–Стоять, Слава, – спокойно приказал неправильный хейтер.
–Сигнализация не работает, – я только сейчас увидела, что на хейтерского «друга» повешена серьезная нематериальная оповещалка о недозволенных перемещениях, и сейчас эта хрень пытается докричаться до принимающего сигнал устройства, но сквозь мою защиту не пробивается. Легким движением мысли я ликвидировала вредное приложение. – Мы в девяностый собирались, кажется... Нора, отзывай отвлекающего, с нами пойдет.
–Почему в девяностый? – спокойно поинтересовался спасенный папочка Рингила. Я смерила его взглядом – раз такой неправильный хейтер, мог бы для разнообразия поблагодарить... А уж потом задавать дурные вопросы.
–Не хотите в девяностый – валите куда хотите, – по-хейтерски грубо ответила я. – Хоть обратно...
–А ведь нормализатор я так и не захватил, – похоже, кое-кому срочно захотелось вернуться. Неизвестный мне демон, названный Славой, многозначительно хмыкнул, очень похоже копируя Дэз. Знал, что ли? И на меня как-то очень любопытно смотрит... Определение «непредельщик» у парня только что на лбу не написано, интересно, в курсе ли он вообще насчет моей непредельской роли? Если да, сейчас будет некрасивый капец моим играм.
–Хочешь, сгоняю? У нас всегда лишние найти можно, – если непредельщик о чем-то и догадывался, то предпочел промолчать. – Герой-добытчик...
–Нет, – категорично запретил Пейнджел. – Я не собираюсь снова тебя оставлять...
–Я схожу, – пока тут скандал не устроили прямо у непредельского здания... Надо было раньше договориться с бабулей, чтобы оставили одну штуку... Хотя, может, и оставили, но народ за собой по коридорам не потащил, а вовремя вспомнить оказалась не судьба...
–Мэлис, ни в коем случае, – хором запретили мне все, кроме непредельщика. Слава лишь с непонятным выражением лица посмотрел на здание, из которого мы вышли. Я не могла точно сказать, разгадал ли он меня... Не все непредельщики еще видели меня лично. Надеюсь.
–Народ, только не надо коллективно сходить с ума, – продолжила Сулмор, закончив требуемую по роли фразу, произнесенную вместе со всеми. – Конечно, Мэлис никуда не пойдет, но она может вытащить нам что угодно из-за непредельской защиты. Я права?
На меня уставились пять пар глаз. Ангмарская демонстративно отвернулась. Из здания вышел «отвлекающий» и спокойной походкой направился к нам, делая вид, что идет куда-то дальше.
–Права, – действительно, вот о самом очевидном и не думаешь... Например, о том, что с моей точки зрения никаких преград нет и быть не может. Как сильнейший демон этой реальности, я устанавливаю для себя любые законы. – Держите.
В воздухе между отцом Рингила и Норой повис большой прозрачный гроб с поблескивающей панелью управления на боку. Обыкновенный нормализатор. Неправильный хейтер перехватил у меня нужную вещь почти сразу же.
Похоже, кому-то из младших хейтеров надоело ждать. Я почувствовала, что меня захватывает силовой линией, как и всю нашу компанию. Спустя одно несобытийное мгновение[ 6 ] мы уже стояли в заросшем дворе девяностого прихода. За нашими спинами мерзко скрипели ворота с коваными розами, перед нами красовался сухой фонтан.
–Вас здесь можно оставить? – спросил отец Рингила, перехватывая огромный кристалл нормализатора поудобнее. – Ничего не устроите?
–Устроим обязательно, – Рингил прошел к фонтану и сел на бортик, спиной к нам, ногами в грязную чашу. – Ты лучше за своим... другом присматривай...
Юный хейтер осуждающе фыркнул. Велка и Нора, не сговариваясь, рванули сесть рядом с ним, но Сулмор их опередила. Я решительно отвернулась от любовного параллелограмма, не желая превращать его в пентаграмму... даже в собственном подсознании. И так после той установки проблем не обобраться было... Чем я думала, когда случайно свела в одну кучу этого пацана, Рианона, Контера и Ника Лару? Точно не головой, и очень хорошо, что Мира отгрызла от этого списка хотя бы последний пункт.
