Перед другими, исключая милицию, бабки бы нипочем не раскрылись, а тут сразу ясно было - сыщики, с которыми шутить лучше не стоит. Лучше всё сразу доложить.
- Раз ушли, значит остались, - непонятно сказали трое и проследовали в подвал сквозь закрытую дверь.
И больше оттуда не вышли, сколько бабушки ни следили. Между прочим, Ларионовна, которая, видя, как ловко это получается у других, тоже попыталась просочиться в дверь, раскровенила себе нос и пошла ставить примочку, покинув свой боевой пост, находиться на котором час от часу становилось всё интереснее - вокруг дома номер 66 кипела какая-то странная насыщенная жизнь. По одному, по двое проходили мимо или же мелькали в отдалении сыщики в черном. Порой рядом с ними были пузатые коротышки. