Он не лгал… хотя это могло означать лишь то, что пока Ричард Мердок сознательно не решился и не возымел намерения изменить данной королю присяге.
Тем не менее в речах его Джаван уловил нотку неискренности, которая продолжала терзать его, пока он повторял собственную часть клятвы, выученную им назубок для коронации два дня назад и которую он с тех пор так часто про себя повторял.
— Я принимаю твою клятву, Ричард Картанский, и со своей стороны даю обет защищать Гвиннед для тебя и для всех его жителей, защищать и оборонять вас против любых врагов изо всех моих сил. Таково слово Джавана Джешена Уриена Халдейна, короля Гвиннеда и Келдора, владыки Меары и Мурина и Пурпурной Марки, а также сюзерена Картана, и да поможет мне Бог.
Склонившись, он поцеловал Библию и отпустил руки Ричарда. Тот последовал его примеру и также приложился к Священному Писанию. Однако когда новому графу вручили прочие символы его титула — обруч, золотой пояс, меч, стяг и шлем — Джаван гадал про себя, как долго каждый из них сможет хранить данное им слово. Земли Картана простирались на юге, между рекой Лендор и заливом Южного моря. Найфорд, столица графства, уже стал свидетелем выступлений, направленных против Дерини, погромов и чисток, которых там было множество за последние десять лет. Сумеет ли Ричард противостоять этой стихии, да и пожелает ли?
Ответить на эти вопросы было нелегко, ибо Ричард не намеревался задерживаться в столице. После обмена необходимыми любезностями он откланялся и покинул парадный зал, а за ним к выходу потянулись и его сторонники. Вскоре Джаван спустился с трона и в неформальной обстановке принялся общаться с теми, кто остался в зале по завершении церемонии. Гискард сообщил ему, что Ран уехал вместе с Ричардом, и взял с собой Ситрика, возможно, опасаясь, что король украдет у него Дерини, как забрал у архиепископа Ориэля. Джаван, разумеется, не мог бы сказать, что станет скучать по кому-либо из них. Ситрик представлял собой дополнительную опасность, и без него он вздохнул посвободнее.
Он уже готов был также покинуть зал приемов, дабы в самое жаркое время дня успеть часок передохнуть до заседания совета, назначенного на вечер. Карлан сопровождал его. Гискард уже ушел взглянуть, куда подевался Ориэль, ибо в их сторону внезапно направился принц Миклос. Этьен старался держаться от торентца подальше, и потому Джаван оказался с Дерини один на один.
— Приветствую вас, милорд Джаван, — провозгласил Миклос с почтительным и изящным поклоном. Его вновь сопровождал юный оруженосец, спокойный и торжественный, в темных одеждах, расшитых золотом. Карие глаза его смотрели зорко и казалось, что от их взора мало что может укрыться.
— В свете всего, что случилось за последние дни, полагаю, мне также лучше откланяться, — объявил Миклос. — Сожалею, что невольно способствовал тому, что завязалась эта цепь трагических событий, омрачивших коронационные празднества, и надеюсь, что за это вы не будете держать обиды ни на меня, ни на моего государя. Мой брат Арион желает мира между двумя нашими королевствами.
— Таково и мое желание, милорд, — ответил Джаван.
— Таково желание всех людей доброй воли, — согласился Миклос. — Однако полагаю, ваше величество согласится со мной, что необходимо более подробно узнать о судьбе лорда Кеннета и леди Судри. — Он вопросительно склонил голову набок. — Смогу ли я увидеться с графом Хрориком до отъезда? Если ее супруг лично заверит меня, что с госпожой все в порядке, это очень понравится моему брату, который выражает озабоченность судьбой нашей родственницы.
Джаван оценивающим взглядом окинул торентского принца. Его удивлял этот интерес к Судри и ее келдорским родичам, и он тут же решил, что принцу-Дерини совершенно ни к чему больше встречаться с Хрориком. Граф слишком ослаблен своими ранениями, и это сделает его вдвойне уязвимым, если Миклос замышляет какую-то каверзу.
— Мне кажется, лекари лорда Хрорика предписали ему совершенный покой на ближайшие дни, милорд, — заявил Джаван, стараясь, чтобы каждое слово его соответствовало буквальной истине, на тот случай, если сейчас Миклос пытается проверить его правдивость. — Не думаю, что посетители будут ему желанны.
