— Разумеется.
— Ну… мне бы не хотелось думать, что я испытываю какие-то сомнения относительно вас или себя самого, но могли бы вы… заставить меня забыть обо всем, что было сказано сегодня вечером до того времени, когда действительно понадобится моя помощь?
На миг прикрыв глаза, Джаван с улыбкой кивнул.
— Ну, конечно. Хотел бы я, чтобы кто-то мог сделать то же самое со мной.
Прежде чем один из них мог бы передумать, Джаван взял руки Карлана в свои и погрузился в его сознание, производя там необходимые подмены, и внушая воспоминания о совсем другом разговоре. Тем более, что он все равно собирался затронуть с ним эту тему.
— В общем, я назначаю тебя своим помощником, — произнес он вслух, возвращая молодого рыцаря в сознание. — Ты и без того исполняешь эти обязанности, так пусть теперь это будет признано официально. И хотя я очень ценю то, что ты выполнял обязанности моего пажа эти последние пару недель, но, конечно, нам следует подыскать другого человека, который бы снял с тебя это бремя. Есть какие-нибудь предложения?
Карлан взял бокал и задумчиво отпил немного вина.
— Ну, полагаю, едва ли вы захотите видеть кого-либо из сыновей тех лордов, которые с радостью выпустили бы вам кишки себе на подтяжки, — со всей откровенностью заметил он. — Значит, мы отвергаем наиболее очевидных кандидатов, типа Кешела Мердока или мальчиков графа Таммарона. Сдается мне, у лорда Джеровена есть внук как раз подходящего возраста, или, может быть, взять молодого Катана Драммонда?
— Хм. Едва ли это будет удачный выбор.
— Но проблема лишь в том, что он не сын одного из высших сановников.
— Может и так.
— Говорят, он парень неглупый, — продолжил Карлан. — Был довольно юным, когда начал службу, но уже несколько лет выполнял обязанности оруженосца при Райсе-Майкле. Кажется, ему сейчас лет двенадцать. Значит, вполне достоин этой должности. А его хорошенькая сестренка прислуживает супруге Таммарона. Кстати, вы в курсе, что ваш брат положил на нее глаз?
— Микаэла? — Джаван был поражен. — Хорошенькая? Райс-Майкл?
Карлан задорно поднял бровь и взглянул на него, пожимая плечами. Заметив его улыбку, Джаван сказал:
— Ты ведь не шутишь, правда? Да, конечно, не шутишь. Боже правый, я его видел вместе с ней после похорон, но это ведь сущая нелепость. Они оба всего лишь дети.
— Подумайте как следует, сир. Ей тринадцать. А вашему брату на Рождество исполнится пятнадцать. Он совершеннолетний уже целый год. Я понимаю, что вы прекрасно осознаете возможную опасность, если один из вас произведет на свет наследника до того, как вы крепко возьмете власть в свои руки, однако подобная мысль могла и не прийти в голову вашему брату… И я более чем уверен, что никому из советников и в голову не пришло открыть ему глаза. Увы, но наш юный принц довольно наивен и не слишком искушен в придворных интригах.
— Нет, не могу поверить, — заметил Джаван после недолгого молчания. — Что ты имеешь в виду «положил на нее глаз»? Он не сделал ничего неподобающего.
Карлан с ухмылкой покачал головой.
— Если вы имеете в виду, не затащил ли он ее к себе в постель, и не забрался ли тайком в ее, то полагаю, что нет. Кто-нибудь непременно заметил бы это, а слуги любят посплетничать. Но, разумеется, он уже достаточно взрослый, чтобы думать о женитьбе… Тогда как вы в этом возрасте были обречены на безбрачие и совершенно не задавались такими вопросами.
Джаван почувствовал, как неудержимо краснеет и смущенно отвел взгляд.
— Не то чтобы я совсем об этом не думал, — произнес он вполголоса, — ведь хранить обет безбрачия не означает, что человек совсем не задумывается о радостях плоти. Просто он не имеет права им потакать. Существует некоторые… особые приемы, благодаря которым во многих аббатствах усмиряют страсти… Эта общепринятая процедура, насколько мне известно, именуется «особой заботой». Это значит, тебе пускают кровь, а потом дают два-три дня на то, чтобы оправиться и при этом сажают на специальную диету. Это разжижает кровь, и не только в буквальном смысле. Аббат, который позволяет проделывать это четыре-шесть раз в год, считается великим благодетелем.
