–Вы не знали иного ключа, – Веледа пожала плечами. – Когда открываешь дверь своего дома, совсем не важно, чем ты при этом пользуешься. Я помогу тебе заглянуть в себя и найти там подлинный источник – хотя, конечно, если ты предпочитаешь своих братьев...
–И это тебя не шокирует? – Рик прикинул суть вопроса. Да, для среднего сенгарийца – более чем скандал. Ри и не ри сочетаться с вещественным результатом не могут. По определению невозможно. От Велки новоиспеченный демон знал, что примесь Хаоса смывает все генетические границы.
–Об этом знаем только мы, – глаза императрицы полыхнули желтым. – Для всех они останутся твоими рабами. Или, если пожелаешь, будут названы законными братьями. Или кем сам захочешь. Любители копаться в грязном белье никогда не произнесут правду – она никому не нужна. Я не намерена ломать положение дел в империи. Тем более что положение с не ри там вполне приемлемое, не то, что у вас. Сюда уже летит транспортник, я его вызвала, как только ты согласился.
–Меня это не удивляет, – Тьенгри вздохнул, на секунду позволяя собеседнице и свидетелю увидеть, насколько он устал. Усталость от неожиданностей всегда проявляется одинаково – неспособностью удивиться. – Веледа, я отдаю тебе то, чем владел по праву наследования, просто чтобы ты сделала то, на что у меня не хватит решимости. Как ты это сделаешь – мне все равно. Какую сказку ты расскажешь – тоже. Я отдаю тебя себе не потому, что не знаю, что с собой делать, и не понимаю, что делать с нами. Я вижу в тебе последнее решение. Вот и все.
–Ты не ошибся, – насколько помнил из рассказов Велки Рик, «последним решением» именовали в сенгарийской мифологии нечто вроде мессии. В переносном смысле так звали Аскрину, предательницу своих самых верных подданных. В прямом – не сохранившуюся в истории девушку, некогда возжегшую на Сенгаре пламя истинной веры. По преданиям, именно она придумала заменить одну из икон зеркалом и своим даром убеждения привела весь народ к невиданным высотам самоуважения. Сенгар-ри стали воистину народом-избранником творца, нацией, свободной в творчестве, стремлении к небу, внутренней силе... Открытие силы боли пришло потом.
–Я не ошибаюсь, – магистр Ньер сверкнул глазами. – Уже два года как не ошибаюсь. Не имею такой возможности. Хоть здесь и орбита Тьенга, но закон распространяется и сюда. Пока что.
–Я о другом, – теперь у Велки были фамильно-красные очи. И они горели темным пламенем, как бы пошло это ни звучало. – Насчет последнего решения. Назрело время именно для этого. Для новых истин, новых откровений и нового поворота. Я хотела бы, чтобы кто-то не умеющий ошибаться был рядом со мной.
–Не слышал слов разумнее даже от женщин втрое старше тебя, – усмехнулся Тьенгри. – Кажется, я все-таки поставил на победителя. Хоть правила и знаю смутно.
–Правила просты, – Велка соскользнула со своего насеста, и на секунду Рику показалось, что она стала старше – не в три раза, но в два – точно. Причем по сравнению с носимой в последнее время личиной. Веледа не скрывала перед Риком, что ей даже не девять, а семь лет от роду. Почти восемь. – Вы спасете Сенгар. Исправите то, что до сих пор считаете слабостью своих предков. И вернетесь в изменившийся мир. Правду нельзя глотать одним глотком, на это способен лишь тот, кто уже привык к сомнениям. Мы на самом деле будем перекраивать историю, вырезая то, что не заслуживает памяти. А ты мне в этом поможешь.
–Я согласен, Веледа, – Рик подавил желание протереть глаза – было какое-то несоответствие в том, как именно Ньер целовал руку императрицы. Несоответствие позы, пропорций...
–Я знаю, некоторые говорят, что любая память бесценна, – Велка продолжала говорить, словно давая нужный комментарий к уже сказанным словам. – Но память о лжи оскорбительна для правды, даже если выглядит красивой сказкой. Сказки нужно переписывать. Рик!
–Да? – отозвался наконец присутствовавший при представлении... игре... диалоге двух равных... В любом случае – безмолвный доселе свидетель.
