Диспетчер еще чуть-чуть помолчал, затем иным, решительным тоном произнес:
— «Доминатор», передаю вас командованию Флота. Частота двести тридцать три и три.
— Земля Дальняя — «Доминатор», частоту двести тридцать три и три принял, конец связи.
Прауд выставил новую частоту. Какое-то время доносилось лишь механическое попискивание, показывающее, что связь установлена. Затем эфир отозвался уже новым голосом, низким, с неистребленным столетиями акцентом южных штатов:
— «Доминатор» — Кондор-Два. Как слышите?
— Кондор-Два — «Доминатор», слышу вас хорошо.
— Капитан МакГрегор? Это вице-адмирал Мердок. Рад с вами познакомиться, капитан.
— Я тоже, сэр. («А ведь он, пожалуй, во внуки мне годится…»)
— Каково состояние вашего корабля?
— Маршевый двигатель функционален частично, заглушен, опасность взрыва отсутствует. Большая антенна отсутствует. Эрозийные повреждения заборного конуса 30 %. Незначительные отказы бортовой электроники. Прочие системы в номинале.
— Я вас правильно понял, что угрозы безопасности корабля нет?
— Так точно, сэр.
— Сколько людей на борту?
— Двенадцать… из двадцати восьми. Семь членов экипажа и пять ученых.
— Кто-нибудь нуждается в срочной медицинской помощи?
— («Еще бы! Мы все в ней нуждаемся уже, по крайней мере, лет сорок.») Нет, сэр. Полагаю, до Земли мы все дотянем.
— Могу я поговорить с вашим бортовым врачом?
— Вряд ли, сэр (он вновь позволил себе сарказм). Наш бортврач умер.
— Хорошо, — произнес адмирал и, осознав, что ляпнул что-то не то, поспешил сменить тему. — Мне доложили, что вы шли на ноль пятнадцать c. Но ведь эта скорость недостаточна для работы прямоточного двигателя?
— Именно так, для номинального режима недостаточна. Конус собирает слишком мало космического водорода, чтобы реактор мог давать непрерывную тягу. Поэтому мы шли в импульсном режиме.
— Как это?
— Летели с нулевым ускорением, пока не удавалось накопить достаточно водорода для кратковременной работы реактора. Потом включали его, он выжигал водород, и цикл повторялся.
— Разве двигатели прямоточников вашего класса оптимизированы под подобный режим?
— Не оптимизированы. Наш инженер Томлинсон осуществил теоретическую и практическую оптимизацию. (МакГрегор отметил, что отбросил «сэр», и его собеседника это не возмущает.)
— Томлинсон… жив?
— Да.
— Подготовьте представление о его награждении. Он ведь спас всю экспедицию, не так ли?
— Именно так. («Вряд ли Херберт обрадуется награде. Он еще помнит что-то из того, что было полвека назад, но происходящего сейчас не понимает совершенно. Вообще, награду от него пришлось бы прятать. У нее, небось, острые края, а у него в последнее время появилась детская привычка тянуть в рот попадающие под руку предметы.»)
— Значит, капитан, вы считаете, что «Доминатор» самостоятельно доберется до околоземной орбиты?
— Он добирается до нее уже восемьдесят лет, вряд ли еще один день что-то изменит.
— К тому же я вспомнил, что ваш стыковочный узел… Диаметр сто шестьдесят, не так ли?
— Да.
— У современных кораблей диаметр двести тридцать. Понадобился бы переходник… Что ж, если вы считаете, что в этом нет нужды, вам виднее. У вас есть ко мне вопросы?
— Мне, разумеется, интересно, что стало с Землей за это время, но, думаю, лекция на сей счет может подождать. Так что… ах, да. Проверьте, остался ли в живых кто-нибудь из моих родных… я имею в виду тех, кого я знал лично. И по остальным членам экипажа тоже… мы передадим вам список выживших на борту.
— Хорошо, капитан. Это все?
— Да. До связи.
МакГрегор почувствовал, что этот короткий в общем-то разговор его утомил. Он откинулся в кресле. Баффит, напротив, встрепенулся, по-птичьи покрутил головой. Заострившийся нос, чуть скошенный подбородок и хохолок на макушке и впрямь придавали ему сходство с большим облезлым цыпленком. Глаза его, поначалу по-цыплячьи круглые и пустые, постепенно обретали осмысленное выражение.
— Ведите корабль, мистер Баффит, — распорядился МакГрегор и добавил с извиняющейся улыбкой: — Я немного посплю.
Уже прикрыв глаза, он подумал, что и впрямь вспомнил про родственников в последний момент. А ведь когда-то жена и сын снились ему каждую ночь. Но это было так давно… За восемьдесят лет их образы стали прозрачными до полной неразличимости, слились со смутными детскими воспоминаниями, о которых уже и сам не знаешь — было ли, или просто приснилось когда-то? Пожалуй, он даже жалел, что задал этот вопрос. Если они живы, это только лишняя головная боль. Людей, которых он знал — и которые знали его — в любом случае давным-давно нет. Есть, может быть, древние старики, не имеющие с теми людьми ничего общего, кроме генетического кода. Что он скажет этим чужим старикам? Что, кроме стыда и неловкости, испытают они все от этой встречи? Что может быть нелепее, чем фраза «Здравствуй, папа!» в устах столетнего старца? Его сын не может быть столетним, его сыну десять…
Размышляя таким образом, он соскользнул в черное болото сна, и тьма, лишенная, в отличие от космической, даже звезд, сомкнулась над ним.
Часы мелодичным звуком возвестили о наступлении новой вахты. МакГрегор открыл глаза и с неудовольствием потер затекшую шею. Эти кресла спроектированы по всем правилам эргономики, самая удобная мебель на свете… и все равно после сна в кресле у него то затекает шея, то ломит плечо, то ноет затылок. Конечно, восемьдесят, да даже еще и тридцать лет назад ничего подобного не было… Он осторожно, чтобы не разбудить боль в спине, потянулся, поправил микрофон возле рта, нажал кнопку связи.
— Кондор-Два — «Доминатор», контроль связи.
— «Доминатор», связь хорошая, — отозвался эфир новым, свежим и молодым голосом. Ну разумеется, не будут же они постоянно держать адмирала в роли простого диспетчера…
— Кондор-Два, продолжаем торможение в штатном режиме. Выход на орбиту через двадцать часов сорок минут. Рассчитываем посадку со второго витка.
— «Доминатор», отрицательно. Рассчитывайте стыковку с орбитальным госпиталем, апогей девятьсот перигей восемьсот сорок, эклиптика двенадцать.
— У вас же нет для нас стыковочных узлов, — усмехнулся МакГрегор.
— К вашему прилету эту проблему успеют решить.
— Отрицательно, Кондор-Два. В орбитальной госпитализации не нуждаемся. Мы идем на посадку.
— Сэр, при всем уважении к вам, это решение командования флота.