— В самом деле? — возразил Миклос. — Однако насколько я понял, ранения его не столь уж серьезны, и если вашему Целителю нужна помощь…
— Я совершенно убежден, что мастер Ориэль вполне в состоянии справиться с ранениями лорда Хрорика, милорд, — с улыбкой ответил Джаван, с легкостью отмахнувшись от повторной попытки Миклоса получить доступ к Хрорику. — Все что его тревожит, это усталость и значительная потеря крови, поэтому графу желательно отдохнуть несколько дней, набираясь сил. Однако ранения его ни в какой момент не угрожали жизни. Поэтому помощь не требуется.
Миклос огорченно развел руками.
— Прошу простить меня, сир, я и не намеревался умалить достоинство вашего Целителя. Я лишь выражал надежду, что если у вас не будет на это возражений, то я мог бы попросить графа Хрорика передать мое почтение госпоже его супруге, а также просьбу, чтобы она отправила послание своим торентским родичам, дабы мы имели возможность убедиться, что она жива, здорова и счастлива.
Джаван вздохнул. И если доселе ему казалось, что вся эта история благополучно завершилась после сражения Хрорика с Мердоком вчера на ристалище, или хотя бы сегодня на собрании двора, он, очевидно, заблуждался. И вновь ему оставалось лишь гадать — почему Торент вдруг вздумал проявлять такой интерес к леди Судри, о которой там напрочь позабыли на добрых пятнадцать лет.
— Я ценю вашу озабоченность, милорд, и, разумеется, передам ваши слова лорду Хрорику, который сможет известить обо всем свою супругу. Однако лишь им вдвоем решать, следует ли ей отвечать на это. Хотя думаю, не ошибусь, если скажу, что Хрорик позволит своей супруге получать письма от своих родичей.
— Положение и впрямь весьма деликатное, не так ли, милорд, — с сочувственным вздохом ответил Миклос.
Джаван позволил себе осторожно кивнуть.
— Как вы и сами заметили ранее, милорд, повинны в этом отнюдь не мы… не я и не король Арион. Стало быть, и развязать тот узел могут лишь те, кто завязал его. Если леди Судри пожелает списаться со своей торентской родней, у меня нет возражений. Однако я не намерен и принуждать ее к этому, если на то не будет ее воли. Надеюсь, это удовлетворит вас, сударь?
Миклос ответил поклоном, предназначенным скорее для того, чтобы скрыть его хищную усмешку.
— Благодарю вас, милорд, это вполне приемлемо, — произнес он вполголоса. — Я сообщу обо всем моему брату, и мы собственноручно отошлем ей послание. Но теперь, поскольку, несомненно, вас ожидает множество дел после коронации, я с почтением прошу ваше величество извинить меня и откланяюсь. Мои люди уже закончили все необходимые приготовления, и корабль ожидает нас в Дессе.
— В Дессе? — машинально повторил Джаван.
Миклос вновь с улыбкой поклонился.
— Мы прибыли морем, ваше величество, — произнес он негромко. — В это время года такой путь наиболее удобен. Также по пути домой мы хотели бы посетить Фианну и некоторые Фарсинские княжества.
Однако ни он, ни Джаван не сказали вслух, что путь морем из Дессы даст им возможность проплыть и вдоль Картанского побережья, где юный граф, имеющий все поводы затаить зло на нового короля, через несколько дней предаст земле тело своего отца. И если корабль торентского принца бросит якорь в Найфорде, прежде чем двинуться вокруг Картмурского побережья, то что может быть естественней для него, чем отправиться с визитом к местной знати… И, возможно, подхлестнуть тлеющую ненависть, из которой Торент мог бы извлечь так много выгоды.
И все же Джаван никоим образом не мог остановить его. Даже не будь Миклос Торентский Дерини, он был братом короля, и все правила гостеприимства были на стороне королевского посланца суверенной державы, с которой Джаван не находился в состоянии войны. И потому самым любезным тоном он простился с Миклосом, передал самые лучшие пожелания его брату-королю, и глубоко задумавшись о том, что еще может принести этот день, направился обратно в замок, покинув принца во внутреннем дворе.
