- Ну, не такой уж я затворник, - вежливо улыбнулся математик. - Я и в университете преподаю, и на симпозиумы регулярно выбираюсь...
- Однако же на официальное мероприятие тебя вытащить невозможно, - так же вежливо улыбнулся в ответ собеседник. - Помню еще по тем временам, когда Фонд поддержки талантов платил тебе стипендию.
- Кстати, господин Исэйка, а ты все еще председатель Фонда? - Вакай взял со стола бокал и наполнил его соком, апельсиновым, судя по цвету.
- Нет. Я уже много лет как депутат Ассамблеи. Устав Фонда запрещает его сотрудникам заниматься публичной политикой. Фонд - образовательное, а не политическое учреждение.
Политик взял со стола бокал, налил в него вина и пригубил.
- Вот как? - Вакай вежливо поднял бровь и отхлебнул из своего бокала. - Не знал. Весьма разумно.
- Да, весьма, - согласился политик. - Но ты, вероятно, сгораешь от нетерпения, зачем я так настойчиво тебя звал?
- Так скажем, господин Исэйка, я испытываю определенное любопытство. Ко мне редко испытывают интерес за пределами... профессионального круга общения. Что за таинственная персона проявила ко мне интерес?
- Сейчас явится, и ты сам увидишь. Она звонила пару минут назад и сообщила, что вот-вот подъедет. Она утверждает, что у нее к тебе в наивысшей степени важный и конфиденциальный разговор. Я не в курсе деталей, прости.
- Вот как? - повторил Вакай. - И что же в таком случае заставило ее пригласить меня сюда? Мы могли бы встретиться и в городе, у меня дома, например.
- Я не знаю ее мотивов, господин Вакай. Могу лишь предполагать. Ей не так-то легко выкраивать время в своем расписании, а здесь ей все равно следовало появиться по политическим соображениям.
- Я польщен, что такая важная персона нашла время на скромного меня, - язвительно откликнулся математик. - Однако я могу и подождать. Раз меня здесь бесплатно кормят...
Он демонстративно взял с подноса бутербродик с каким-то нежным мясом и сунул его в рот. А что, тоже неплохо.
- Да вот и она, - сказал депутат, указывая взглядом в сторону дверей. В них как раз вошла молодая женщина в длинном искрящемся черном платье, оставляющем открытой правую грудь и левое бедро. В поддерживающем бюстгальтере она определенно не нуждалась, и даже с расстояния Вакай мог видеть, что она хороша той особой зрелой красотой, что не требует манекенной внешности, но очаровывает мужчин с первого взгляда. Уверенные движения, приветливая улыбка, волосы, забранные в высокую прическу со сверкающими камешками и свисающими на плечи отдельными прядями - настоящая светская львица. Самка, наверняка глупая и похотливая. Вакай никогда не гонялся за женщинами, но в свои тридцать четыре года имел определенный опыт общения с ними. Некоторые экземпляры весьма интересовались тем, каков же в постели лауреат, самый молодой профессор, автор многочисленных статей и так далее. Они удовлетворяли свое любопытство, он пользовался ими, после чего они расставались по обоюдному согласию и без взаимных претензий. Ни одна из них не могла осознать даже примерно, чем он занимается. Математикой, и ладно. Хорошо, если кто-то из них еще помнил со школы слово "вектор".
Девица тут же оказалась в кольце корреспондентов и телеоператоров. Засияли поднявшиеся над головами ромашки бестеневых прожекторов. Наперебой загудели неразборчивые голоса. Интересно, откуда такая высокопоставленная персона вообще о нем узнала? Ее лицо кажется смутно знакомым.
- Кто она? - спросил он у Исэйки.
- Госпожа Цукка Касарий, почетный консул Республики Сураграш в Катонии.
Сураграш? Ах, да, нынешний вечер тоже в пользу якобы сураграшских детей. Интересно, сколько из собранного в действительности пойдет на заявленные цели? Наверняка ведь тамошние чиновники разворуют три четверти. А то и девяносто процентов. Ишь, как вырядилась, представительница страдающих младенцев! Сытая и холеная, наверняка никогда в жизни сама не голодала.
