- Матушка, - тихо, но твердо сказал Роберт, - я колдун.
Маргарет вздрогнула так сильно, что пролила вино. Опустив голову, она прерывисто вздохнула. Роберт не смел шевельнуться. Порыв ветра затряс ставни, через щели в комнату ворвался холодный сквозняк.
- Я боялась, что ты мне не признаешься. - Голос Маргарет превратился в шепот, такой же холодный, как ночной воздух. Когда она подняла голову, на щеках ее блестели слезы.
- Ты знала?
- Я не была уверена, - покачала головой Маргарет. - Все эти слухи насчет Финлея, твои секреты... да и многое еще за эти годы... Думаю, что я догадывалась, но не хотела себе признаться. Должно быть... должно быть, поэтому я так хотела остаться в монастыре Святой Хилари.
- Матушка! - воскликнул Роберт, одновременно шокированный и опечаленный.
- После того как здесь побывали гильдийцы, все изменилось. Я наблюдала за Деверином и Оуэном они явно знали, что происходит. И они не были смущены. Я гадала, как подобные люди могут быть тебе преданы, если ты замешан в чем-то ужасном.
- Но так оно и есть.
- А теперь беглецы... Роберт, какое отношение в колдовству имеет королева?
- Напрямую никакого. Но только колдовство помогло ей оставаться на свободе так долго. - Роберт пересек комнату и встал рядом с матерью. Он осторожно стер слезы с ее лица. - Мне очень жаль, матушка.
Маргарет пристально смотрела на него темными глазами, в которых лунный свет рождал сапфировые отблески. Роберт знал, что она впервые думает о нем и о колдовстве как о едином целом. Так раньше на него уже смотрели другие. Предсказать реакцию невозможно... А ведь он лгал ей так много лет! Сумеет ли она его простить?
- Давно ли? - Казалось, слова вырываются у нее помимо воли. - Давно ли ты стал колдуном?
- С рождения, - мягко ответил Роберт. - Я узнал об этом вскоре после того, как мне исполнилось девять. Я понимаю, как тебе тяжело, матушка...
- Ох, Роберт... - Маргарет поставила кубок и снова отвернулась к окну. - Конечно, мне тяжело. Мой собственный сын...
- Оба твои сына.
Эти слова заставили Маргарет задрожать.
- Оба! Оба мои сына осквернены злом, какого я и представить себе не могу! Не хочешь ли ты сказать, что церковь ошибается, а ты прав?
Роберт взял ее за руки и повернул к себе, стараясь заставить поверить себе пламенностью своего убеждения.
- В колдовстве нет скверны, матушка, и никогда не было. Это просто оружие, которое злые и жестокие могут употребить себе на пользу. Однако оно может быть использовано и во благо. Я именно так всегда и поступал. Ты верила в меня так долго, умоляю тебя, не отворачивайся от меня теперь. Пожалуйста, поверь мне! В колдовстве нет скверны.
- Нет скверны? Откуда ты можешь знать? Ты не можешь судить оно внутри тебя. - Ее глаза с сомнением впились в его лицо. - Но... я ведь никогда не считала тебя греховным до того, как узнала... Я никогда не замечала, чтобы ты действовал дурно. Так как можешь ты быть отмечен скверной? - Маргарет покачала головой, не в силах ответить на собственный вопрос. - И неужели тебе так трудно было сказать мне правду?
- Я боялся, что ты меня возненавидишь. Я не хотел причинять тебе боль.
- Ох, Роберт! Ты мой сын. Как могу я тебя возненавидеть? - На лице Маргарет появилась нежная улыбка, которую Роберт так любил.- Жизнь нам всем причиняет боль. Тебе нет нужды быть единственным сильным из нас всех.
Роберт вздохнул и прижал ее к себе, одновременно наложив Печать. Волосы Маргарет пахли розами; Роберту этот запах напомнил сад, в котором он играл ребенком.
- Финлей не вернется домой, да?
- Сейчас ему никак нельзя. Будет чудом, если Гильдия не устроит охоты на колдунов. Ты же знаешь, каков их священный долг.
Медленно кивнув, Маргарет коснулась щеки Роберта.
- Мои сыновья, оба колдуны. Как такое может быть? Прости меня, Роберт, но ты должен понять... Мне, чтобы привыкнуть к этой мысли, нужно время и много молитв.
Роберт поцеловал руку матери:
- Я знаю. А теперь тебе нужно отдохнуть. Завтра будет трудный день.
- А ты? Ты сейчас ляжешь спать?
- Нет, я посторожу здесь, подремлю у огня. Маргарет улыбнулась ему и открыла дверь.
- Знаешь, ты не сможешь никому рассказать, матушка...
- Кому я могла бы рассказать?
- Своему исповеднику.
Маргарет лукаво улыбнулась:
- Понятно. Что ж... Доброй ночи, Роберт.
- Доброй ночи, матушка.
Дверь бесшумно закрылась за Маргарет. Роберт придвинул к огню два кресла, в одно уселся, на другое положил ноги и собрался задремать, хоть сидеть ему было неудобно и холодно.
Одна женщина, уверенная в возможности невозможного. Другая невозможное осуществляющая. Третья, способная на все, что только придет ей в голову. И все под одной крышей.
Что за кошмар!
Часовых этой ночью что-то тревожило. Каждый шорох, каждое шевеление вызывали подозрение. Мика слышал, как они перешептываются, проходя по стене под его окнами. Может быть, они что-то подозревают? Или Деверин предупредил их насчет патрулей, мимо замка уже проскакало не менее трех... Теперь лишь вопрос времени, когда один из них потребует допуска в Данлорн.
Мика отошел от окна и уселся на постели, прислонившись спиной к стене. Уснуть он не мог. Сегодня отец заговорил с ним по необходимости, но все-таки заговорил. И еще старик впервые встретился с Робертом.
Да только все равно ничего не изменилось. Ничто в мире не заставит отца принять его обратно в свою семью; если бы не Дженн, даже того, что произошло, не случилось бы.
И все же разница была! Отец явился в замок, заговорил с Микой, значит, необходимость могла его к этому принудить! Значит, не все пути к сердцу отца отрезаны. Примирение возможно!
Мика зевнул, вытянулся на постели и накрылся одеялом. Тонкий лучик лунного света лег поперек кровати. Согретый одеялом и приятными мыслями, Мика, наконец, уснул.
Когда Дженн проснулась, комнату без окон озарял лишь неровный отблеск углей в камине. Несколько минут девушка неподвижно лежала, прислушиваясь к дыханию спящих вокруг нее. Бесконечно усталые, измученные болезнями и страхом, эти люди спокойно спали в первый раз за две недели.
Дженн откинула одеяло, встала и натянула чистое платье, приготовленное для нее Маргарет. Одежда была ей впору, хотя оказалась чуть длинновата. Дженн бесшумно приблизилась к камину и осторожно положила на угли новые поленья. Как только огонь разгорелся, она повернулась к потайной двери и слегка приоткрыла ее.
Кабинет оказался пустым. В окна лился лунный свет, в камине тлел огонь. Затаив дыхание, Дженн на цыпочках проскользнула в дверь и закрыла ее за собой. Так вот какова рабочая комната Роберта! Где могут быть его книги? Должно быть, убраны куда-то на время, пока в замке посторонние. Но куда он мог их спрятать? В сундук под окном?
Неслышно передвигаясь босиком по толстому ковру, Дженн подошла к сундуку, но что-то заставило ее замереть на месте. Какое-то чуть заметное движение привлекло ее внимание. Роберт! Спит в кресле у камина...