–Обойдусь без твоих порицаний, – неправильный хейтер испарился, оставив нас одних. Обращенные (Рик и Слава), казалось, даже этого не заметили. Они с одинаково потерянными лицами (выражение несильной эйфории, наблюдавшееся на фейсе Рика, исчезло сразу после переноса) разглядывали мрачную общагу девяностого прихода. Я вспомнила факт из истории, касавшийся приходской нумерации. До переселения «приходами» назывались образовывавшиеся по углам коридоров общинки хейтеров. Нестойкие, в основном составлявшие их демоны были связаны только тем, что пришли в ближайшую точку сбора хейтеров (отсюда и название). Сюда, в эту реальность, хейтеры отправлялись именно такими общинками – и нумерация получалась просто хронологически порядковой.
Позже часть приходов объединилась под одним номером – они изначально выбрали близко расположенные здания, так что объединение было относительно логичным. Другие сохранили свой номер даже в составе объединений. Появилось и несколько новых приходов – места было много, хватало всем.
Наиболее известные приходские общаги переполнялись народом каждое лето. Молодым народом, но частично и старым... Общага девяностого прихода была самой известной, и ни один нормальный непредельщик ни за что не сунулся бы сюда, где точно оказался бы в ощутимом меньшинстве. Впрочем, меня эта аксиома не касалась. То есть абсолютно.
Общага девяностого прихода была переполнена и сейчас, но особенности здания не выдавали этого. Дом казался архитектурно безумной пустыней, хаотически красивой и заброшенной напрочь. Последнее получалось само собой. Хейтеры не собирались следить за зданием больше, чем было нужно... А зданию были нужны не тонны цемента, кирпичей и досок, а всего лишь жертвы. Жертвы приносились регулярно, и привозились сюда в виде платы за жилье приезжающими хейтерами. Дом рос от удовольствия. Количество не занимавших лишнего места призраков увеличивалось. Количество архитектурных излишеств, достопримечательных и обжитых, тоже.
На данный момент общага представляла собой местами пятиэтажный дом, облагороженный внешне витражами, статуями и растениями – в основном хищными и ядовитыми, такой уж у дома характер. На одной из хорошо видных статуй голову заменяло осиное гнездо. У другой рожа была настолько зверской, что оригинал мог бы стать худшим хейтером года – хотя бы по уровню неприязни, испытываемой к нему миром в целом.
Площадка с фонтаном (кстати, изнутри его почему-то видно не было), за мелким исключением в виде нас пустовала. Пустота эта была кажущейся – настолько, что в нее мог бы поверить только кто-нибудь, слишком подверженный вере в иллюзии. Вряд ли это настроение-состояние было создано случайно – оно должно было бесить и бесило, на что явно рассчитывали спрятавшиеся хейтеры.
Впрочем, уже не спрятавшиеся. Из сухих на вид кустов вышло нечто зеленоволосое – если смахнуть пыль, то получилось бы весьма интересное создание в стиле взрослой Велки. За женщиной, след в след, шел черный волк – крупный и облагороженный кожистыми крыльями, сложенными на спине. Глаза волка, ярко-золотые, смотрели на какой-то объект за моей спиной... Обернувшись, я поняла – на Велку. Волк смотрел как-то очень занятно – так смотрят на свое творение, произведение искусства, а не на мелкого хейтера женского рода...
Незаметное движение – и с четверенек поднялся темноволосый мужчина, сложенный крепче, чем большая часть современных демонов. Да и волосы у него были чуть короче, чем считалось модным. А глаза остались прежними – золотыми и огромными, и это выглядело, я бы сказала, красиво... В общей сумме.
