— Внезапное ощущение опаляющего жара. Очень неприятно. Можете ли вы объяснить, доктор, прошу вас?
— Элементарно: Голем дошел до красной границы спектра и перешел в инфракрасную область. Это жаркие края.
— Значит, мы уже покинули видимую часть спектра?
— Да.
—- Любопытно. Что он надеется отыскать здесь? А теперь странная вибрация, доктор Шима.
— Распространяющиеся радиоволны — какие угодно, от коротких и вниз. Какими их воспринимает Голем, Индъдни?
— В простых геометрических образах. Какое поле деятельности для критика изобразительных искусств, не так ли?
—
Гретхен перехватила микрофон.
— Но ведь когда Голем пытался напасть на меня и заговорил дикими перевертышами, вы сказали, что это существо «вне интеллекта». Ваши слова, субадар?
— Верно, мадам, и продолжается тарабарщина. Он воспринимает только образы и обрывки слов.
— Не понимаю.
— Я попытаюсь прояснить необычайное восприятие Голема, как я его ощущаю, госпожа Нунн. Вы читаете ноты?
— Да, чужими глазами.
— А когда вы читаете с листа, вы слышите внутри себя мелодию?
— Да.
— Прошу вас, постарайтесь представить кого-то, кто не может читать ноты, но разглядывает их. Такой человек что-то услышит?
— Нет, ничего.
— А что он увидит?
— Только линейки, точки, кружочки, а кроме того странные значки и символы.
— Благодарю вас. Именно таким образом Голем- 100 и воспринимает сейчас те звуки, посредством которых мы общаемся.
—
—
—
—
—
—
—
Глава 21
Индъдни, вымотанный до предела, развалился в глубоком кресле, особо предназначенном для туши ДОДО. Они находились в кабинете Ф. Г. Лейца, в окружении мелькающего калейдоскопа рыбок. По стенам выстроились стеллажи с аквариумами, издававшими бульканье и шипение. Пока Гретхен и Шима разглядывали субадара, Лейц подошел к аквариуму, в котором ничего не было, кроме кристально-чистой воды и выбеленной веточки коралла. Он набрал в стакан воды из краника внизу аквариума и поднес стакан Индъдни. Проходя мимо аквариума с муреной, игриво постучал пальцем по стеклу, и рыбина попыталась схватить его за палец своими кошмарными зубами.
— Она у меня дрессированная, — сказал Лейц. Он вложил стакан в руку Индъдни. — Пейте с осторожностью. Это водка. Стоградусная.
Индъдни был не только совершенно разбит — у него полностью нарушилась координация. Первый глоток он попытался сделать у дальнего края стакана, преуспев лишь в том, что пролил водку на себя. Затем повернул стакан в руке на девяносто градусов, но снова попытался сделать глоток не с того края. Наконец в его затуманный мозг что-то дошло, и ему удался первый глоток, потом еще, а за ними последовал и весь стакан. Субадар шумно выдохнул.
— Спаси Боже, Лейц-доктор. Очень себя нудил. Нуждал. Нуждался, так? — Он улыбнулся Гретхен и Шиме. — Итак. Алханд-сарангдхариндъдни оказался не
таким уж непробиваемым, как думал Салем Жгун, верно? При въезде в страну иностранец должен полностью сообщить свое имя. — Он вернул стакан Лейцу. — Мно- хо лагодарен возлюбленный Господин Шива все наконец закончено.
Гретхен стиснула руки.
— Так Голем ушел, субадар?
Индъдни сделал усилие, стараясь говорить внятно:
— Шка... скорее, скажем, потух.
— Но он сгнил, грязная тварь?
— Трудно сказать с уверенностью. Поразительное создание не оставило corpus vile[94].
Шима все еще не был удовлетворен.
— Почему вы не уверены, Индъдни?
— Алханд-сарангдхариндъдни полным именем весьма неловко ощущает если ученую научность с экспертом обсудить, Шима-доктор, но...
— Да? Но? Ну не тяните же!
— Мне показалось, что оно... Удалилось? Исчезло? Растворилось в Черной Дыре.
— Черт побери! — воскликнул Шима. — В Черной Дыре? В антимир?
— Если позволите, — Лейц прислонился спиной к аквариуму, в котором сотня неоновых рыбок образовала нимб вокруг его головы. — Проход сквозь Черную Дыру в антимир — это все еще теоретическая гипотеза. Никаких надежных фактов нет, есть лишь предположения о сжимающихся звездах. — Гигант возвел глаза к потолку, где парило чучело рыбы-черта, руля крыльями- плавниками в никуда. — Некоторые утверждают, что грандиозный взрыв в Сибири в 1908 году был вызван не падением метеорита, а блуждающей Черной Дырой.
— Так я ощутил нашим восприятием, Лейц-доктор.
Гретхен набросилась коршуном:
— Наше восприятие, субадар? А когда вы говорили из батисферы, то сказали «Мы идем»».
— Да, так, госпожа Нунн. «Мы». «Наши». Собственные чувства едва не отбыли целиком вслед за Голе- мом.