- Мне нужен только один человек. Один из клана Мак-Лауд. Остальных я оставляю тебе и твоим людям, мой любопытный Мэрдок.
Гигант поднялся на ноги и жестом подозвал оруженосца. Тот снял с торчащего из земли копья большой шлем вороненой стали в виде черепа медведя с длинным плюмажем из конского волоса, закрепленным на вершине, и протянул шлем хозяину.
- Мак-Лауд - сильные воины. Я бы не стал рисковать своей шкурой ради какого-то одного...
Мэрдок поправил капюшон шерстяной накидки, наброшенной поверх панциря.
Рыцарь надел шлем. В обрамлении мощных клыков его бледное лицо выглядело как маска самой смерти.
- Скажи, Мэрдок, что ты знаешь о Конане Кодкелдене из клана Мак-Лауд?
- Я ничего о нем не слышал, - вождь Мак-Кримонс покачал головой. Тугл Мак-Лауд - хороший воин, а Кодкелден... Нет, не слышал.
- Это совсем еще мальчишка...
- Зеленый сопляк? И ты ищешь встречи со щенком?!
- Да. Но мне он нужен живым. Только живым.
- Это бой, смелый Мак-Крагер. Я ничего не могу гарантировать.
- Можешь. И постарайся не перепутать. На нем будет короткая накидка поверх кожаной рубахи без металла; кроме того, у парня длинные каштановые волосы, голубые глаза... Короче, если хоть кто-нибудь из твоих головорезов его тронет, будет иметь дело со мной.
- Ну-у, как хочешь... Это твое дело, и я в него не лезу. Я, конечно, предупрежу своих людей о твоей просьбе, но... - Мэрдок сделал шаг в сторону, собираясь уйти, но вдруг, у вновь развернувшись к своему угрюмому собеседнику, спросил: - Сколько я тебе должен за этот бой? Ты мне так и не назвал цену. А я привык заранее договариваться с наемниками.
- Тысячу! Тысячу полновесных звонких монет!..
- Что? Но ведь это...
- Тысячу получишь ты. Если Кодкелден сегодня останется жив и встретится со мной. Я тоже люблю заранее договариваться с наемниками.
У Мэрдока отвисла от удивления челюсть. Ничего не ответив, он заспешил к уже начинающим построение воинам. По дороге вождь погладил бороду и задумчиво пробормотал:
- Сумасшедший. Впрочем, какая мне разница...
- Помни о нашем договоре, Мэрдок! Мальчишка - мой! - крикнул вслед черный рыцарь, потрясая над головой двуручным эспадоном и подобрав свою волчью шкуру, тоже пошел к войскам.
Из-за длинного свеженасыпанного вала выбежала цепь воинов, держащих большие деревянные щиты, обшитые бычьей кожей со стальными многогранными бляхами в центре. Построившись в сплошную стену, воины дружно выставили вперед копья, организовывая непроходимое препятствие для вражеской конницы. За ними выстроились лучники и тяжеловооруженные отряды пехотинцев.
Над холмами мелодично, но грозно запели волынки, призывая к бою, и резкие голоса боевых рогов тяжело подхватили боевой призыв. Звуки сплелись в один протяжный гул. Желтое полотнище, возникшее из-за гряды, развевалось на пронизывающем ветру, и при каждом новом порыве ветра казалось, что голова черного быка опускает рога, направляя их на вражеский стан и готовясь поднять на их острия противника, подбросить его в воздух и затем растоптать мощными копытами. Застучали барабаны, вынуждая кровь быстрее пульсировать в венах.
- Смерть Мак-Лауд! - закричал Мэрдок при виде ненавистного знамени.
Хриплые грозные голоса вознесли этот клич высоко в хмурое небо...
...Тугл провел пальцем по лезвию своего меча и, разминая плечи, покрутил клинок над головой.
- Сегодня славный день, Конан, - сказал он и похлопал молодого Кодкелдена по плечу. - Не раскисай сразу. Помни, что твой враг не будет жалеть тебя. И в конце концов все зависит от того, кто нанесет удар первым. В случае чего, все равно мы все встретимся в нашем шотландском раю на Аваллоне. Вперед! И не замочи свой килт! - в его густой бороде промелькнула необидная улыбка.
- Да здравствует Мак-Лауд! Смерть Мак-Кримонс!
Конан обнажил свой меч и вместе с остальными бросился бегом в ложбину между холмами, где их уже поджидали отряды противника.
Что вы знаете о битве? О той битве, когда ледяной ветер обжигает лицо? О настоящей битве, которая по традиции происходит всегда рано утром, чтобы солнце успело увидеть кровь. Когда все мужчины твоего клана, вооруженные дедовскими мечами-клейморами, в клетчатых килтах и со старым родовым знаменем на Т-образном древке, с восторженно-злыми лицами спускаются по склону холма навстречу таким же людям, но из другого клана, из другого рода, и уже поэтому не заслуживающих этой жизни. Она просто слишком хороша для таких ублюдков, которые - как, впрочем, и ты - жаждут только одного - твоей смерти и смерти всех твоих родичей. Поэтому чувство звериной ненависти переполняет тебя и, предвкушая возможность убить врага, ты несешься вперед, обнажив меч; несешься навстречу этим людям, навстречу злым горящим глазам и перекошенным в дикой ярости ртам. Бежишь, ожидая решения, которое должно снизойти свыше - оттуда, с небес - и дать или не дать тебе шанс выжить... Но нет. Это не главное. Перед боем об этом не думаешь. Просто пришла пора драться, и поэтому тебе страшно и весело одновременно, и остро чувствуется утренняя прохлада. Особенно остро. Как никогда.
