84884.fb2
Правда, пошел он тогда не из восьмого прихода. Из третьего. И все-таки – в то время, когда в реальности оказался хоть кто-то интересующийся его судьбой...
На этом здравый смысл и закончился.
Хотя не факт, что он вообще был. Нора вспомнила, каково было принять импульс-поражение, ощутить удар изнутри, из собственного сознания... Даже силы реверсировать не хватило – только и удалось, что заговорить, выплескивая со словами тревогу... Нести всякую чушь, строго говоря. Ведь Рингил не читал ничего, кроме кодекса и настенной росписи, – ну разве что еще руководства к некоторым играм. Одно время была у него такая слабость, Нора помнила... Но – делась куда подальше после того пленения.
Многое исчезло в том же направлении. Рингил не хотел признавать, что изменился – просто говорил то, что можно было с трудом расшифровать, получив просьбу отвалить и не совать клюв в чужую короткую жизнь. Ибо обладатель этой жизни твердо намерен оную сократить.
Стать идейным хейтером Рингилу посоветовала тоже Нора. И даже не посоветовала, а столкнула на свою дорогу – с предельной силой...
Несмотря ни на что, Нора не хотела считать, что ошиблась. Признавать свои ошибки демоны ненавидят, и делают это лишь в большом горе. Или, если взять конкретно хейтеров, – тогда, когда нужно...
А Рингил... Он и так был не совсем хейтером, и колебался между шокингом и пофигизмом – а Алара, на правах старшей сестрички, все пыталась сманить его к ортодоксам... Нора представила, каким бы в этом случае стал юный хейтер, но не смогла.
Отец Норы тоже был нетипичным хейтером, хоть и не до такой степени, как Пейнджел и Рингил... Вообще-то, эльфозащитница рано поняла, что «типичный хейтер» – это вымирающий вид, и проще их, типичных, не искать. А принять то, что вокруг в основном яркие личности, от сияния которых ослепнуть можно. Такое уж поколение родилось.
А особенно ярко блестят темным блеском Сулмор и Мэлис. Велка – ладно, у нее в последнее время что-то не ладится с самоопределением...
Мэлис, конечно, сестра Рингила. С ней все ясно – особенно Норе, которая этот немаловажный факт держит при себе. Хорошо, что никто пока не задался вопросом – почему эти двое так похожи... Вряд ли дело в клиническом идиотизме или установке – скорее всего, то, что Мэлис нравится Рингил, мешает ей думать на эту тему.
Приятно сознавать, что у Мэл в чем-то нет шансов. Потому что у Рингила слово «сестра» рифмуется (мысленно) только с неприятностями. И в крайнем случае тайну вполне можно будет открыть... Вряд ли Пейнджел считает, что ее можно сохранить навечно. Не от его сына...
Главное, чтобы секрет не всплыл совсем уж не вовремя. И совсем не в той компании. Мало ли как Мэлис к этому вопросу отнесется – далеко не всем сознанием Нора склонялась к тому, что полосатую демонессу удастся таким ерундовым поводом отклонить от не тех мыслей в адрес Рингила. От Мэл можно ждать чего угодно, и она все равно поступит так, как ты даже не пробовала думать.
В этом плане Сулмор чуть более предсказуема. Но ей не стоит давать хвостов, способных привести к истине. Потому что... Нора не представляла, как такое может быть, ведь любящий хейтер и так – редкость, большая, чем нормальный. А хейтер, скрывающий под «минимальной ненавистью» две любви сразу...
Нора вздохнула, покосившись на Ангмарскую. Та только что обронила краткий комментарий к общеизвестной истории Пейнджела.
–Да никаких нестыковок, – возразила Нора. – Они же его вынудили практически. Он думал, что людей таким образом спасет...
Сулмор расхохоталась так, что стекла зазвенели, а из ближайшего гнезда полезли потревоженные осы. Покрутившись под потолком, насекомые нехотя полезли обратно. Возмущение возмущением, а кусать было пока что некого.
–И разве это смешно? – Нора даже чуть обиделась. Конечно, людей она не считала достойными спасения, но никогда не отказывалась, когда ей предлагали помочь человеку. С обращением или с протемнением – неважно. И старалась всегда выполнить просьбу качественно.
–Да нет, – Ангмарская посерьезнела. По крайней мере внешне. – Просто...
–А еще наполовину человек, – взяла назидательный тон Нора. – Вот наверняка даже пальцем не шевельнешь без сценария, когда вырастешь...
–А вот и шевельну! – Сулмор определенно разозлилась. Черные глаза сверкнули знакомыми молниями. – Даже если совсем без пользы... Кого спасать?
–Может, еще поспорим? – в своей правоте Нора была уверена. Не этому черному созданию с условно человеческой наследственностью (ровно настолько, чтобы на правду не обижаться) выступать на данную тему... Ей даже в голову не придет выбрать живое существо, выкрасть, спрятать дома... Мэлис еще, может быть, сообразит, – если будет обязана вышеупомянутому существу, например, а вот эта демонесса...