— Ну что ж, любопытный способ справиться с позывами плоти, — Карлан с серьезным видом кивнул. — И как часто… аббат Arx Fidei дозволял нечто подобное?
Джаван невесело усмехнулся.
— О, он был просто огромным благодетелем. Каждые четыре-шесть недель… хотя, полагаю, главной целью было вообще лишить учеников желания сопротивляться, а не только покорить позывы плоти. Custodes не слишком одобряют независимое мышление. К счастью, ко мне они не смели это применить, кроме единственного раза, чтобы я на себе ощутил благодетельность сей «науки».
— Они сделали это с вами? — Карлан был потрясен.
— Всего один раз, так требовалось по уставу. Полагаю, это было одним из первых серьезных испытаний обета послушания. Мне как раз сравнялось четырнадцать. — Джаван откинул голову, затылком упираясь в камень, стараясь взглянуть на эти воспоминания взглядом беспристрастного наблюдателя. — Тебе отворяют вену на руке… говорят, если попытаешься сопротивляться, то будут удерживать силой. Затем пускают кровь в особый тазик, у которого сбоку выемка, чтобы как раз поместилась рука. Крови берут довольно много, хотя потом кто-то из семинаристов мне говорил, что первый раз самый худший. Не знаю уж как там дальше, но одного раза мне вполне хватило.
— Они держали вас силой? — спросил Карлан.
— Нет, — взяв в руки бокал, Джаван принялся вертеть его в пальцах. — Если бы я попытался сопротивляться, это ничего бы не изменило. Полагаю, я слишком высоко ценил свое королевское достоинство, чтобы доставить им такое удовольствие. Правда, к концу я едва не лишился чувств. Если бы им было это угодно, они вполне могли прямо на месте избавиться от неугодного принца, и я бы даже пальцем не смог бы пошевельнуть в свою защиту. Думаю, именно это они и хотели мне продемонстрировать. Потом я неделю приходил в себя в лазарете, но, по крайней мере, там хоть кормили хорошо.
Он долил себе из кувшина остатки вина и осушил бокал единым глотком, затем отставил его в сторону и вытер рукавом рот, внезапно ощутив навалившуюся усталость.
— Ладно, все это далеко в прошлом, — заявил он, поднимаясь на ноги. — Это лишь еще один пример, как нечто, созданное во благо, люди способны обратить во зло. — Он вздохнул. — Полагаю, теперь нам обоим следует поспать. — Спасибо за совет насчет пажей и предупреждение о Райсе-Майкле и Микаэле. Я как следует задумаюсь над обоими вопросами.
К вящему удивлению Джавана, несмотря на все опасения и неприятные воспоминания, всплывшие в памяти после разговора с Гискардом и Карланом, он заснул, как только голова его коснулась подушки, и спал без сновидений. Наутро после ранней мессы в королевской часовне, ему в последний раз пришлось примерить одеяние для коронации, и одновременно он проглотил легкий завтрак, а оставшееся время до полудня посвятил занятиям с королевскими копьеносцами, которые станут его эскортом в день коронации. Затем он галопом прогулялся верхом по тенистому берегу реки, с наслаждением отдаваясь ощущению свободы, однако за это время так и не сумел найти возможности поговорить с братом наедине.
В полдень ему пришлось вернуться в парадный зал, и там он уединился с Карланом, Джеровеном, Робером и еще несколькими молодыми рыцарями. Все вместе они отлично пообедали. Неподалеку сидел Райс-Майкл и грыз яблоко. Сегодня на нем была туника королевского синего цвета, а не черного, ибо официальный траур был позади, а до коронации оставалась всего неделя.
Рыцари обсуждали воинское построение и упряжь, критиковали королевских копьеносцев. Джеровен обсуждал какие-то незначительные вопросы протокола, относящиеся к церемонии коронации. Робер сомневался, следует ли оставить в рядах стражи одного из солдат, о котором говорили, что он стал слишком много пить. Джаван, слегка утомленный всеми этими разговорами, отвлекся, созерцая сад, где цвели розы. В одной руке он держал кружку эля, а в другой — хлеб, намазанный мягким сыром. Несмотря на то, что он только что вернулся с утомительной прогулки, в душе он ощущал беспокойство.
