- Май! - Мира подергала его за рукав. - Ты не зависай. Если хочешь на луну любоваться, пойдем обратно. Из окна насмотришься.
- А? Да, точно. Нам в город.
Май оторвал взгляд от неба.
- Ну что, хозяюшка, веди к тайнику, а потом в Цетрию. Пора выяснить, чем хорошим может нас порадовать местная ночная жизнь.
Тучи постепенно растворялись в черном звездном небе, и при свете луны тайник отыскался быстро. Задрав рукава жакета и блузы до локтя, Мира сунула руку в темный провал дупла в кривом разлапистом дереве и извлекла оттуда глухо звякнувший мешочек. Май взвесил его в руке, извлек несколько монеток и потасовал их в ладони.
- Деньги пока прибережем, - решил он. - Наша главная задача - плащи с капюшонами раздобыть.
- Плащи?
- Ну да. Ты же не собираешься вот этим, - Май бесцеремонно постучал пальцем по ее кубирину, - на каждом углу светить? И форма у нас с тобой характерная. Надо в гражданское переодеться или хотя бы прикрыть сверху, чтобы от каждого ночного патруля не шарахаться. Но если у вас один раз пожрать стоит пятую часть твоих сбережений, придется обновки оставить на потом. Хотя... О! - он поднял палец. - Знаю, как два окна одним камнем разбить. Веди меня в город, хозяюшка, и постарайся не по самым людным улицам. Вон там, к юго-востоку, что за районы? - он махнул рукой.
- Нет, туда нельзя, - поразмыслив, ответила Мира. - Там Сламы. Грязные трущобы, туда соваться не стоит. Грабителей куча, а интересного нет вообще ничего.
- Насчет интересного тебе только так кажется. Вот по центральным проспектам шляться неинтересно, оно да, а по трущобам - самый смак. Двинулись!
Май сунул мешочек с деньгами в карман - Мира проводила свой неприкосновенный запас тоскливым взглядом, не надеясь его больше увидеть - ухватил ее за руку и решительно потащил за собой прямо через чащу.
До северной окраины города они, изрядно запыхавшись и сбив все ноги о корни, добрались через полчаса. Сюда Мира еще ни разу не попадала. Сламы даже издалека при свете дня выглядели довольно угрожающе: бесформенное нагромождение одноэтажных домов и домишек, обнесенных высокими оградами. Ночью же при лунном счете окружение сливалось в одну бесформенную черную массу, угрожающе нависающую над головой. В редких окошках сквозь плотные занавески тускло горели искры ламп, а фонарей в окрестностях не наблюдалось вообще. От сточных канав отвратительно воняло.
Мира шагала по немощеной дороге, извивавшейся между глухими заборами, и опасливо вглядываясь под ноги, чтобы ни во что не вляпаться. Иногда она бросала встревоженные взгляды по сторонам. Безлюдно - и за то спасибо. Какие типы здесь водятся, ей совершенно не хотелось выяснять. Она уже страшно жалела, что согласилась на авантюру. Зачем они вообще сунулись ночью в город? Лавки и киссатэны закрыты. По центральным улицам гулять опасно - можно нарваться на стражу, которая точно знает, что на ночь кадетов в город не отпускают. Красться по темным закоулкам в районе, куда даже стража, по слухам, суется только днем и большими патрулями - а для чего? Она покосилась на Мая. Тот шагал, перебирая своими длинными ногами, и тихо насвистывал сквозь зубы незнакомую мелодию. Нет, не станет она у него ничего спрашивать. Раз попалась на слабо, как последняя соплюшка, так и помалкивай. Раньше думать следовало.
Впереди за очередным сумасшедшим изгибом улочки мелькнул свет. Большой покосившийся дом на десяток окон по фасаду и без ограды. Над домом - подсвеченная магическим кристаллом вывеска: здоровая кружка с шапкой пены. Окна ярко светились. Низкое крыльцо, несколько тел, вповалку лежащих возле него, и приглушенная музыка, доносящаяся изнутри. Кабак. Наверное, из тех, о которых упоминала госпожа Грампа.
