- Мой мячик!
Девочка бросается за мячом.
Тяжелый грузовик проезжает перекресток, ускоряясь, торопясь проскочить под вот-вот загорящийся красный свет. Ледяной ужас сковывает сердце: подхватившая мяч девочка стоит к грузовику спиной.
- Мира! - женский крик, переходящий в отчаянный визг. Девочка недоуменно озирается, хлопая глазами. Звон разбившегося о тротуар бутылочного стекла - уже далеко за спиной - успеть добежать, успеть! Грузовик громко сигналит, девочка медленно поворачивается на звук - и замирает, словно кролик, под слепящими лучами фар. Флюоресцирующая краска на мяче в ее руках горит ярким бело-красным пламенем. Успеть! Проклятый каблук подламывается, но рука успевает оттолкнуться от асфальта, и ноги выносят, удерживая тело, и времени остается только на то, чтобы успеть вытолкнуть ребенка обратно на тротуар...
...и времени не остается уже ни на что. Налетающий грузовик громко ревет клаксоном, и отчаянно визжат тормоза и покрышки, и, словно оскаленные в издевательской усмешке зубы, сияет хромированная решетка радиатора, и поздно, поздно, поздно, потому что в воздух взлетает искаженный, изломанный силуэт ребенка, и мгновением позже чудовищный беззвучный удар переворачивает мир, и свет гаснет. Навсегда.
- Я не успела, - прошептала Сиори. - Я не успела. Если бы не проклятый каблук...
- Ты не должна себя винить, - сочувственный ласковый голос где-то на краю сознания. - Ты сделала все, что могла.
- Я сделала недостаточно. Я не успела. Какая разница, все я сделала или нет?
- Большая, госпожа Сиори. У тебя впереди долгая дорога, и смерть - лишь краткий эпизод. Ты поступила как должно - и сделала все, что могла. Теперь ты можешь отдохнуть спокойно.
- Я не могу отдыхать. У меня масса дел. Я... Я...
- Академия проживет без тебя еще несколько дней, госпожа Сиори. Ты должна отдохнуть. А сейчас - проснись.
Ректор медленно открыла глаза и уставилась в потолок, залитый розовым рассветным светом. Академия. Она в Академии. Ее спросили, хочет ли она помочь детям. И она согласилась. Теперь она помнит. А раз она обещала, она обязана сделать все, что в ее силах. Хватит с нее одной неудачи.
- Тираса... - прошептала она. - Хитоя... Как же они без меня.
- На Текире прошло шесть лет, госпожа Сиори. Твоей дочери уже исполнилось четырнадцать. Она ходит в старшую школу и одна из лучших учениц. Ты сможешь посмотреть на нее, если захочешь.
Только сейчас Сиори осознала, что по-прежнему стискивает пальцы Кансы, хотя лежит уже не на диване, а в своей постели, раздетая и закутанная в одеяло. Она с трудом повернула голову. Тело плохо слушалось, и даже такое простое действие потребовало изрядного напряжения. Хрупкая рыжеволосая женщина сидела на стуле рядом с постелью.
- Сколько времени? - хрипло спросила ректор.
- Половина пятого. Как ты себя чувствуешь, госпожа Сиори?
- Я... не знаю. Голова кругом идет. Я так и провалялась всю ночь? А ты сидела рядом со мной? Извини, что заставила потратить на меня столько времени.
- Ничего страшного. Я отключалась на несколько часов, пока шел процесс восстановления и моего присутствия не требовалось. На самом деле я ожидаю твоего пробуждения всего несколько минут.
- Все равно...
Ректор попыталась сесть, но Канса удержала ее.
- Не стоит, - сказала она. - Тебе пока что нужно просто лежать и приходить в себя. Еще недели две ты станешь чувствовать себя странно, но со временем все пройдет. Госпожа Сиори... ты не жалеешь, что выбрала сатори? Что проснулась?
- Жалею? - Сиори прерывисто вздохнула. Хотелось плакать, но слезы не приходили. - Я жила своей жизнью. Учительница в младшей школе - не ахти что, но все-таки у меня была семья - муж и дочь, и мы любили друг друга. Шесть лет! Они, наверное, меня уже и забыли.
- Не стоит слишком много думать о старой жизни. Она - в прошлом. Важны лишь настоящее и будущее.
- Виртуальность... Мы ведь в виртуальности, да, госпожа Канса?
- Да. Но для детей в Академии это единственная реальность, которую они знают. Ты нужна им.
- Я знаю. Я не собираюсь сбегать, госпожа Канса. Мне действительно нужно полежать пару часов, чтобы прийти в себя. Потом я постараюсь собраться и заняться делом.
- Боюсь, ты излишне оптимистична. Я не выпущу тебя из постели еще минимум сутки, - решительно заявила вошедшая в поле зрения Клия. - Да и потом тебе еще придется координацию тела восстанавливать.
Клия. Теперь Сиори гораздо лучше понимала, что она такое. Искин, хотя и совсем не такой, к каким она привыкла. И многое в ее поведении теперь видится иначе. Теперь понятно, как она могла проводить бессонные ночи у постелей заболевших кадетов, а потом, свежая и улыбчивая, идти на утренние лекции. Искин поддержки - да какая разница? Не собирается Сиори разбираться, разумна ли на самом деле директор медслужбы или же просто запрограммирована так хорошо. Главное, что они в одной команде.