- Боюсь, какое-то время у нее на неизбежное общение с прессой уйдет, - депутат снова пригубил вино. - М-м, замечательно. "Касю", урожай сорок четвертого года, пять тысяч за бутылку. Рекомендую, господин Вакай.
- Спасибо, нет, - сухо отказался математик. - Мне сегодня еще работать.
- После такого вечера? - удивился политик. - Впрочем, дело твое. Есть предложение подняться наверх, - он кивнул на уходящую на второй этаж лестницу. - Там есть отдельные кабинеты.
- Не возражаю, - кивнул Вакай. - Вот только наберу на тарелку закусок.
- Не трудись, - Исэйка пощелкал в воздухе пальцами, и возле них прямо из воздуха материализовался слуга - тоже живой, не чоки. Определенно, хозяева особняка в средствах стеснены не были. - Милейший, распорядись подать закуски и напитки на троих в... скажем, пятый кабинет.
- Слушаюсь и выполняю, блистательный господин, - слуга склонился пополам и словно растворился в воздухе. Они здесь что, телепортацию освоили? Или просто голограмма?
Они вдвоем неспешно прошли по холлу и поднялись по загибающейся полукругом лестнице. По дороге на них с любопытством поглядывали мужчины в официальных костюмах и женщины в вечерних платьях. Большая часть платьев состояла из невообразимого количества ткани и драгоценных камней, странным образом оставляя владелиц практически голыми. Пожалуй, на их фоне великолепная госпожа Цукка Касарий смотрелась верхом скромности и целомудрия. Иногда Исэйка кивал встречным - некоторым с теплой открытой улыбкой, некоторым сухо и официально, однако ни с кем не заговаривал.
В кабинете, вход в который скрывала тяжелая бархатная занавесь, уже ожидал сервированный стол. Все те же закуски, вино и три бокала. Свет горел приглушенно, стоял интимный полумрак, вполне подходящий для будуара светской дамы. Вот, значит, в каких интерьерах обделывают свои делишки политики крупного калибра... Исэйка с Вакаем уселись в глубокие мягкие кресла, и депутат завел разговор ни о чем. Он упомянул погоду ("какая необычно дождливая и холодная зима в нынешнем году, но прогнозируют жаркую весну"), политику ("бюджет следующего года, скажу по секрету, далек от сбалансированности, и повоевать за него еще придется") и культуру ("выставка новых работ господина Гадзина вызвала настоящий фурор в высшем свете Оканаки, хотя, разумеется, многие относятся к его творчеству настороженно")... Вакай с умным видом поддакивал, углубившись в свои мысли и покачивая в пальцах бокал с соком. Он начал снова обдумывать замысел монографии. Разумеется, введение в теорию полугрупп следует оставить, но в каком объеме - большой вопрос. Если он намерен пробивать книгу как учебник для математических факультетов, то следует приблизить его содержание к программам как обязательных курсов, так и типовых факультативов. Следовательно, все-таки придется добыть хотя бы с десяток программ обучения крупных университетов и сделать краткую сводку по их содержаниям. К кому бы обратиться, чтобы побыстрее?
Погруженный в раздумья, он даже не сразу заметил, что господин Исэйка как-то ненавязчиво исчез, а в кресле напротив уже сидит давешняя самка, с интересом за ним наблюдающая. Увидев, что его взгляд сфокусировался, она вежливо кивнула.
- Вечер, господин Вакай. Ты настолько одухотворенно смотришься, - с тенью полуулыбки на лице проговорила она, - что даже жаль тебя отрывать. Приношу свои извинения. Меня зовут Цукка. Цукка Касарий. Рада знакомству.
- Взаимно, - нарочито невежливо и сухо ответил, почти огрызнулся математик. - Прости, госпожа, но я задумался о своей последней статье. Там, видишь ли, система базисных функций все-таки не ортогонализируется, так что с нормировкой пространства начинаются проблемы...
Этот простенький тест он разработал давно. В зависимости от реакции всех набивающихся на знакомства женщин он делил на две категории: коровы и вертихвостки. Коровы от услышанных слов впадали в ступор и невнятно мычали, пытаясь хоть как-то отреагировать на заявление. Вертихвостки же немедленно начинали пытаться увести разговор в другое русло, дабы не выглядеть полными идиотками. Интересно, к кому относится нынешняя собеседница?