–Цель покажи! – Сулмор таки распалилась. Нора мысленно пожала плечами. Попытка не пытка... Лишний раз убедиться в собственной жестокости и негуманности демону не помешает. Не всем же быть идейными мучениками. Некоторые всю жизнь в шокерах прогуляют и не подумают меняться...
Нора попыталась вспомнить, куда можно было бы пойти попричинять добро, но в голову мысли что-то не собирались заглядывать. Конечно, девяностый приход не был самым лучшим местом для сбора обычно бесполезной информации. Люди обходили его стороной... А срывать жертвоприношение еще раз Норе и в голову не пришло. С ее точки зрения, судьбе тех, чьи жизни забирал голодный дом, могли позавидовать все остальные жители реальности. И то, что сделала Мэлис в компании с двумя обращенными, тянуло не на освобождение, но на хулиганство. Нормальное с точки зрения хейтеризма, конечно. Известные личности время от времени просто обязаны творить безобразия, иначе их перестанут ненавидеть. Правда, Пейнджел, в вопросе популярности превосходивший большинство единоверцев, этим правилом пренебрегал... Но его оберегала от сильной любви именно известность и привилегии, положенные ввиду оной. Хейтерский кодекс однозначно позволял почитать тех, кто совершал абсолютно благие дела – им полагалось предоставлять нечто такое, чему будут завидовать все окружающие. Логично и разумно...
–Покажу... Велку надо спросить, она тут лучше ориентируется, – Нора думала, что шокерша все же откажется от пари. Скажет, например, что прикалывалась... Но Ангмарская серьезно кивнула. Ну... ее личное дело, пробовать или нет. – На что спорить будем и как именно?
–На интерес, – Сулмор хищно оскалилась. Да уж, только пользу наносить с таким лицом и можно... Нора даже мысленно улыбнулась, представив, как от Ангмарской разбегаются люди, испуганные до состояния душевной чесотки... Хотя, конечно, в этой реальности народ на что только не насмотрелся, и пятки чесать не станет за ненадобностью. Тут у каждого душа замерла на старте, готовая ломануться куда подальше... Беспредельщики не следят даже за тем, чтобы материал сам себя не уничтожал. Мелкие войнушки идут постоянно, и причин у них море... Правда, заканчиваются они чаще всего однообразно – приходят нелимитированные и сгребают материал. Оставшийся. Нора знала, что так бывает, – и понимала, что именно предложит шокерше.
–Как скажешь, – пожала плечами рыжая хейтерша. – Значит, так... Здесь где-нибудь точно есть место, где хреново живут люди. В смысле, не в окрестностях этого прихода, а за городом. Лезем туда и творим, что подсознание подскажет. А потом я тебе сообщу глубину твоего аморального падения...
–И что, если не получится? – блики на черных полушариях глаз явственно напомнили лезвия. – Если ты увидишь, что я могу и ненормально?
–В пределах кодекса? – добила Нора. Ведьмачка ощутимо подавилась, но резко кивнула.
–Четко в пределах кодекса, потому что ты просто овалареешь! – отчеканила Ангмарская. – Можем еще кого-нибудь в массовку взять... Чтоб тебе не одной...
–Одна проблема – нам выходить запретили, – Нора решила не сдаваться. Но шокерше, похоже, было уже все равно.
–Да кому мы уже нужны? – беззаботно махнула рукой Сулмор. За рукой немедленно попыталась спрятаться плеть лианы, за которой бежал чокам. Вернее, уже летел – возвращение кайфа от возможности менять облик не заставило себя долго ждать. При всем своем шокеризме какое-то дело эта нежить знала... И училась неплохо. Пересекаться на занятиях двум хейтершам почти не приходилось, но во «Вратах» все знали всё... Если вообще хотели, конечно. «Врата» были местом, где все зависело лишь от желания что-то знать, это в «Пути» нужно было прикладывать усилия, чтобы в результате загрузить в голову то, что потребуется в жизни, а не посторонний мусор.
Нора вспомнила Алару и ее давние жалобы на процесс обучения, неизменно завершавшиеся глубокой мыслью о том, что другие учебные заведения и близко так не подходят для хейтеров. Возможно, именно из-за примера Алары дочь почтенного хейтерского семейства и устроила дома скандал, требуя у светлого отца отправить ее во «Врата» – память не содержала однозначного ответа. Но становиться кем-то вроде дочери Пейнджела Норе никогда не хотелось. Учиться же она, напротив, хотела. Истинная мать и обращенный отец – не лучшая комбинация, чтобы произвести на свет прирожденно одаренного демона. Только сугубо среднего... А средней Норе никогда не хотелось быть. Или, того хуже, обходиться самостоятельно приходящими умениями... Конечно, если все время торчать в реальности, где удается сражаться с окружающими демонами, то сила развивается неплохо, но... Нудное это дело. Ограничивать себя одной реальностью – не для демона Хаоса. И насчет Рингила Нора тоже думала, что чушь он несет про «лучший мир» – просто пока сам верит. Может, от Велки наслушался. Или просто ничего пока не видел, кроме этой реальности и Департамента, да и то мельком. Нет, обходиться мелочами невозможно... Жизнь, даже максимально сокращенную, нужно набить подробностями и приключениями...
