою находку. Да я и сам ни разу не доставал его, хотя и не забывал о нем ни на минуту. Обе ночи, что мы провели в Пустыне, мне снились странные сны, но утром, к сожалению, я ничего не мог вспомнить. И вдруг меня очень потянуло домой, словно кто-то шепнул мне, что там меня ждет чрезвычайно важное дело.
Насколько неприятна была мне Ингильда, настолько же понравился ее брат Торосс, с которым я познакомилась вскоре после нашего возвращения.
Он с небольшим отрядом приехал к нам в Иткрипт на осеннюю охоту. В это время мы обычно запасали дичь на всю долгую зиму.
Он был совершенно не похож на сестру, стройный, красивый и гораздо умнее ее. А вдобавок к этому, у него был великолепный голос.
Я как-то услышала, как леди Мет шутила с женщинами, что Торосс мог бы утонуть в девичьих слезах, так много их было пролито из-за него. Сам же Торосс не слишком обращал внимание на девушек, так как был занят обычными мужскими развлечениями — скачками, фехтованием, добившись в этом хороших успехов. А мне он сумел стать другом, о котором я всегда мечтала.
Он научил меня играть на лютне, и мы с ним разучили немало песен. Он часто дарил мне цветы, или ветку с золотыми листьями, или еще что-нибудь, такое же красивое и милое.
К сожалению, мне редко выпадала свободная минутка для такого отдыха. Осенью мы готовили запасы на всю зиму: коптили мясо, сушили фрукты. Кроме того, надо было вычистить и починить зимнюю одежду.
С каждым днем леди Мет поручала мне все больше и больше работы, твердя, что скоро я стану хозяйкой в своем доме и мне надо всему научиться и набраться опыта. И я очень старалась научиться, послушно исправляя невольные ошибки, так как не могла допустить, чтобы в новом доме кто-то подсмеивался над моим неумением. Я научилась по-настоящему гордиться, когда за столом хвалили приготовленные мной блюда.
Хотя мне приходилось крутиться целыми днями и даже вечером я редко могла отдохнуть, у меня из головы не шли мысли, родившиеся после разговора с Ингильдой. И я рискнула тайком от всех сделать то, что могло прийти в голову только такой молоденькой дурочке.