–Прими вызов от корабля. А я хочу попробовать себя в амплуа сказочницы. Ньер, ты принадлежишь мне как супруг. Позволь мне затронуть разум твоих ри.
–Ты не сделаешь дурного, Веледа, – Тьенгри слегка вздохнул. – Весь этот мир уже принадлежит тебе, но от этого он ведь не стал хуже?
–Он будет мне принадлежать, – успел услышать Рик перед тем, как подключился к другому разговору. Велка знала, что вызов поступит, заранее. Впрочем, для демона в этом не было ничего удивительного.
Отец Рингила был откровенным плагиатором. В этом я удостоверилась, когда услышала в его обработке ту самую песню, которая некогда (прошлым, кстати, летом) заставила меня покинуть непредельщиков. Правда, чтобы вернуться спустя некоторое время, потому что сенгарийские технологии – само собой, а кровное родство и прямая выгода – отдельно. Кстати, о технологиях. Велка, похоже, сделала шаг вперед по сравнению с остальным своим народом. Здесь программирование при помощи текстов с наложенными импульсами осуществлялось на за один раз, а на протяжении месяцев. Зато и получалось более стойким – хотя, конечно, тексты там писались специально, а обрабатывали не сильнейших демонов, а в худшем случае полукровок.
Мы готовились к дню коронации – большому празднику и большому, так сказать, бою. Я отлично понимала, что получится все равно банальная большая свалка из разряда «смешались в кучу все и вся». Но пока молчала – вплоть до того момента, когда услышала зов Велки. Хейтерша отдала четкий приказ, которому не было ни смысла, ни права противиться. В конце концов, раз уж мы начали играть в ее игру и по ее правилам, так не перед финалом же расшвыривать фигуры.
Меня использовали в качестве точки связи, я не возражала, хоть и нагло зацапала себе также роль аналитика. Опошленное сие слово в данном случае значило нечто иное. Я, так сказать, работала в роли одновременно третейского судьи и склеивателя концов нескольких деталей, выточенных независимо друг от друга и без единого чертежа.
Склеивать пришлось много. Сулмор, выползшая на связь чуть позже, притащила ворох корректив, с которым можно было копаться до второго пришествия первых. По сути дела, Ангмарская сваяла план, предполагавший собственное единоличное участие. Велка через меня передала похвалу (я к этой ехидной фразе приклеила восхищение наследственностью) и сказала, что сама идея неплоха. Плохо то, что автор не подумал, чья игра играется и чья песня, говоря иносказательно, поется.
Но спустя несколько долгих перебранок у нас таки получилось сгенерировать оптимальный план, который я через Славку передала своим заговорщикам. Их неслабо шокировало то, что я вовсе не имела отношения к правящему дому. Согласно новому плану, следовало сообщить им, что в качестве отвлекающего маневра с генетической подкладкой был использован именно Рингил. По совместительству – действительно сын Криана Дэшьерза. Это была уже, конечно, не деза, но видоизмененная правда. В переводе, как пошутил Славик.
Кстати, о переводе говоря. Традиция с выдачей значащих имен здесь существовала почти в том же виде, что и у нас, так что Пейнджел на самом деле просто подобрал аналог. Только не имени, а своего хейтерского прозвища.
Уже закончив с планом, мы наконец-то связались с Рингилом. Ключевой роли он не играл, ему было предназначено быть чем-то вроде статиста или подвижной декорации – так сказать, стандартное занятие для спасаемой принцессы. В данном случае принца, хотя различие в данном случае минимально.
Полосатик не стал делиться с нами своими переживаниями. Просто сказал, что давно так не развлекался. За что Велке было высказано одно большое пси, за сам факт приглашения. И одно маленькое – за роль. Маленькое, впрочем, Веледа отказалась принимать, сказав, что больше на эту никого нельзя было бы посадить. Разве что из меня парня сделать.