Раскат грома заставил Конана остановиться и замереть.
Подняв глаза, он посмотрел вверх. Голубое небо было чистым и безоблачным. Откуда же гром?
Неподалеку на остром уступе отвесной скалы был отчетливо виден всадник на вороном коне.
Блестящее лезвие широкого клинка незнакомой формы сверкнуло в его руке. Черный плюмаж шлема развевался на ветру, словно косматый темный штандарт. Конь воина то и дело вставал на дыбы, выбивая копытами искры из гранитного постамента.
Ослепительный зигзаг молнии - словно бог полоснул огненным мечом рассек небо и обрушился прямо на всадника. Гром чуть не оглушил Конана, наполнив голову вибрирующим звоном. Странное, почти животное чувство подсказывало ему, что удивительный всадник и молния в ясном небе неспроста появились в это утро. Конан видел черного воина впервые, но ему почему-то почудилось, что он знает этого рыцаря. Знает очень и очень давно, всю жизнь, а может, и больше. Страшная боль вспыхнула в груди - и тут же пропала, унесенная порывами холодного ветра, проникающего ледяными кристалликами под доспехи.
Оцепенение прошло, и Конан с головой погрузился в звон и рев окружающей его битвы. Ряды смешались, и он очутился в самом центре кровавой схватки. Тугл, забияка и насмешник Тугл, постоянно опекавший его, исчез - и Конан никак не мог найти его оленью пятнистую накидку в бушующем море спин, мелькающих вокруг.
- Мак-Лауд! - пронзительно закричал Конан, но его голос потонул в скрежете стали и воплях умирающих людей.
Солдаты в незнакомых юбках пробегали мимо него, размахивая длинными клинками клеймор и древками алебард со сверкающими полумесяцами лезвий. Конан поднял меч в надежде, что бегущий навстречу враг не успеет нанести удар первым, что он опередит смертоносное движение. Вот Мак-Кримонс все ближе, ближе...
Но искаженные гримасой ненависти лица проносились мимо, как будто не замечая Конана. С воплем он бросился на одного из бегущих. Это был коренастый бородач в тяжелом панцире и с секирой в громадных волосатых лапах. Но тот лишь парировал сокрушительный удар Кодкелдена, отклонившись в сторону и оттолкнув его рукояткой секиры, и побежал дальше.
Юноша ничего не понимал. Он - молодой воин, жаждущий славы, и в этом бою он оказался в положении невидимки. Неизвестно почему, но никто не замечал его, просто не обращая на Конана никакого внимания. Даже копья и стрелы, летящие над головой, огибали юношу, как заколдованного. Он двинулся навстречу вражескому всаднику, бешено размахивающему широким палашом, отбиваясь сразу от четырех окруживших его противников.
- Сразись со мной! - в очередной раз завопил Кодкелден, бросаясь на всадника и подставляя свой меч под удар палаша.
- Пшел, щенок! - рыкнул всадник, уводя оружие в сторону.
Сильным ударом ноги он отшвырнул Конана в грязь, куда через мгновение рухнул круглолицый детина с большим мясистым носом и выпученными круглыми глазами. Из-под съехавшего на затылок шлема выбивались слипшиеся от пота и грязи пряди жестких и курчавых волос.
- Сразись со мной! Ну хоть ты!.. - взвыл в отчаянии Конан, набрасываясь на упавшего.
Детина зажмурил глаза и, плюнув липкой слюной в юношу, отшатнулся, поднимаясь на четвереньки. За его спиной появился пожилой горец из клана Мак-Лауд, держащий в руках длинный кинжал с большой крестовиной и крестящий им воздух, как настоящим распятием. Увидев врага у своих ног, он ловко схватил его за шиворот и приподнял, запрокидывая голову несчастного назад. Лезвие проползло по горлу, разделяя дергающийся кадык надвое. Фонтан крови брызнул из перерезанного горла, заливая клинок и руку, багряным потоком покрывая грудь бьющегося в предсмертной пляске тела. Рука убийцы разжалась, отпуская голову; окровавленное лезвие исчезло в широком рукаве льняной рубахи. Горец зачем-то перекрестил захлебывающегося в собственной крови детину и метнул непонимающий взгляд на все еще лежащего в грязи Конана. Юноша опустил испуганные глаза, боясь, что его заподозрят в трусости. И утирая рукавом плевок, поднялся на ноги.
Разбрасывая могучими ударами наседавших врагов, Тугл вынырнул из-за переломанных прутьев повозки, над которой до сих пор торчало древко с черным стягом с желто-голубыми цветами трех лесных фиалок по полю.
- Ну как? Еще не наделал под себя, братишка? - тяжело дыша, прохрипел он, приближаясь к Конану.
- Никто не хочет сражаться со мной, - пожаловался юноша. - Наверное, это ведьма Моргана. Я заколдован.
- Ерунда, - утирая пот, ответил Тугл. - Ты что, все еще веришь в эти детские сказки? Или тебя по голове ударили? Нет, - он с ревом всадил меч в одного из бегущих противников, - все-таки прав отец Томас! Наслушаетесь сказок, а потом богохульствуете. Моргана!.. Ты еще Мерлина вспомни!
Двое дюжих парней налетели откуда-то сзади и, обогнув Конана, набросились на Тугла, размахивая шипастыми дубинками и палашами.
- Ну вот, видишь, брат! Я так больше не могу! - Конан сунул меч в ножны.