Подумав немного, он другой дорогой отправил в Найфорд Робера с Гэвином, дабы те наблюдали и могли доложить, какие корабли в ближайшее время будут заходить в этот порт, по крайней мере так он хотя бы будет знать наверняка, побывал ли там Миклос.
К концу недели Робер вернулся с донесением, что торентцы, судя по всему, сели на корабль в Дессе и отчалили, не останавливаясь в Найфорде. Тело лорда Мердока Картанского должным образом предали земле, и семья его выдерживала глубокий траур. Ран, судя по всему, оставался пока с ними, равно как и Ситрик.
Большинство гостей, прибывших на коронацию Джавана, также покинули двор. На следующий день после возвращения Робера Хрорик также почувствовал себя достаточно окрепшим, чтобы вернуться домой вместе с герцогом Грэхемом и графом Сигером. Их отъезд вызвал вздох облегчения не у одного только Джавана. Кроме того, в тот самый день, когда он отправил Робера в Найфорд, Джаван позаботился о мерах безопасности и для Ориэля, прекрасно зная, сколько беспощаден может быть Хьюберт, он отнюдь не доверял кажущемуся мягкосердечию епископа после того, как он позволил ему без сопротивления завладеть «своим» Дерини.
Чтобы не давать своим противникам соблазна предпринять какие-то резкие действия, Джаван переселил Целителя в покои, примыкавшие к комнатам верного сэра Сорля. Тот не испытывал страха перед Ориэлем и вполне мог отвечать за его безопасность. Кроме того, Джаван велел Ориэлю держаться как можно неприметнее, чтобы врагам короля не пришло в голову попросту устранить его и тем самым решить возникшую проблему, когда король остался единственным человеком в замке, у кого на службе находился Дерини… по крайней мере, пока не вернулся Ран с Ситриком.
На этой неделе состоялся и еще один переезд: Этьен де Курси занял заново отделанную комнату рядом с библиотекой… внешне для того чтобы наблюдать за растущей коллекцией книг и манускриптов, но на самом деле дабы стать хранителем нового Портала Джавана. В первые дни после коронации у короля не было возможности самому воспользоваться им, но Этьен по его просьбе посетил убежище михайлинцев, поведав Джорему о последних событиях при дворе. Таким образом, Этьен превратился в постоянного связного между Джаваном и его союзниками Дерини.
После отъезда из столицы большинства сановников с королем остались лишь основные его советники. С одними из них ему было работать проще, с другими потруднее, но все же ему наконец выдалась возможность поразмыслить над новыми изменениями в законах, которые он надеялся представить двору, когда тот вновь соберется к Рождеству. Манфред наметил свой отъезд на конец месяца, ибо по обычаю осенью навещал свои земли в Кулди, и таким образом, из бывших регентов в Ремуте оставались лишь Таммарон с Хьюбертом… по крайней мере до возвращения Рана. Эта временная передышка внушила Джавану ложное чувство безопасности, и потому он оказался совершенно не готов, когда поворот событий вновь напомнил ему о старой, но подзабытой опасности.
…День выдался долгим и теплым, хотя жара уже начала спадать. Сумерки и вовсе принесли с собой прохладу, так что у людей родилась слабая надежда, что лето рано или поздно закончится, хотя до осеннего равноденствия оставался еще целый месяц. Уже было довольно поздно, когда Джаван наконец решил лечь в постель, но сон все никак не шел к нему, даже несмотря на ночную прохладу.
Провалявшись на кровати с полчаса, он решил, что лучшим лекарством сейчас будет прогулка по залитому луной саду, чтобы отвлечься от грустных мыслей и настроиться на ночной отдых. Он накинул легкую тунику, но обувью решил пренебречь, ибо вознамерился всласть поболтать ногами в садовом фонтане.
Гискард уже удалился в свои новые покои, где они размещались вместе с Карланом, по коридору напротив от королевских апартаментов, но сам Карлан сейчас дремал на своем привычном месте у дверей, поскольку именно он находился сегодня на дежурстве. Джавану не хотелось будить его, хотя верный рыцарь находился здесь именно для этого. Однако он прекрасно сознавал, что неразумно будет выходить наружу без сопровождения, особенно учитывая, что он не вооружен и без специального сапога хромота делает его уязвимым. Негромко кашлянув, чтобы разбудить Карлана, он нагнулся потрясти того за плечо, но рыцарь уже повернулся и приподнялся на локтях.