Тоска прошлого вечера на мгновение всплыла в сердце - и тут же растаяла под приливом мощной волны стыда. Как она могла так расклеиться? Время для воспоминаний и сожалений еще придет, но сейчас ей некогда. Ей следует собраться и восстановиться как можно быстрее. Ведь другие рассчитывают на нее.
- Ну, как наша болящая? - весело спросил Май, влетая в комнату. - Мне тут Бо сообщила, что все сломалось окончательно. Каси, признавайся, много напортачила?
- Лика, я сейчас в тебя брошу чем-нибудь тяжелым, - пригрозила Канса. - Все нормально прошло. Момбан сообщил, что степень восстановления личности пять девяток, прогноз двух нулей - не позже двух-трех недель.
- Замечательно! - просиял Май. - Сира! Если ты в порядке, кончай симулировать и вылазь из постели. Исука еще ночью проснулась, у нее все куда легче прошло, чем у тебя. Она жаждет с тобой поболтать и сравнить воспоминания.
- Иса... А Грампа? Ее тоже будили?
- Нет, конечно. Я с ней пообщался, и она согласилась, что превратить в инвалидов, пусть и временно, двоих из шести воспитателей и то многовато. И у нее степень восстановления личности не более сорока процентов, ей вообще толком проснуться не удастся в разумные сроки. Форсирование сатори ей только психику покалечит. Так что она остается на положении человека, свято верящего в происходящее.
Май ухватил ректора за руку и, глубокомысленно глядя в потолок, пощупал пульс на запястье. Потом склонился, пальцами раздвинул веки и заглянул в глаз.
- Вроде все нормально, - наконец резюмировал он.
- Господин Палек, - холодно сказала Клия, - оставь Сиори в покое. За ее состоянием здоровья наблюдаю я, твои дилетантские потуги без надобности. Кроме того, доступное тебе состояние ее проекции совершенно не коррелирует с реальным самочувствием.
- Тьфу на тебя, роботиха бездушная! - махнул рукой Май. - Каси, пошли. Оставим инвалидов профессионалам. Тебя, между прочим, Кара потеряла. Ей какие-то документы срочно нужны, а ты на вызовы не отвечаешь. Она уже и меня спрашивала, куда ты подевалась.
Он ухватил горничную за руку и утащил из комнаты - та только жалобно пискнула и бросила на Сиори извиняющийся прощальный взгляд.
- Ну, Сира, - Клия присела на кровать, - давай-ка мы немного протестируем твое состояние. Поиграем в вопросы и ответы. Ты в состоянии?
Сиори подняла плохо слушающуюся руку и потерла лоб.
- Паршиво я себя чувствую, Кли, - сказала она. - Но ничего такого, чтобы помереть во второй раз. Спрашивай.
21.02.867, земледень. Катония, Оканака
- Блистательный господин Вакай Каморасий, - настоящий живой слуга (лакей? охранник? мажордом? а кто их разберет...) в вычурной ливрее почтительно протянул обратно пригласительный билет, склоняясь в низком поклоне. - Прошу, проходи.
- Спасибо... - неловко кивнул Вакай, с тоской оглядываясь назад. Такси уже отъехало от крыльца, и гнаться за ним поздно. И чего его сюда принесло? В жизни не ходил ни на какие благотворительные вечера. Он со времен детского дома не переваривал торжественные мероприятия. Если бы не настойчивая просьба господина Исэйки... Ну ничего. Познакомится он с той таинственной персоной, слопает чего-нибудь вкусного на фуршете, а потом тихо свалит домой. В конце концов, когда еще удастся поглядеть на сливки высшего света Катонии? Тем более что билет сюда, по слухам, стоит тысяч восемьдесят, и раз уж достался на халяву, надо пользоваться. Жизненный опыт полезен всякий, в том числе и такой.
Он прошел в услужливо распахнутые лакеем двери и оказался в огромном холле. Пышные золотые люстры сияли вовсю, хотя в большие витражные окна еще били лучи закатного солнца, отражаясь в полированных мраморных полах. По периметру зала стояли столы с закусками: всякими бутербродиками, рулетиками, корзиночками, сладкими булочками, нарезанными фруктами и прочей снедью. Бутылки с вином и кувшины с соком орудийными стволами возвышались над стройными шеренгами хрустальных бокалов. По холлу парами и поодиночке прогуливались разодетые мужчины и женщины, деловито сновали юркие личности, по виду - репортеры, в углах расположились телеоператоры с огромными дисками объективов на груди, с лицами, закрытыми блестящими щитками контроль-панелей. Тихо играла ненавязчивая музыка. В общем, все примерно так, как и показывали по дуроящику. Вакай тихо отошел в сторонку, к одному из столов, и внимательно оглядел закуски. Распознать ингредиенты по виду не удалось, и он храбро откусил от одной тарталетки из песочного теста. На вкус начинка показалась чем-то рыбным, весьма приятным на вкус. Сжевав тарталетку целиком, он бросил взгляд на часы. До официального начала мероприятия оставалось еще минут двадцать. И чего он появился так рано?
- Добрый вечер, господин Вакай, - звук знакомого голоса заставил его вздрогнуть. Он повернулся.
- Вечер, господин Исэйка, - поздоровался он в ответ.