От этой опасности его уберегло возвращение Карлана. Тот растер его полотенцем, что еще больше помогло взбодриться, и теперь, смыв с себя пот и грязь путешествия, Джаван почувствовал себя словно заново родившимся. Вытирая своему господину голову, Карлан обратил внимание на выбритую тонзуру.
— Повезло еще, что у Custodes не бреют наголо, как в некоторых других орденах, — заметил оруженосец, глядя на выбритый круг размером с ладонь на затылке у Джавана. — Но выглядеть будет скверно, пока волосы не отрастут. Когда это делали в последний раз, неделю назад?
— Вроде того, — отозвался Джаван. — Ненавижу ее.
Он с трудом выбрался из ванны, избегая ступать на больную ногу, затем завернулся в полотенце. Какое-то время ощущение прохлады еще сохранялось, но затем жара вновь взяла свое. Карлан тем временем принес чистую одежду.
Джаван был бы рад растянуться обнаженным на постели под балдахином и проспать целую неделю, но вместо того пришлось натянуть чистые штаны, тунику и пройти в гостиную. Там он сел у окна, в относительной прохладе. Легкий ветерок холодил кожу. Райс-Майкл продолжал развлекать его болтовней.
Вскоре появился Томейс, с первыми из обещанных документов, которые необходимо было прочесть. Затем Томейс с Карланом исчезли на несколько минут, а вернувшись, привели за собой молодых рыцарей из тех, кто сопровождал Джавана этой ночью. Среди прочих, там был и сэр Сорль Далриада, последний из оруженосцев Синхила, которых тот произвел в рыцари собственноручно. Он был на несколько лет старше, чем Карлан с Томейсом.
— Приветствую вас, сэр Сорль. — Джаван улыбнулся, когда темноволосый молодой рыцарь склонился перед ним в изящном поклоне. — Полагаю, вы тоже приложили к этому руку? — Он указал на бумаги, которые держал перед собой. — Помнится, вы увлекались юриспруденцией, еще когда были нашим наставником.
Сорль с улыбкой подтянул себе табурет и сел рядом с Джаваном, остальные двое рыцарей последовали его примеру. К ним присоединился и Райс-Майкл, облаченный в просторную тунику из тонкого белого полотна.
— Увы, мои заслуги здесь не так велики, — отозвался Сорль. — Над этим поработали еще многие люди. Некоторых из них вы, наверное, даже не помните, но они хорошо помнят вас. К примеру, лорд Джеровен Рейнольдс и оба де Курси, отец и сын. Это барон де Курси подал голос в вашу защиту, когда старина Хьюберт вздумал играть в свои игры по поводу престолонаследия.
— А, я еще спрашивал Бертранда, кто он такой, — отозвался Джаван. — Имя его мне кажется знакомым, но в лицо я его не признал. Мы встречались прежде?
— Да, но с тех пор он сбрил бороду и усы, — пояснил Карлан. — Кроме того, и встреча ваша прошла при не слишком благоприятных обстоятельствах. Если помните, это он подарил вам с Алроем этот великолепный набор для игры в кардунет на день вашего тринадцатилетия, хотя боюсь, вам так и не довелось в него поиграть.
Джаван на несколько мгновений закрыл глаза, стараясь отогнать неприятные воспоминания о том дне. Набор для игры он помнил отчетливо: великолепная доска из эбенового и оливкового дерева, инкрустированная полудрагоценными камнями и слоновой костью… И фигурки тоже были великолепны, — в коронах королей и митрах архиепископах красовались настоящие самоцветы.
Но еще лучше он помнил, как закончился этот день, хотя и желал бы навсегда изгнать воспоминание из своей памяти. Именно тогда регенты напали на герцога Эвана Клейборнского, а Дерини Деклан Кармоди сломался под невыносимым напряжением и поплатился за это своей жизнью и жизнями жены и двух маленьких сыновей.
— Помню, — произнес он негромко. — Ты прав, у него точно была тогда борода, он ведь из южных баронов, верно?
— Да, из Мурина, как и моя семья, — подсказал Карлан. — И отлично разбирается в законах, не хуже лорда Джеровена. Они оба уже несколько лет были помощниками канцлера. Вы правильно сделаете, если оставите их на службе. И этих двух красавцев тоже. Сэр Джейсон, сэр Робер…
Не успел он произнести эти два имени, как на пороге появились двое плечистых мужчин в одежде придворных стражников, один высокий и светловолосый, другой чуть пониже и с темными волосами. Оба носили бороды и уже начинали седеть. С широкой улыбкой они поклонились королю. Тот, что повыше, сэр Робер, держал в руках сложенную черную ткань.
