Собеседник Мерги выпрямился и гордо сказал:
– Скоро о нашей гильдии будет говорить весь город! Да что там город – весь Берат!
Товарищи оптимиста зашумели, соглашаясь со словами коллеги.
Ну и честолюбие, усмехнулся про себя Мерги. Ему с трудом удалось сдержать улыбку при мысли, что если у могильщиков пропадет золото, из которого ведется строительство, об этом и впрямь будет говорить весь город, а об их растяпстве – пол Берата.
– Неужели весь дом будут перестраивать? – деланно удивился Мерги.
– А как же! У нас будет и большой пруд для черепахи из Урмана, и стены с магическими ловушками, а парк будет лучше всех – Миарх пригласил известного урдаланского мастера по фонтанам, – захлебывался Бадух. – Через год все нам завидовать будут!
– Не у вас, а у Миарха, – мысленно поправил собеседника сапожник и высказал мысль, за ответом на которую он потратил уже полдня:
– Наверно, на эту перестройку вы денег копили не один год.
Могильщики одобрительно кивнули. Пожилой могильщик – сильно загоревший здоровяк с седыми усами подтвердил:
– Киртайл – наш казначей, говорит, что больше десяти лет! Каждый из нас отдает гильдии пятую часть заработанного, а оттуда десятая часть предназначалась на строительство.
– Да, – вздохнул Мерги, – у нашей гильдии столько средств нет. Люди платят за починку обуви не больше полбератула. Из них мы отдаем почти треть Руарху, который спускает их за один вечер в кости.
Могильщики рассмеялись – страсть к костям и мотовству Руарха была известна не только сапожникам.
– Так что передай отцу своего племянника – пусть не скупится! – покровительственно сказал Бадух, уже слегка захмелевший от пива. – Это окупится!
– Так и скажу! – заверил сапожник, вставая со скамьи.
Попрощавшись с могильщиками Мерги направился на ипподром – узнать о конюшне гильдии могильщиков. Ответа на вопрос, есть ли у могильщиков чужие деньги пока не было. Словам хвастливых могильщиков и их казначею бывший хитрец не поверил – никто не видел сколько денег откладывалось на переделку резиденции и откладывались ли они вообще. Сказать можно что угодно…
На огромном ипподроме, раза в два большем чем в Лантаре, людей было много – зеваки ждали когда появится Ветерок, которого тренировать здесь велел Керсал Толстый.
У пронырливого нищего за мелкую монету сапожник узнал последние новости и сплетни. Самое главное – гильдия могильщиков купила скакуна из далекого Лаграта.
– Говорят, что Миарх отдал за него три тысячи бератулов! – доверительно сказал щуплый человечек, сильно загоревший от постоянного пребывания на открытом воздухе.
Действительно, откуда, подумал сапожник, Может, могильщики откладывали еще одну десятую часть заработка на покупку скакуна? Десять лет.
– Говорят, Миарх в прошлой луне выиграл в кости много денег у настоятеля храма Турула, что находится у южных ворот , – сказал кто-то из зевак, слушавший разговор сапожника с букмекером.
– Икадух проигрался в прах! – подтвердил другой зевака. – Все об этом знают.
– Откуда у него столько денег? Мора нет, люди редко ходят к ним, – вслух удивился первый зевака.
– Живут же люди! – завистливо сказал дородный мужчина, до этого молча слушавший разговор.
– Они живут, а мы помираем, – пошутил лошадник.
Сапожник отошел в сторону, удовлетворившись информацией лошадника и найдя лоточника купил кусок пирога с яблоками и кувшин кваса. Пережевывая кусок, Мерги признался себе, что в сумасбродной затее Вилта есть зерно истины – могильщики действительно стали внезапно тратить много денег. Шансы, что у них есть чужие деньги возросли, но оставалась вероятность, и не малая, что деньги и впрямь заработаны за столом с костями или лопатой на кладбище… Пожалуй, подумал сапожник, пережевывая кусок яблочного пирога, стоит поискать более веские доказательства.
***
После некоторых размышлений глава авантюристов решил проинспектировать состояние главного храма Турула, расположенного рядом со старой пристанью за южными воротами Сар Берата. “Если и там идет ремонт, то на могильщиков действительно свалилось золото”, – решил Мерги.
Чуть постояв, Мерги нанял повозку.
Через час старый экипаж, запряженный сонным дряхлым мерином, оставил позади себя шумные улицы столицы и высадил клиента перед южными воротами, стерегущих третий каменный вал. Высотой метров в семь тяжелые дубовые ворота обшитые толстыми медными пластинами стояли распахнутыми. В город шли обитатели пригородных кварталов, крестьяне из ближайших деревень, королевские гонцы и путешественники. Подозрительных бродяг стражники сразу заворачивали, если те не могли доказать свое благосостояние пожертвованием столичной страже.
Потратив еще полчаса, Мерги очутился за стенами третьего оборонительного вала. Здесь Терна, по обеим сторонам которой раскинулся город, делала резкий поворот на восток и полукольцом охватывала Сар Берат с юга, образуя естественное водное препятствие для решившихся напасть врагов. Ширина реки около столицы достигала десяти полетов стрел, а крутой берег со стороны города сильно затруднил бы штурм Сар Берата.