- Во! - обрадовался Май. - Наконец-то хоть какие-то признаки жизни! Давай заглянем. Может, что-то полезное найдем.
- А что, птенчикам из Академии мамочки уже разрешили пить пиво? - с гнусавой издевкой проговорил незнакомый мужской голос. От забора отделились и шагнули вперед три тени. Широкие бесформенные плащи и накинутые глубокие капюшоны надежно маскировали - Мира ни на секунду не усомнилась - грабителей.
- Насчет птенчиков не в курсе, - равнодушно ответил Май, останавливаясь. - А что, угостить хочешь, дядя? Я не возражаю.
- Язык у тебя слишком длинный, пацан, - разозленно хрипнул голос. - Не боишься, что укорочу?
Он поднял руку, и в его кулаке блеснуло лезвие ножа.
- А ты, дядя, не знаешь, что ли, что со вчерашнего дня всем кадетам Академии выдана свободная авторизация? - все так же равнодушно спросил Май.
- Что выдано? - фигуры переглянулись. - Ты, шкет, болталом внятно шевели.
- Атрибут, говорю, можно без авторизации призывать. По собственному желанию. Ты, дядя, знаешь, что такое Атрибут?
- Звоны, что ли? - сипло засмеялся предводитель шайки. - Валяй, отсыпай. Гони все, что есть. Ты нам кошель, а мы тебя отпустим. И даже девочкой твоей не попользуемся. Или она хочет? Эй, сладенькая, знаешь, что у мужчин за штучка меж ног такая? Поиграться ей не хочешь, пока можно? А то ведь к вам мужиков не подпускают, я слышал.
- Чмурсам типа тебя фасырить трули по курасам надо, а не свешаных сукер фапать, - сплюнул Май. - Каждый пухтень себя топыром галает, даже если крип по жизни. Тряй отсюда, крип, не твоя нынче прыха. А то проколешься ненароком о свой же хадзик, жижа выльется, сухим останешься.
- Ты чё, хрустатый, что ли? - удивился грабитель. - Драное тряпье вздрел? А ошейник где спустал?
- Где спустал, больше нет. С сяжки сойди, крип, пока не сдулся.
- Не, Частый, он верняком в праст ныкает, - подал голос один из грабителей. - Кустый больно.
- Ага, кустый, - согласился третий. - Да он тарный, куковать красно не тянет. Кольнуть его, чтобы не фыркал!
- Не, пусть тряет, - не согласился предводитель. - Ошейник у него стато кумарный. Фунты потом страмают по хупазе, страпер зафырят. Звоны вот ссыплет - и пусть тряет. Слышь, звоны ссыпай.
Он взмахнул лезвием ножа прямо перед глазами отшатнувшейся Миры. Она не поняла ни единой реплики, но чувствовала, что просто так их отпускать не собираются. И хорошо, если только ограбят! Ну, Май, ну, дурак!
- Значит, Атрибутом в смырлу соскусишь, - пожал плечами ее непутевый фертрат. - Задний край смыкаю: с сяжки сойди, крип. До трех кочемарю: раз, два...
- Эй, Частый! - раздался сзади новый голос, и Мира, дернувшись, прижалась к забору. - Че фрама корябишь? Не дзыкаешь, что ли, что он фрам в кудасаре?
Мужская фигура шагает мимо Миры вперед. В стремительно распрямляющейся руке - лезвие. Блеск стали сливается с отблеском луны на серебряно-золотом кубирине.
Май уже в стороне, изворачивается ужом. Левый кулак уперт в ладонь правой, левый локоть в развороте тела с хрустом врезается в лицо новому персонажу. Короткий всхрип - тело отлетает назад и медленно сползает по забору рядом с Мирой.