— Я принес вам одежду полегче, сир, — сказал он, опускаясь на одно колено перед Джаваном. — Это жена сшила специально для вас, как только стало ясно, что скоро понадобится траурное одеяние. Вам и без того предстоит тяжелый день, ни к чему задыхаться в этой старой тунике, которая на вас была сегодня. К тому же не думаю, что вам хочется и дальше походить на семинариста.
— Совершенно верно, благодарю вас, Робер. — Джаван был тронут тактичностью стражника, и слова его подбодрили короля, хотя ему очень не хотелось вновь облачаться в черное.
Короткая туника с просторными рукавами была сшита из тончайшего полотна. Наверное, ничего лучшего он и не смог бы найти, и все же она была черного цвета.
— Я тоже кое-что принес вам, сир, — произнес второй рыцарь и также опустился на колено. Он принялся рыться в кошеле на поясе, украшенном его гербом и расшитом яркими нитями.
Джаван внезапно заметил, что у Робера был точно такой же кошель и вспомнил, что это они с Райсом-Майклом давным-давно подарили их обоим рыцарям. А кроме них — еще двоим, которых сегодня уже не было в живых. Пьедор погиб несколько лет назад во время приграничной стычки в Корунде, а Дэвин, брат Анселя Мак-Рори, отдал жизнь за короля в подстроенной врагами засаде…
Это воспоминание повлекло за собой и другие, еще менее приятные, ибо именно в тот день Тавис О'Нилл потерял руку. Однако в тот же самый день Джаван впервые осознал, что не похож на остальных людей, и сверхъестественная сила впервые пробудилась в нем.
Но он поспешил отогнал эти мысли, когда Джейсон достал наконец из своего кошеля свернутую полоску снежно-белой кожи, шириной в три пальца.
— Я вижу, ваше высочество, вспомнили свой подарок, — негромко произнес рыцарь и встряхнул белый кожаный пояс. Джаван увидел, что на конце его пришито простое золотое кольцо. — К сожалению, это не из той кожи, что ваше высочество купили в тот день, но я помню, как вам этого хотелось, и как вы сказали мастеру Тавису… Хотя вы, наверное, даже не знали, что я слышал ваш разговор… Вы сказали ему, что сомневаетесь, что когда-нибудь сможете носить белый пояс, если только не станете королем.
Мозолистыми пальцами рыцарь удивительно бережно погладил мягкую кожу. Взгляд его темных глаз уперся в Джавана.
— Но ныне я хочу сказать вам, сир, что вы заслужили этот пояс, даже до того как этим скорбным утром сделались королем. Вы заслужили его благодаря своей отваге и тому достоинству, с каким прожили эти долгие трудные годы, после того как умер ваш отец. Я также хочу сказать, что мы готовы, — все присутствующие здесь, а также и от лица тех, кого нет сейчас с нами, — мы готовы предложить вам посвящение в рыцари. Примите же его здесь и сейчас, ибо вы этого достойны.
Потрясенный, Джаван уставился на Джейсона, не в силах поверить в ту честь, которую готов оказать ему этот почтенный рыцарь. Рыцарство было его детской мечтой, от которой он отказался давным-давно ради выживания. Уже многие годы он не позволял себе даже вспоминать о белом поясе, уверенный, что никогда не получит его. А теперь все изменилось, и Джейсон сам предложил ему посвящение…
С трудом сдерживая дрожь, Джаван передал в руки улыбающемуся Карлану черную тунику и кипу бумаг. Несколько бесконечно долгих мгновений он безмолвно взирал на полоску белой кожи в руках Джейсона, а затем скрестил руки на коленях, чтобы не коснуться ее прежде времени.
— Сэр Джейсон, я… потрясен той честью, что вы готовы мне оказать, но не забывайте, что я все же калека… — Не удержавшись, он скосил глаза на свою больную ногу, и заморгал, чтобы скрыть слезы.
— Простите меня, господа, но вы не должны снижать свои требования ради меня, только чтобы доказать свою преданность, которая не нуждается в доказательствах. Я благодарен вам так, что это нельзя выразить словами, за вашу поддержку и за то, какой опасности вы подвергаетесь, став на мою сторону, но вы не обязаны этого делать.