Скрипнули от ветра ворота, женщина поморщилась и шепнула мужчине что-то на незнакомом мне языке. Велка, до этого не отводившая глаз от Рингила, вздрогнула и обернулась. А потом бросилась к мужчине, пронзительно свиристя на весь двор.
В общем, до меня дошло – встреча отца с ребенком в полном смысле этого слова, и ничего больше, радоваться надо, короче говоря, только не мне. Я – посторонний хейтер, блин, и меня чужие хейтерски-семейные отношения не волнуют... И хейтерски-межличностные (это я взглянула на фонтан) тоже. Лучше на Нору смотреть, как она завистью исходит, на фонтан пялясь. Или на крадущихся к воротам обращенных. Или просто на здание...
У меня нет родителей. После каждого слова точка. Или восклицательный знак. Два.
И вообще – мы такую операцию провернули, а отметить забыли. Жаль, хейтеры не боятся спугнуть удачу. Не должны такой ерундой заморачиваться, так сказать... Кодекс не позволяет.
Следующей мыслью была очень простая: с какого Контера я вообще сюда потащилась? У непредельщиков было веселее, причем намного... Называется, повелась на доводы Ангмарской...
Я отошла немного в сторону от центров радостных событий и присела на кстати выросшую у границы газона скамеечку. Каникулы в родной реальности продолжались просто превосходно. В таких кавычках, что нарисовать проблематично.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. КОГДА ОГОНЬ ХОЧЕТ ПОГАСНУТЬ
–Слушай сюда, – Рингил обращался явно ко всем нам, но в единственном числе, так что мы поняли и сгрудились в кучку. – В общем, я тут, девчонки, одну идею воплотил в словах...
–А я думала, нарисовал, – вздохнула Нора. Солидарно с ней скрипнуло ее древнее кресло. Мы сидели в башне – крайне фешенебельной части общаги девяностого прихода. Солнце, просвечивая сквозь пыльный витраж, окрашивало наши лица в интересные тона – Нору в красный, Велку в зеленый и Рингила в оранжевый. Я предусмотрительно села в тень, а Сулмор копалась в углу.
–Ничего-ничего, ты и пишешь круто, – поддержала коллегу Велка. – Надеюсь, раз в жизни получилось в рифму?
Рингил заметно покраснел (а может, просто сдвинулось солнце).
–Мало что в рифму, так еще и петь можно! – сквозь зубы бросил хейтер. Я заложила ногу за ногу и не стала торопиться с комментариями. Все-таки я слышала, как поет Рингил. И слышала, как он читает свои стихи. Правда, в бреду... Но все равно ехидничать было не над чем.
–Спой, – Ангмарская вытащила на цветной витражный свет желтую гитару с оборванной струной, кем-то забытую в этом веселом в кавычках месте. Мы торчали здесь не первый день – Велку на какой-то предмет пытали родители, периодически отпуская, Рингил почему-то не хотел уматывать, принцесса и Нора не собирались расставаться с полосатиком, а я – с Сулмор. Было нам скучно, выла от нас вся общага, включая привидений... Так что сейчас я описываю краткий миг тишины и спокойствия.
Рингил взял гитару, провел рукой, восстанавливая струны, и взял на пробу нестройный аккорд. Этажом ниже кто-то заорал, на грани визга и вопля. Получился неплохой камертон.
–В общем, я это по следам недавних событий написал, – кратко предварил выступление хейтер. – Впервые в жизни пробую не на родном, так что...
–Пой уже, – замахала руками Велка. – Я хочу слышать слова под музыку, так хоть кажется, что в них смысл есть...
Рингил снова провел рукой по струнам (кстати, поражаюсь его музыкальному дару – на том синтезаторе, который я видела в его руках в свое время, любой дебил сыграет, а вот на традиционном инструменте, да еще импровизируя...), извлекая вполне терпимую мелодию – к слову говоря, я поняла, что «рваность» звуков подобрана специально...
I’m living
And it is enough
I’m real
And I still can love
But what is it for
When world’s going mad?
Or maybe it’s normal…