Трое в плащах, откинув капюшоны, синхронно шагают вперед, и Мира съеживается. Сейчас их наверняка начнут убивать. Почему госпожа Грампа не начала учить защите от ножа еще год назад?
Май скользит вперед - новый взблеск стали - мимо! - сложенные лодочками ладони с силой бьют по ушам предводителя шайки, колено врезается в пах - шаг назад - пинок пыром согнувшейся фигуре под подбородок - второе тело, нелепо взмахнув руками, опрокидывается назад. Май уже отступил к Мире - нырок к земле - блеск металла. Подхваченный нож-бабочка стремительно порхает у него в руках, перескакивая из одной в другую и чертя в воздухе лунные дуги - тихий шелест стали о сталь.
- Два - ноль, - нехорошей косой ухмылкой щерится Май и шагает вперед. - Кто из вас первый сдуется, крипы?
Лунный свет переливается у него между руками - лязгает металл о металл - две оставшиеся фигуры, переглянувшись, отступают на шаг - на два шага - на три - синхронно разворачиваются и растворяются в тенях.
И мертвая тишина, только слегка хрипит предводитель шайки, ворочаясь на земле.
Нет, не тишина. Из кабака по-прежнему доносится приглушенная музыка и голоса. Мира почувствовала, что ее бьет крупная дрожь.
- Май... - непослушными губами прошептала она.
- Первое окно разбили, - довольно сказал мальчишка. Он наклонился к без движения лежащему у забора мужчине и принялся сноровисто обхлопывать его карманы. - Теперь у нас есть два плаща и... опа, даже целых два кошеля. Кто же на дело с такими звонами ходит? Крип - он и есть крип. Держи, - он сдернул с тела плащ и кинул его Мире. - Надевай.
- Он... умер? - шепотом спросила та.
- Да просто без сознания, - отмахнулся Май, уже обшаривающий второго. - Попал я ему на редкость удачно, с первого удара вырубил. Не дергайся ты, придурок, - он коротко ударил предводителя шайки под ребра, - не стану я тебя протыкать. Звоны за науку и плащик ради светлого будущего... - в его карман перекочевал еще один кошель. - Все, хозяюшка, выходи из ступора. Пора сваливать.
Он подошел к Мире, почти силой заставил ее закутаться в слишком большой для нее грубый холщовый плащ, особое внимание уделив высокому вороту, а сам накинул второй.
- Нам туда, - он ткнул пальцем в кабак.
- Не хочу... - попыталась было упереться Мира, но ее уже снова тащили за руку.
Перешагнув через валяющееся на ступеньках тело (Мира искренне понадеялось, что пьяное, а не мертвое), Май с усилием потянул на себя тяжелую деревянную дверь. Им в лицо ударили яркий свет, разухабистая музыка и спертый невообразимый аромат: винный перегар, пот, блевота, прокисшая еда и еще много чего, что Мира так и не смогла определить. Кабак внутри показался куда как больше, чем снаружи. Большой зал уходил далеко вглубь, теряясь в потемках. Слева от входа располагалась длинная барная стойка с высокими табуретами, справа - невысокая сцена, на которой вихлялись наполовину раздетые вульгарные девицы. На вновь вошедших не обратил внимания никто, кроме двух здоровых, под притолоку, парней с широченными плечами, низкими лбами и тяжелыми подбородками, прислонившихся к стене по сторонам двери. Здоровяки щеголяли в чем-то вроде кольчуг с рукавами, обрезанными до локтей. Холщевые штаны поблескивали нашитыми бляшками, металлическими по виду, да и носки тяжелых бутс, похоже, были окованы темным металлом. Наверное, они вышибалы, решила Мира. Парни окинули две закутанных в плащи фигуры недобрыми взглядами, но даже не пошевелились.
- За мной, - тихо скомандовал Май. - Не отставай и башкой не верти.