Однако, к вящему его изумлению, остальные рыцари лишь улыбнулись в ответ и опустились на колени, выжидающе взирая на Джейсона. Тот вздохнул и потянулся вперед, опираясь рукой о колено. Райс-Майкл отступил к окну, ибо сейчас он не был одним из них, и все же слезы радости блестели в его глазах, ибо он стал свидетелем события величайшей важности.
— Сир, — торжественно произнес Джейсон. — Думаю, я по-прежнему говорю от лица всех моих братьев-рыцарей, и заявляю вам, что никто из нас не сделает и шага из этой комнаты, и не шевельнет даже пальцем в вашу защиту, пока вы не согласитесь принять акколаду.
— Господа, боюсь, это только осложнит мое положение, — прошептал Джаван. — Когда я появлюсь перед советниками в таком виде, — он показал на пояс, — это лишь подстегнет тех из них, кто предпочтет видеть на троне моего брата, а не меня.
— Вам ни к чему пока надевать этот белый пояс на людях, — возразил Робер. — Для нас будет достаточно, если вы примете посвящение в тайне. Позднее, когда позволят обстоятельства, мы повторим церемонию со всей пышностью, ибо вы, как король, этого заслуживаете, и подданные ваши будут ожидать этого. Тогда вы сможете носить этот пояс напоказ, но не он сделает вас рыцарем. — Он кивнул Джейсону, который по-прежнему держал пояс в руках. — Пока что довольно и того, что мы будем знать, что король — один из нас… что мы принимаем его как равного и готовы следовать за ним в любую битву.
Не в силах сдержать дрожь возбуждения, Джаван окинул взглядом пять обращенных к нему лиц, трое совсем юных и два более старших. Такая вера в него пугала и вызывала благоговение. Наконец он вновь уперся взором в Джейсона.
— Что ж, отлично, — прошептал он.
Улыбаясь, Джейсон перекинул белый пояс через плечо и поднялся. Остальные также встали на ноги.
— Тогда преклоните колени, сир. Думаю, мы и без того потеряли довольно времени.
— Может, мне хотя бы накинуть тунику, — спросил Джаван, ибо сейчас он стоял перед ними в одних только черных чулках-шоссах.
Джейсон покачал головой и положил руки на плечи Джавану, силой заставляя опуститься на колени.
— Нет времени, парень. К тому же сейчас слишком жарко. Пусть это будет единственный раз, когда ты почувствуешь поцелуй стали на голой коже. И запомни как следует сей миг.
Стоя на коленях и не сводя взгляда с Джейсона, Джаван подумал, что едва ли когда-нибудь сумеет забыть. Молитвенно сложив ладони, он увидел, что остальные рыцари по двое встали рядом с Джейсоном. Тот обнажил меч и плашмя держал его перед стоявшим на коленях королем.
— Пусть этот клинок заменит меч вашего отца, которым сам он посвятил меня в рыцари двадцать лет назад, — произнес он негромко. — Поклянись же на нем, что будешь добрым и верным рыцарем, истинным королем своему народу.
Касаясь ладонями клинка поверх рук Джейсона, Джаван прошептал:
— Клянусь, и да поможет мне Бог.
После чего он прикоснулся губами к обнаженной стали. Затем Джейсон вскинул меч, поцеловал крестовину и приготовился исполнить акколаду. Джаван вновь сложил руки и склонил голову.
— Джаван Джешен Уриен Халдейн, — произнес торжественно Джейсон в то время как остальные рыцари возложили правую руку на рукоять меча. — Нарекаю тебя рыцарем во имя Отца… — клинок коснулся правового плеча Джавана, обжигая холодной сталью разгоряченную плоть, — …и Сына… — клинок через голову Джавана переместился на левое плечо, — …и Святого Духа.
Лезвие переместилось в третий раз, плашмя касаясь склоненной головы, леденя выбритую тонзуру, которую он проклинал всей душой, хотя и не отрекался от своего истинного Господа, которому служил все эти годы в семинарии. Там он был рыцарем Господним, — однако ненависть его была обращена не на Бога, а на людей, которые пытались его силой заставить его повиноваться и принять служение, склонности к коему он не чувствовал, дабы лишить его законного права на наследный трон.
Рыцарь поднял меч. С глазами, полными слез, Джаван поднялся, не сводя взора с Джейсона и других четверых воинов, — те по-прежнему касались рукояти меча, которым его посвятили в рыцари. И когда Джейсон вложил клинок в ножны, Джавану пришлось откашляться, прежде чем он сумел прошептать: «Аминь».