По крайней мере сегодня он больше чувствовал себя королем, и, возможно, скоро даже начнет выглядеть таковым. Поскольку он еще не был коронован, то не имел права носить алые одежды Халдейнов, однако белоснежная туника с длинными рукавами и темно-серые шоссы, по крайней мере, делали его непохожим на клирика. Черная кожаная шапочка была богато украшена золотым шитьем, словно изображая корону, и надежно прикрывала не отросшую до сих пор тонзуру. Пояс был таким же простым, черным, как и тот, в котором он уехал из аббатства, но зато на нем висел красивый кошель и охотничий кинжал, что выдавало в нем молодого человека благородного происхождения, а поскольку уже через час ему предстояло возвращаться в собор для очередной репетиции церемонии, он так и не снял шпоры.
Он вздохнул, когда разговор у него за спиной перешел на лошадей, и посыпались одобрительные суждения по поводу нового жеребца, которого барон Хилдред пару дней назад доставил из Форсинна, как раз для процессии коронации. Джаван постарался не думать о том, что ждет его сегодня впереди, и как не выйти из себя во время очередного неизбежного спора с Хьюбертом и Оррисом, а, возможно, также с Полином и Альбертом.
Кроме того, вечером требовалось его присутствие на церемонном ужине с придворными. Это тоже было обязанностью не из приятных. Наверняка, там будут Ран с Мердоком и все их прихлебатели. Все они даже не старались скрывать своего недовольства, из-за того что юному королю удалось настоять на своем в вопросе о престолонаследии, и наблюдали за ним, точно голодные стервятники.
Любуясь безмятежным садом, сверкающим под ослепительным летним солнцем, Джаван внезапно вспомнил, как порою был счастлив в одиночестве в монастырском дворике; несмотря на то, что дни его в Arx Fidei были полны страха и опасностей, но ночные прогулки дарили истинное отдохновение душе. Поскорее прожевав последний кусок хлеба, он запил его элем, а затем, отставив кружку, присел в проеме у окна, отряхнул с рук крошки и пошире распахнул ставни. Сладостный аромат роз и клевера донесся до него с дуновением ветерка, и он с удовольствием вздохнул поглубже.
— А спускались ли вы в сад, с тех пор, как вернулись, сир? — спросил его Робер, заметив, каким взглядом смотрит через окно Джаван. — У вас еще есть на это время, если желаете.
— Желаю ли я? — выдохнул Джаван. — Ну конечно, да. Господи, я и позабыл, как там прекрасно.
Снисходительно улыбаясь, Робер неприметно кивнул Карлану.
— Так ступайте же, сир. Я думаю, мы вполне обойдемся без вас, ну, скажем, полчаса. И возьмите Карлана с собой.
— Я тоже пойду, — объявил Райс-Майкл, отбрасывая прочь огрызок яблока.
— Нет, останьтесь, расскажете мне, что это за новый жеребец был у вас под седлом сегодня утром, — возразил Робер. — По-моему, я не видел его прежде… Полагаю, вашему брату сейчас хотелось бы побыть одному перед тем, как вновь заняться государственными делами.
— А, ну ладно, — пробормотал Райс-Майкл.
— В другой раз, Райсем, — и Джаван, с благодарностью улыбнувшись, потрепал брата по плечу. Он по-прежнему хотел перемолвиться с тем парой слов насчет Микаэлы, но это могло и подождать. — И даже Карлан мне не нужен. Пусть только держится поблизости и не подпускает ко мне никаких просителей.
Рыцари засмеялись при этих словах, и сам Джаван улыбнулся. Они с Карланом были уже почти у самой лестницы в конце зала, когда оттуда внезапно показался Гискард, а с ним и худощавый седоволосый мужчина в сером.
— Государь, позвольте представить вам Уильяма из Десса, он надзирает за всеми строительными работами в замке, — произнес Гискард, и человечек, сняв с головы шапку, низко поклонился королю. — Вы просили, чтобы я познакомил вас с ним при первой же возможности.
— Мой государь, — пробормотал тот.
— Ах, да. Благодарю вас, что пришли, мастер Уильям. Насколько я понимаю, именно вам я обязан всеми этими замечательными работами, которые были выполнены в замке.