Главный храм Турула находился в трехстах шагах от берега. Насколько знал Мерги еще в старину горожан отправляли в последний путь к большому острову, расположенному в трех тысячах шагах от берега. Здесь было кладбище на котором покоились многие поколения столичных жителей. Отправляли их в последний путь могильщики, а задабривали Турула жрецы рядом расположенного храма. Теперь по прошествии многих веков большинство горожан предпочитали быть погребенными в других местах, определенных их гильдиями и общественным положением. Но жители бедных южных районов, особенно расположенных между третьим и вторым кольцом предпочитали находить покой на старом месте, где были похоронены их предки. Местный храм Турула по-прежнему считался главным несмотря на снижение поступления покойников.
Здание в виде высокого цилиндра с трехгранной остроконечной крышей, облицованное плитами темно-серого гранита доминировало над местностью. Гигантская статуя Турула все из того темно-серого гранита высотой не меньше пятидесяти локтей, державшего в правой руке цепь, а в левой Нож Забвения, внушала страх и уважение к грозному богу, который всегда находился в мрачном настроении. Лишь на пирах у Линна он веселился и шутил. В остальное время шутки в свой адрес, особенно со стороны смертных, воспринимал как неуважение и никогда не оставлял безнаказанными.
Территорию храма очерчивала каменная ограда высотой в три человеческих роста, скрывая от смертных все, что происходило внутри. При храме жили только жрецы и юноши из семей гильдии могильщиков, из которых подбирали будущих служителей мрачного бога. Родные и близкие усопшего терпеливо ждали окончания службы в храме, имея право только сделать пожертвование Турулу и пожелать умершего веселой жизни в царстве младшего брата Линна. В подземелье, где находился алтарь и где происходила передача души умершего в руки бога смерти, допускались только жрецы.
К огорчению сапожника ремонт храма не производился – подводы со стройматериалами не спешили к мрачному храму. Других признаков большого пожертвования, который храм мог получить от могильщиков, Мерги также не увидел.
“Даже могильщики боятся лишний раз беспокоить Турула, – усмехнулся сапожник. – Особенно когда появляются лишние деньги”.
День выдался на редкость теплым даже по меркам бератской поздней осени и Мерги решил вернуться обратно идя вдоль набережной – вотчине местных рыбаков и любителей выходной рыбалки. Отсюда открывался один из живописнейших видов: Терна, напористо преодолев шестнадцать больших мостов и охватив Сар Берат полукольцом, чуть замедляла в этом месте свой бег, словно передумав покидать столицу, и повернув на запад, разливалась особенно широко, неся свои воды к плодородным землям Лернской провинции.
На воде сегодня было много лодок – сарбератцы любили речные прогулки и увеселения. Среди рыбацких лодок разных размеров и добротности, изредка попадались большие красивые лодки с тентом, где отдыхали обеспеченные жители столицы. Мерги заметил лишь две небольшие лодки, сделанные явно для подобных прогулок – аристократы и богачи предпочитали плавать с западных пристаней, построенных специально для них, где был свой круг людей, надежная охрана и открывались прекрасные виды на противоположный берег, застроенный загородными домами и дворцами. Последние особенно хорошо смотрелись на фоне далеких лесов, сжатых полей и лазурного неба, а река была свободна от мелких островов и островков, поросших кустарником.
На набережной у Урдаланских ворот отдыхал и веселился в основном ремесленный и торговый люд. Купалась и загорала ребятня, с визгом гоняясь друг за другом. Взрослые сидели подальше с удочками, не столько удя рыбу, сколько наслаждаясь теплым поздним утром и возможностью обменяться последними слухами и новостями. Многие отдыхали под тентами с кувшинами кваса, оживленно разговаривая с соседями и родственниками.
– И не говори! Уда из орешника намного лучше чем из ивы!
– Свою удочку я строгал из можжевельника – лучшее дерево и друг рыболова! Крепкое и не сломается когда поймаешь сома…
– … А червей я собираю когда еще солнце не встало. И иду задворками – завистливых людей хватает. Глянет такой мимоходом или спросит безделицу и все – удачи не будет! Хоть до ночи сиди! Еще и простудишься!
Сапожник не спеша шел, ловя обрывки разговоров. Большинство, конечно, было о рыбе и ее ловле, но встречались и иные, порой довольно занятные.
– Тесть лодку новую хочет купить. Не хватает самую малость…
– … Опять эти мерзавцы на прежнем месте!
– Бездельники! – зло сказал высокий парень и сплюнул. – Все дни только с удочкой сидят!
– И еще имеют наглость хвастаться уловом! – возмутился первый парень, загорелый крепыш с наколкой в виде рыбацкой лодки на правом плече. – Моя сестра сказала, что у ее подруги Лораны позавчера старая Оруза купила две дюжины больших карпов.
– Мерзавцы и обманщики эти могильщики! Чтоб их Турул утащил!
Заинтригованный последней репликой, Мерги бросил взгляд в ту сторону, куда смотрели говорившие: вдалеке рядом с островом виднелась лодка. Авантюрист увидел трех людей с удочками.
Сапожник увидел неподалеку пожилого рыбака, сдававшего на прокат удочки и свою видавшие виды лодку и направился к нему.