Впрочем, вопроса тут никакого и нет...
Не пристало королю ходить в домотканой одежде, мерить свое богатство числом поголовья овец и пировать за столом из неструганых досок, на глиняной посуде.
Не пристало!
Уже семнадцатый век на носу!
Однако ничего иного не смог бы ему предоставить Хайленд...
Поэтому - Лоуленд. Равнина. Древний город Эдинбург.
В свое время сказал о нем великий бард Томас Лермонт или Том-стихоплет, как звали его односельчане:
- Рим - был, Лондон - есть, Эдинбургу - быть.
Самым главным, самым славным из всех прослыть...
Слова эти греют сердце каждого шотландца. Ведь известно всем: в своих стихах-пророчестве не ошибался Томас. Потому что от фей получил он свой стихотворный дар.
Как знать... Может быть, в веках это предсказание и сбудется...
Но пока что - не все королевское состояние, как неизбежно было бы это в горах, но значительную часть его составляют именно овечьи стада.
И дворец короля - скорее даже не дворец, а жилище. С пыльными потолками, закопченными стенами.
На стенах вперемешку были развешены гобелены нормандского времени, восточные ковры и траченные молью шкуры.
И серебряную посуду подают только тогда, когда зван к обеду какой-либо иностранный посол. А золото и фарфор - даже тогда не подают...
Не богат и не силен шотландский король. И даже те атрибуты власти, которые ему поставляет Равнина, - лишь символ...
Но именно он, король, объединяет Горы и Равнину. Не обойтись им без него.
Потому что исчезни король - и нарушится равновесие. Пойдет клан на клан, желая добиться перевеса, ибо не позорно повиноваться далекому монарху, а близкому соседу - позорно. Пускай богат он и силен, пусть даже мудр он, даже справедлив, даже великодушен.
Но это - едва ли... Редко проявляют горцы данные качества в межклановых отношениях.
И завертится междоусобная карусель с невиданной силой.
Если уж в мирное время волками смотрят друг на друга как предводители, так и рядовые члены соответствующих кланов, - можно представить, что случится после исчезновения верховной власти! Пусть даже символической...
Кровавый вихрь, который выплеснется наружу, настолько же превзойдет уровень обыденного зверства, насколько ливень превосходит изморось.
Это - не отвлеченные рассуждения. Уже не раз и не два приходилось Шотландии отпить из чаши сей...
И больше пить она не желает.
А ведь рядом, отделенная такой же невидимой, но именно потому непроницаемой границей - рядом Англия. Держава Сассэнах!
Могучий, немирный, небескорыстный сосед.
Уже ломал он гордость горцев у Сольвейского залива. И еще предстоит ему окончательно сломить ее в Куллоденских болотах [две знаменитые битвы эпохи англо-шотландского противостояния, соответственно шестнадцатого и семнадцатого веков; поражение под Куллоденом окончательно закрепило зависимость Шотландии], подтвердив превосходство строя - перед натиском, тактики - перед отвагой.
Нового Времени - перед Старым...
Впрочем, это еще не сейчас. Но очень многие и ныне, помня о Сольвейе, предвидят в глубине своих мыслей призрак Куллодена.
Вот отчего чтут горцы обитающего в Лоуленде короля. Чтут, хотя с трудом признают за лоулендерами право зваться людьми.
И не считают позором сменить Горы на Равнину лишь в одном случае. Если тот, кто свершает эту перемену, уходит не просто в Лоуленд, а именно к королю...
Тогда это - не позор. Но все равно: уж никак и не слава это...
Говорили в старину: есть тропа Чести, есть тропа Истины, есть тропа Выгоды. И не всегда совпадают они...
23
День пути оставался до Эдинбурга. Это - если в милях мерить.
Но разверзлись хляби небесные. Еще бы - осень ведь! И от рассвета до заката преодолели они от силы треть этого расстояния.
А что делать, если дорога превратилась в липкую полосу жидкой грязи? Не может лошадь быстро идти, если при каждом шаге вязнет она где выше бабки, а где и по колено.
В чем были, ушли Конан и Дункан с пепелища. Но вот уже оба едут верхом, на плечах у них - богатые, подбитые мехом плащи, а седельные сумки - полны.
И каждый ведет в поводу сменного коня под легким седлом. И еще один конь плетется следом - но не седло, а вьюк лежит у него поперек спины.
В глубине же споррэнов каждого всадника тихо позвякивают монеты дюжина серебряных и по две-три золотых.
Откуда все это?
Лучше не спрашивать...
Уж если попал в поток времени - будь добр, живи его законами. А законы эти что в Хайленде, что в Лоуленде - жестоки есть...
Разумеется, неписаные законы. Писаных - мало. И соблюдаются они весьма редко. Так что, если уж путешествуешь в горах с какой-то целью, не на закон положись, а на меч.
На катану или на клеймору - все равно.
К четвертому году странствий эти клинки в руках воинов такого уровня могли обеспечить своим владельцам стоимость пары замков с обслугой, - а не то что нескольких лошадей.
Могли бы. Но не обеспечили.
Потому что не обогащение было их целью.
Это во-первых. А главное - обоим претила возможность использовать и свою телесную неуязвимость, и боевое мастерство для достижения обычных целей. Не только богатства - но и славы, почета, уважения...