Только когда делишься своими идеями с любимым демоном, получается ерунда.
На лицо набежала тень. Нора подняла голову и увидела, как по стеклу крыши медленно растекается черная лужица.
–Думаешь, это знак? – с непонятной интонацией поинтересовалась Сулмор. Неясно, чего было намешано больше – ленцы или хейтерского презрения...
–Думаю, Велку кто-то довел, – вздохнув, ответила Нора Лойе. – Это ее лак...
–Ты используешь, – Веледа спорила скорее по инерции. Рингила она видела если не насквозь, то почти... В целом, он был для нее полупрозрачным – как любой хейтер, более или иначе сумасшедший, чем она сама.
Велка знала, что сошла с ума, возможно, еще при рождении. Мать рассказала ей, как прошло это знаменательное событие – хотя в никогда не протемнявшемся сознании демона сохранились обрывки воспоминания. Веледа Сенгарри появилась на тьму склепа в пятом приходе, а точнее, материализовалась, держа за руки Рингила. Ближе и роднее могут быть лишь близнецы.
Девочка училась использовать свою силу, глядя на Рингила – к нему могущество приходило само, вместе с идеями по применению... Вместе они учились читать, разбирая надписи на стенах восьмого прихода. Вместе изводили местных жителей...
Рингил, конечно, не всегда был рядом. Иногда в общагу приходил Пейнджел, чтобы ненадолго забрать ребенка с собой. Возвращался минимально ненавидимый хейтер всегда выбитым из колеи... Но с истинно хейтерской нелюбовью к себе продолжал пользоваться каждой возможностью, чтобы посидеть возле матраса биологической матери. Тайны из этого Рингил не делал.
Да, с матерью Велки, Сенгой, он родства никогда не чувствовал, но такой задачи никто не ставил. Дети, обитавшие в общаге прихода, были предоставлены сами себе – достаточно было лишь отметиться в том, что еще существуешь. Никто не занимался воспитанием – разве что некоторые ортодоксы, срочно нуждавшиеся в коррекции баланса или считавшие, что такая помощь нужна маленьким комкам грязи, крутившимся под ногами.
Хейтеры редко сходятся вместе ради рождения детей. Заниматься слиянием – от желания или чаще от нежелания – можно и так, чтобы не доходить до апофеоза. Как именно – Велка видела не раз... А вот Рингила эта ерунда не интересовала. Он одно время выяснял детали настоящего слияния, хотя бы начальной стадии, но потом перестал думать и об этом. Велка легко поняла, в чем было дело.
Попробовал. Не понравилось.
Или понравилось. Слишком сильно, чтобы не мешать правильно относиться к жизни. Слишком сильно, чтобы продолжать ненавидеть...
Полупрозрачный. С ясным, как день, желанием ненавидеть. С таким стремлением, которого вполне можно было бы бояться. С силой, равной которой Веледа не видела в жизни.
Но Рингил умел и любить. Он любил реальность, где появился на свет. Любил так, что это уже становилось ненормальным. С точки зрения Велки – ненормальным втройне. Реальность эта была страшным, искаженным отражением ада... Понятие это Веледа и Рингил подцепили у знакомых Пейнджела, людей, вместе с большой кучей других понятий. Людей можно было не понимать в целом, но отдельные слова они вполне могли объяснить – хотя бы потому, что сами их сочинили.
Ад. Хреновое место, хреновое время, говоря мягко. Для всех демонов настало недоброе, волчье время, и то, что хейтеры успели, укрылись в своем мире, ничего не значило. Они принесли с собой все, что могли принести, потому что не бежали от себя. Для хейтеров неправильно, нелогично – бежать от плохого. Покинуть навсегда можно только место, где тебе хорошо, чтобы не возвращаться и травить сознание воспоминаниями...
Велка отлично знала кодекс. Но перестала его понимать, получив дар смертности. В принципе, она и подозревала, что так будет – но смерть была последним, чего могла желать сенгарийка. Простая логика подсказывала взять в голову то, чего боишься больше всего на свете. Возможность самоуничтожиться, исчезнуть, никогда не появиться... Остальные демоны считали это счастьем и наградой, высшей из возможных... Даже Рингил мечтал о том, чтобы заслужить смерть.
Веледа боялась исчезнуть, как могут только люди. Люди, неполноценные существа, материал... Сенга называла их «не ри», и не одобряла того, что дочка общается с ними... Не одобряла тихо, не вмешиваясь, – все-таки мать Велки была хейтером. И не могла не принимать то, что дочь с ней не согласна. Не могла не использовать...