— Ты бы все-таки поосторожнее, Лисси. Конечно, я понимаю, что у тебя везде знакомые, но неужели обязательно лезть во все заварушки?
— Ты совсем как Эльга, — заявила Илис. — Она тоже постоянно делает мне внушения и говорит, что я должна быть осторожной. Но я осторожна! Вы себе просто не представляете, насколько я осторожна. А что касается заварушек, то мне, согласись, есть с кого брать пример — твой драгоценный Брайан кого хочешь испортит.
Анастейжия хлопнула ладонью по столу и в отчаянии посмотрела на Грэма, который тем временем уселся напротив нее за стол и молча пил чай.
— Эта девчонка когда-нибудь свернет себе шею, — сказала она. — Просто удивляюсь, как она до сих пор жива.
Илис сделала большие глаза.
— Все дело в моем исключительном обаянии. Никто не может устоять. Даже Грэм и тот проникся, — последовала очаровательная улыбка в его сторону. Грэм не удержался и фыркнул. Вот бесенок!
— Ты представляешь, — продолжала Илис, повернувшись к Анастейжии, — вчера он был так любезен, что угостил меня обедом… или это был завтрак? Впрочем, неважно. И своей учтивостью впечатлил даже Матиуса, а на него трудно произвести впечатление.
— Наверное, она доняла тебя вчера, — извиняющимся тоном сказала Анастейжия. Грэм неопределенно пожал плечами.
— А кстати, — оживилась вдруг Илис. — Откуда ты знаешь парня, который направил тебя сюда искать Брайана, а?
Она-то откуда знает? — удивился сначала Грэм, а потом подумал, что, наверное, ей сказал хозяин «Жемчужницы»… тот самый Матиус. Обсуждать при Анастейжии эту тему не хотелось, и поэтому он буркнул:
— Подумай сама. Я, кажется, объяснил тебе кое-что вчера.
— Извините, что вмешиваюсь, — робко сказала Анастейжия, — но вы про кого?
— Ты его не знаешь, — отмахнулась Илис. — А вот мне интересно, откуда его знает Грэм. В принципе, конечно, могу и сама догадаться… Ну ладно, пойду я. Всем привет, Брайану — в особенности. Пусть не сердится, это вредно для здоровья.
Илис поднялась, грациозно подхватила с сундука свой кафтанчик и переместилась к двери.
— Спасибо за чай, очень вкусный, — сказала она оттуда. — Привет малышам!
Она прощально взмахнула рукой и исчезла.
— О боги! — вздохнула Анастейжия. — Это не человек, а комета. Право, неудивительно, что Брайан на нее рычит — она кого хочешь из себя выведет.
— Вчера она уверяла, что ее все любят, — заметил Грэм.
— Ты знаешь, как ни странно, но это чистая правда, — Анастейжия подперла подбородок рукой. — Ее, в самом деле, все любят, и, мало того, все о ней заботятся. И это — несмотря на ее поразительное умение подстраивать пакости всем и каждому. У нее просто талант создавать людям проблемы и впутывать их в неприятности, но попробуй ее кто обидеть — тут все трущобы встанут на ее защиту. И Брайан, я думаю, не исключение. Хоть он на нее орет и грозится размазать по стенкам, по правде-то, он ни за что пальцем ее не тронет, и будет вытаскивать изо всех трудностей, ею же и созданных. Да еще и найдет сотню оправданий своим поступкам… Ну ладно, надо заниматься делами, а то скоро дети встанут и начнется кавардак. И завтрак нужно приготовить.
Она решительно поднялась, поправила платье и потянулась.
— Просто удивительно, до чего быстро я привыкла рано вставать. В Наи меня раньше полудня невозможно было из кровати вытащить — а теперь…
— Не жалеешь?
— О чем? О том, что вышла замуж за Брайана? Конечно, нет.
— А где он, кстати?
— В мастерской, неподалеку. Они рано начинают, у них сейчас работы много.
Брайан уходил рано и возвращался поздно, так что большая часть домашней работы ложилась на хрупкую Анастейжию или откладывалась до воскресенья. Грэм решил, что так дело не пойдет, и настойчиво предложил свою помощь. Анастейжия отпиралась недолго, потому что успеть все одной ей было действительно тяжело. Лал и Джем помогали по мере сил, но много ли могут семилетние дети? Так что еще до завтрака Грэм отправился рубить дрова, а после завтрака к нему присоединился Лал, которому было поручено собирать щепки. К своему занятию он отнесся со всей серьезностью, что, впрочем, отнюдь не мешало ему задавать гостю серьезные, «мужские» вопросы. Грэм старался отвечать обстоятельно, мальчишка ему нравился.
Однако, одновременно говорить и махать топором было трудновато.
— А можно посмотреть твой меч? — Лал долго ходил вокруг да около, но наконец решился спросить.
— Можно, — согласился Грэм. — Только тащи его сюда, а если мама будет спрашивать, скажи, что я разрешил.
Радостный Лал ускакал, а через пару минут вернулся, волоча за собой ножны с мечом. Он плюхнулся у забора на траву, положил меч себе на колени и спросил, уставив на Грэма просящие зеленые глаза:
— А можно его вынуть?
Тот кивнул, отложил топор и присел рядом на корточки. Лал благоговейно вытащил меч из ножен и стал его рассматривать с понимающим видом. Меч был отличным оружием. Достался он Грэму не слишком честным путем, но хуже от этого, конечно, не стал. Легкий клинок, покрытый тонкой узорной гравировкой, был отлично сбалансирован, а рукоять была обмотана полосками из выделанной кожи, чтобы не скользила в руке. Грэм понимал, что такое замечательное оружие не соответствует его мастерству и должно бы принадлежать более достойному воину. Впрочем, расстаться с мечом у него не хватало духу.
Лал с трудом оторвался от узоров на клинке и спросил:
— А почему у папы нет меча?
— Думается, твой папа неплохо улаживает свои дела и без меча, — улыбнулся Грэм.
— Разве с мечом не проще?
— Не всегда.
Лал не поверил. Он приподнялся и попытался взмахнуть мечом, но тот был для него тяжеловат, и он чуть не заехал себе по ноге.
— Осторожнее, — предупредил Грэм. — А то синяков себе понаставишь.
— Синяки — ерунда, — заявил Лал гордо и еще раз взмахнул мечом. Получалось у него не очень хорошо и он, самокритично сообщив, что не умеет, сказал Грэму: — Теперь ты.
Тот колебался недолго. Занятия с мечом всегда доставляли ему радость, а на корабле он был совершенно лишен возможности поупражняться.
— Только ты отойди подальше.
Грэм вышел на середину дворика. Тело его пело в предвкушении радости, забылась даже ноющая боль в плечах и содранные ладони. Он легко, будто играючи, прокрутил несколько «восьмерок», показал веерную защиту (с одним мечом она, конечно, выглядела не так эффектно, как с двумя) и сделал несколько выпадов. Лал смотрел на него восхищенными глазами.
— Я тоже хочу так! — заявил он. — Научишь меня?
— И не думай! — послышался голос Анастейжии. Оказывается, она стояла в дверях и наблюдала за фехтовальными упражнениями Грэма.
— Ну, ма-ам! — возмущенно завопил Лал.
— Мама права. Тебе подрасти немного надо, — сказал Грэм и со смущенной улыбкой посмотрел на Анастейжию. — Извини. Я вроде ничего тут не порушил — во всяком случае, пытался.
— Ты так красиво движешься, — улыбнулась и она. — С тобой кто-то занимался?
— Да. Отец.