Жизнь постепенно налаживалась. С каждым днем моих знаний об этом мире становилось больше. Конечно, все это — благодаря ежедневным беседам с моими новыми родственниками и друзьями. Они, сами того не замечая, вводили меня в курс всех сторон жизни в Юдоре.
Если Софи увлеченно рассказывала мне о нашем прошлом, о родителях и общих знакомых, то Элеонора, действительно любительница всех сплетен и слухов, с удовольствием делилась ими со мною, невольно приобщая меня к дворцовым традициям и устоям.
Андреас развлекал меня историями молодых приятелей-аристократов, так что к концу недели я уже могла по его рассказам, даже ни разу не увидев их воочию, различить его друзей Стефана, Лекса, Леона и Берта.
Граф же все не оставлял попыток вернуть мне память, хотя и старался лишний раз не ранить мою психику воспоминаниями о том злосчастном зимнем вечере, когда я не только лишилась родителей, но и утратила способность передвигаться.
Со своей увечностью я тоже потихоньку смирилась. Часто, стараясь вспомнить свою прошлую жизнь в своем мире, я задавалась вопросом: «Стоило ли судьбе спасать мою жизнь, если в обмен я получила такую — малоподвижную, лежачую, жизнь калеки?» Ответ, как правило, зависел от того настроения, в котором я пребывала в те моменты. Но чаще всего я была рада этому подарку судьбы.
Пусть моя жизнь однообразна, как любит повторять Элеонора, но меня окружают любящие меня люди, которым я нужна, несмотря на свою убогость, и к которым у меня тоже появились очень теплые и нежные чувства! Подспудно я понимала, что здесь мне гораздо лучше живется, чем в своем мире, где я вынуждена была пробивать себе дорогу по жизни, потому что оказалась в совершенном одиночестве. Здесь же у меня были родные, близкие мне люди. И здесь я ощущала себя нужной!
Был уже ранний вечер, когда семья была в сборе, и по традиции собралась она в моей комнате. Как ни странно, я считала своей семьей не только сестренку Софи и кузена Андреаса, но и Элеонору с графом.
По вечерам мы играли в одну забавную игру, очень похожую на наш «Крокодил» (о чем я вспомнила в один из вечеров, вновь пережив острую боль в висках). Особенно нравилась эта игра Софи, которая заразительно хохотала, когда никто не мог угадать, кого или что она изображает в этот раз. Пусть получалось у нее не очень понятно, но мне нравилось наблюдать, как у девчушки от восторга загорались ее пронзительно синие глаза, когда она пыталась показать, как королева сидит на троне рядом с королем и умильно улыбается придворным на приеме. Это больше, конечно, напоминало жмурящуюся от удовольствия кошечку, наевшуюся сметаны, но все мы убеждали малышку, что у нее получается просто отлично!
Кстати, мне-таки удалось на себя полюбоваться! В один из дней Элеонора затеяла мне ванную, после которой по ее приказу служанка принесла большое напольное зеркало, где я смогла себя рассмотреть.
Мы с Софи оказались очень похожи! Такие же яркие синие глаза, выглядящие на моем бледном лице еще больше и ярче, чем у сестренки, белокурые волнистые волосы, достигающие поясницы, аккуратный прямой носик и пухлые алые губы, оттеняющие чуть заалевшие от горячей воды щеки. Тонкие руки и длинная тонкая шея выглядели совсем не костляво, несмотря на то что и упитанной меня было нельзя назвать. Честно говоря, я себе очень понравилась! Если бы не ноги, я могла бы оказаться очень завидной невестой для любого аристократа! Но ноги… мои ноги…
Ну и что! Пусть! Ведь ни о каком замужестве я не мечтала! Так стоит ли об этом вообще задумываться? Мне и так хорошо — в окружении своей семьи я счастлива!
Итак, был ранний вечер, и мы играли в «Угадайку», где ведущей в очередной раз была моя смешливая сестренка, когда в комнату вошла служанка и объявила, что у нас высокий гость.
— Кто? — спросила Элеонора, вставая с места и подходя к двери, чтобы встретить незваного визитера.
— Его Светлость герцог Густав Ксорд! — с особым трепетом объявила служанка, невольно поднося руку к зарумянившейся от волнения щеке. — Изволите впустить?
— Ах, Кити, что за вопрос! — всполошилась Элеонора. — Конечно, пригласи! Проведи его в гостиную, мы сейчас подойдем!
Служанка второпях убежала исполнять поручение, а Элеонора растерянно посмотрела на графа:
— Ваше Сиятельство, граф, вы же примете его?!
— Успокойтесь, Элеонора! — произнес граф, который, в противовес своему совету, отнюдь не выглядел спокойным. — Конечно, мы встретим его! Андреас, мальчик мой, ты со мной?
— Да, граф, пойдемте! — Андреас тоже был удивлен, но в то же время в нем угадывалось и любопытство.
— Интересно, что ему тут понадобилось? — пробормотал граф, застегивая последнюю пуговицу на сюртуке. — Софи, Эвелина, девочки, думаю, вам лучше оставаться здесь, в комнате!
— Да, дядя Миха! — ответила Софи, а я лишь улыбнулась уголками губ.
Как бы я вышла из комнаты, даже если бы и захотела?
— Эх, вот бы взглянуть на этого герцога одним глазком! — мечтательно произнесла Софи, когда мы остались одни. — Говорят, он очень красивый!
— Ах ты, маленькая кокетка! — рассмеялась я. — Тебе сколько лет? Десять? А ему уже тридцать пять!
— Ну и что? — капризно топнула она ножкой. — Через шесть лет я уже смогу выйти за него замуж!
— Дорогая, ты не забыла, что ему уже нужно жениться на этой неделе? — напомнила я так смешно насупившейся малышке. — Или ты надеешься, что к тому времени он успеет овдоветь?
— Ой, а я и забыла! — прикусила губу Софи. — Даа, придется рассмотреть другие варианты!
— Не волнуйся, сестренка, к тому времени, когда ты вырастешь, будут уже другие красавцы! Но внешность — еще не гарантия красоты внутренней! У тебя будет возможность узнать претендента на твое сердце получше. И я уверена, что ты сможешь выйти замуж по любви, дорогая!
— Спасибо тебе, Эви! — подскочила она ко мне и крепко обняла за шею. — Вот увидишь, ты тоже выйдешь замуж по любви!
У меня сжалось сердце от нежности к сестренке. В ответ я крепко ее обняла и прошептала:
— Боюсь, это уже не про меня!