- В твоей последней статье в журнале "Современная алгебра", господин Вакай, если я правильно помню, речь шла о комплексном отображении Тахамана на группах с нечеткой единицей, - светским тоном, словно речь шла о погоде, откликнулась собеседница. - Я не вчитывалась, впрочем, у меня совсем иная специализация и круг интересов. Но, кажется, речь о той тематике, за которую ты получил Большую золотую медаль два года назад?
- М-мэ-э... - Вакай почувствовал, что его глаза начинают медленно вылезать на лоб. Кажется, сейчас именно он оказался в положении коровы. Откуда она вообще знает такие слова?! - Д-да, точно. Я слегка запутался в хронологии. Прости, госпожа Цукка, а какая у тебя специализация? Ты ведь, кажется, дипломат?
- Я в курсе, господин Вакай, что ты мало следишь за политикой, - блеснула жемчужными зубами собеседница. - Не могу тебя винить - мне и самой ей приходится заниматься лишь потому, что другого выхода не остается. А специализируюсь я на астрономической гравископии. У меня своя лаборатория в Масарийском университете, и я доктор естественных наук.
Шах и мат. Вакай почувствовал себя размазанным по стенке внезапным апперкотом, причем со стороны человека, который, казалось бы, и размахнуться толком не сумел бы. Он пристально оглядел собеседницу, заново оценивая ее. Да, красавица. Великолепная фигура, симпатичное лицо, высокая грудь и абрис идеальной фигуры под тонкой, ничего не скрывающей тканью. Доктор естественных наук? Директор лаборатории? Да сколько же ей лет? На вид - не больше тридцати. И откуда ему смутно знакомо ее лицо?
- Карина Мураций, - подсказала Цукка. - Похищение примерно девять лет назад, чуть меньше. Крупный международный скандал, переворот в Сураграше, чудесное спасение, основание Республики. Помнишь? По всем телеканалам год тему муссировали, да и сегодня периодически вспоминают. Я - родственница Карины. Бывший опекун, если точнее. Ныне по мере возможности выполняю функции почетного консула Сураграша в Катонии. Ужасно надоело, но нам пока что не по средствам, да и незачем держать здесь полноценное посольство. Я да автосекретарь да система связи - вот и вся дипломатическая миссия.
- М-да... - Вакай со звоном поставил на столик бокал. - Приношу свои глубочайшие извинения, госпожа.
- За что? - удивилась Цукка.
- За свою самонадеянность и глупость. Настолько сильно я не промахивался уже очень давно. Я ведь воспринял тебя...
- Как светскую львицу, ложащуюся под каждого, с кого можно поиметь выгоду! - звонко рассмеялась красавица. - Я знаю. Что поделаешь, господин Вакай, чтобы выжить в омуте с крокодилами, пришлось позеленеть.
- Действительно... - Вакай смущенно поскреб в затылке. - Однако же, госпожа, зачем ты хотела меня видеть?
- О! Видишь ли, господин Вакай, одна персона заинтересовалась тобой и просит вас познакомить. Она считает, что у тебя выдающийся потенциал, который пора развивать в нужном направлении, а не растрачивать себя на детские игры. Но сначала я хочу рассказать кое-что о тебе самом. Кое-что, тебе неизвестное.
- Не известное обо мне? - удивился математик. - И что же такого я упустил?
- Много чего. Например, помнишь ли ты, как во время эвакуации из Института Человека ты самопроизвольно пришел в себя?
Вакай заледенел. Откуда она знает об Институте? Никто во всем мире... Исэйка? Он мог знать как председатель Фонда. Неужели?..
- Кара помнит. Она присутствовала на разгроме Института. Ты пришел в себя, когда тебя везли к лифту, и ей пришлось тебя вырубить, чтобы ты не натворил дел своим эффектором. У тебя ведь уже тогда была первая категория?
- Я не люблю вспоминать об Институте, - глухо сказал Вакай.
- Она тоже. Ей, знаешь ли, там досталось куда больше остальных. Она, кстати, передает привет и хочет обязательно поговорить с тобой, когда ты придешь в себя.
- Приду в себя?
- Да. Боюсь, тебе придется на пару дней забыть о своей текущей работе. Погоди секунду, мне кое-что требуется сделать.