Рингил попросил не предупреждать заранее о моменте появления на церемонии. Мол, хочет сохранить элемент риска. В этот момент взорвался вулкан имени тов. Ангмарской – при мысленной связи эмоции доходят до собеседников быстрее, чем демон успевает их придержать. Если заранее не готовиться к возможному исходу событий. Я даже предусмотрительно отключилась от линии – благо уже перестала быть центром. Для этой цели на втором этапе переговоров Велка использовала моего обращенного, Рика. Вернее, по сути принадлежал он уже ей – и меня это обрадовало. Бывшему человеку сложно найти свое место в жизни, и обративший должен ему помогать. Как только место окончательно найдено – помощь окончена. Можно сгружать камни с отсутствующей души. В моем случае – стряхнуть песок.
Подключилась я к беседе тогда, когда стихия отгремела, а Рингил поклялся, что на церемонии будет молчать, словно бы Лиис была непредельщицей. При всей своей условности согласие супруга, хоть и формальное, церемония включала. Велка утверждала, что до этого места ритуал дотянуть не даст, и вообще появиться мы можем и раньше, но так выйдет драматичнее. Ангмарская утверждала, что о драме можно будет позаботиться, когда наш отдых будут экранизировать. Я не вмешивалась, понимая, что права голоса не имею.
И тут хейтер сбросил в тихий омут беседы вторую бомбу, переполошив всех участвующих демонов – кроме Рика, который просто с нас угорал. Во всяком случае, мне так показалось. Впрочем, как оказалось, Рингил смог последовать сценарию, даже не зная о существовании этой его страницы.
Рингил знал, как именно отразился на беседе коллег его рассказ. На таком пике ощущений юный хейтер за все время пребывания во дворце (к сожалению, контакты были ограниченными, но процесс дурдомизации окружения шел и здесь) еще не оказывался. Неудивительно, что никто из девчонок не знал об этом – ударение грязью в лицо на международной (межимперской) арене политотношений в средствах массовой дезинформации не афишировалось. В новостях просто чуть меньше стали трендеть о великом единении.
На деле ни о каком единении пока не могло быть и речи. Жизнь мелкого «наследника» охраняли только две вещи. Распиаренность персоны и поддельная родословная. С материнской линии. Ах да, еще и привлекательность – хотя зацепить окончательно фальшивую императрицу не получилось.
Лицо Лиис в тот момент, когда хейтер назвал имя своего отца, относилось к воспоминаниям, которые мечтают иметь многие, но очень редко хотят сохранить их действительные владельцы. Гримаса заслуживала общемировой книги рекордов.
Изображая нечто среднее между ленью и апатией, Рингил ради завершения эффекта сообщил, что его никто и не спрашивал о том, кто на самом деле был отцом детей Тьенги. И что спросить надо было до того, как греметь об успехах. А валить с больной головы на здоровую – отнюдь не показатель большого ума.
Рекорд по охренелости, изображаемой одним отдельно взятым лицом, был побит. Но планы касательно коронации и свадьбы не изменились. Обычай никто не отменял. Правда, Лиис пообещала будущему супругу не слишком счастливую и не слишком длинную жизнь – на что хейтер отреагировал скептической улыбкой. И продолжительным взглядом глаза в глаза.
После этого интенсивность «обработки» была усилена, а частота встреч с императрицей уменьшилась. Хотя Рингил подозревал, что ее таки проняло до конца. Пусть даже в рамках желания обладать ради факта обладания. Суть от этого менялась не сильно.
Это Рингил от коллег скрывать также не стал. После заявления Сулмор потребовала от Велки убить тетю – желательно быстро и с гарантией. Веледа с ехидностью невыясненной ступени сообщила, что еще не знает, является ли демоном сама Лиис – ибо есть некоторая вероятность. Предложение тьма юного хейтера немедленно забрала обратно.
Разговор состоялся прошлым вечером. Сейчас был день, для всех окружающих состоящий в основном из суеты. Сам Рингил был огражден от творящейся вокруг деятельности своим отдельным расписанием. Но не нужно было быть демоном, чтобы ощутить в воздухе то состояние спешки, неразберихи и мнимой занятости, которое быстро сбивает с ног любого непричастного к Основной и Великой Цели. Бракосочетание – событие, которое не раз повторяется в жизни, но это не оберегает его от превращения в шумный и торопливый процесс, который зачастую затягивается до состояния «когда это все закончится?». И это у простых смертных (бессмертные к вопросу относятся значительно проще)! Естественно, что императорская свадьба готовилась шумнее, суетнее и соответственно куда менее организованно, чем следовало ждать. Похоже, Лиис вообще было все равно, во что превращается исполнение ее приказа по дороге к результату.