— Что случилось, сир? — пробормотал он.
— Ничего страшного, — успокоил его Джаван. — Просто не могу заснуть. Извини, что тебя разбудил, но я подумал, что прогулка по саду поможет мне развеяться. Я знаю, что ты огорчился бы куда больше, если бы я не разбудил тебя.
Карлан, широко улыбаясь, сел на кушетке.
— Никаких проблем, — любезно отозвался он и подхватил меч, лежавший поблизости. — Это моя работа, всегда быть рядом, когда я могу вам понадобиться.
Он спал полностью одетым, и потому сейчас ему понадобилось лишь несколько мгновений, дабы прицепить меч на пояс, и он смог последовать за Джаваном к дверям.
Они шли медленно, чтобы Джаван понапрасну не утруждал увечную ногу, и, спустившись по задней лестнице, двинулись по галерее вдоль сада. Джаван наслаждался прохладой каменных плит под босыми ногами, а затем, выйдя в сад, осторожно двинулся вперед по мягкой траве, огибая усыпанные гравием дорожки, чтобы не поранить ноги. Карлан держался на пару шагов сзади, чтобы не мешать королю, но достаточно близко, дабы все время оставаться в пределах досягаемости.
Луна была почти полная, и в ее свете Джаван с легкостью отыскал путь к середине сада, где красовался фонтан с каменной красавицей. В воздухе висел аромат жасмина и роз, и это напомнило Джавану о том, как он был здесь в последний раз. Подойдя к фонтану, он присел на широкий бордюр, перекинул через него правую ногу, опустил ее в воду, а затем лег навзничь и скрестил руки на груди, невидящим взором уставившись вверх на сверкающие струи воды, извергавшиеся поверх плеча статуи, пытаясь представить себе ее черты, коих она на самом деле была лишена.
Мало-помалу мысли его устремились к куда более беззаботным дням, когда они с братьями играли в саду, и бремя правления лежало на чужих плечах. В прошлый раз он также мечтал насладиться этими воспоминаниями, но Полин своим вмешательством вырвал его из объятий грез. Однако хотя бы сегодня Джаван надеялся обрести душевный покой и уединение, которых был лишен в течение дня. Со вздохом он вытянул правую руку, болтая пальцами в прохладной воде, и мысли его точно так же бесцельно струились, как сверкающая вода. Он даже не замечал, что рукав туники промок. Понемногу он почувствовал, как напряжение отпускает его, как постепенно расслабляются плечи и шея. Через пару минут он закрыл глаза, ибо мирное журчание воды начало убаюкивать его… А именно ради этого он и пришел сюда.
Зевнув, он широко раскинул руки, выгнувшись, чтобы прочувствовать спиной каменные плиты, и уже вознамерился подняться к себе наверх… или, возможно, стоило сперва окунуться в фонтан, как он делал ребенком… Но когда он сел на бордюр и оглянулся через плечо, чтобы позвать Карлана, то вдруг осознал, что сквозь плеск падающей воды раздался чуть слышный девичий смех, а затем какая-то возня и опять приглушенное хихиканье.
Джаван застыл на месте, потом завертел головой, пытаясь уловить источник шума, который внезапно затих. Романтические свидания были обычным делом в саду, особенно летом, когда любовники искали здесь укрытия от жары, и все же что-то было в этих звуках, заставившее Джавана похолодеть. Ему пришлось воспользоваться магическими чувствами, чтобы прощупать всю территорию сада и обнаружить источник тревоги… После чего он соскочил с каменного бордюра и устремился вперед по дорожке, ведущей в ту сторону, не обращая внимания на острый гравий под ногами. Карлан мгновенно оказался рядом, и побежал вперед, наполовину вытащив меч из ножен.
Он успел вовремя… по крайней мере, он надеялся, что вовремя. Микаэла Драммонд при его приближении поспешно села и торопливо принялась оправлять платье, но он еще успел заметить в ярком лунном свете отблеск ее белой кожи и упругую маленькую грудь. Каштановые волосы волной рассыпались по голым плечам…
А рядом, запутавшись в ее юбках, оказался Райс-Майкл. Туника над голыми ногами была задрана почти до пояса, и вид у него был такой перепуганный, каким Джаван его никогда прежде не видел.