И что уж говорить о коронации, которая вообще случается с большинством предназначенных для нее особ всего раз? В общем, масштаб организованной паники во дворце был предсказуем и ощутим. Даже сквозь стены.
–Это был последний сеанс, – сообщила операторша. – Я хочу проверить, насколько ты... То есть тебе...
Операторов меняли часто. Эта конкретная вообще была новенькой. Но запрещение смотреть в глаза субъекту еще не внесли в инструкцию. С логикой и кривой обучаемости у сенгарийцев было плоховато. Причем у всех, за исключением Велки. Естественно, таково было мнение Рингила.
Запинки в речи были всего лишь первым признаком. Оставалось только улыбнуться. И нужные результаты теста уже заносились в соответствующие графы, пока пациент занимался чем хотел. Например, читал пропущенные мимо ушей части внушения, чтобы хоть частично знать, впечатление чего создавать.
Дворец неощутимо содрогался от волн людей, проносившихся сверху вниз. Многие лишь создавали видимость деятельности, остальные разрывались межу противоречивыми инструкциями разноуровневого руководства. Напряжение то и дело прорывалось – особенно часто в комнате, где утверждался сценарий действа.
Да план штурма и то свели без таких страстей... насколько сам Рингил знал. Лиис потребовала, чтобы церемония транслировалась максимально широко – и, кстати, за право трансляции было неплохо заплачено независимыми каналами. Многие затраты на церемонию удалось отбить...
Слушать происходящее на сотни этажей вверх и вниз было куда интереснее, чем читать различную чепуху, предназначенную для запоминания. Не отвлекаться хейтер не мог – слишком расслабился за последние дни. Кстати, за это Рингил себя периодически поругивал. Ведь был же уверен, что не поддастся. Ведь семь лет жил без всяческих излишеств... даже не знал, для чего они нужны...
Хейтер успокоился, лишь ощутив холодную волну, поднявшуюся с нижней границы сердца. За это развлечение наверняка придется расплатиться. Возможно, он пропустил пробуждение матери. Возможно, на церемонии что-то пойдет не так. И он все-таки дождется своего праздника в календаре как посмертной награды.
Но что тогда будет с Мэлис, если игра зайдет слишком далеко? Что устроит Сулмор? Нет, о себе придется заботиться. И все-таки не избегать развлечения, благо оно очень скоро будет доступно.
Улыбнуться в камеру. Попасть на запись, которую увидит каждый сенгариец. Это будет круче, чем просто получить свой день. Стать незаживающей раной в сердце сотен миллиардов реальностников, которые больше никогда не смогут его увидеть, исчезнувшим кумиром... На секунду Рингил понял своего отца. Жить, зная, что где-то куча народа ненавидит мир за твое исчезновение, за то, что ты не успел сделать больше... Да, это достойно хейтера. В данном случае любовь не умаляет ненависти, а служит для нее топливом и катализатором одновременно. Конечно, использовать засеянную таким образом реальность без постоянных визитов сложно, но Рингилу это никогда и не требовалось. Своей силы было достаточно. Для отца же, шокера с вариациями, наверняка был ценен факт, а не обстоятельства и тем более не конкретный результат.
Рингил понадеялся, что не спровоцирует слишком сильной волны. Достижение достижением, а злить Велку вредно для здоровья. Психологического в том числе. Хотя – Веледа всегда найдет способ использования любого воздействия. В свою пользу. Бывали прецеденты...
Мальчик вышел из комнаты, отстранил пробегавшего мимо не ри – рыжего, как Нора в кубе, и так разряженного, что ошейник почти не бросался в глаза. Экзотика, причем дорогая. На каждом шагу встречается, куда ни плюнь...
–А, наш маленький принц, – за рабом, как оказалось, шел Тьисс. – Лиис тебя требует...
–И какого шельега она послала тебя? – этому сенгарийцу Рингил хамил в лицо все чаще.
–Она меня не посылала, – Линн грубовато тряхнул хейтера за плечо и натолкнулся на очередной взгляд, подкрепленный снисходительной улыбкой. – Идем...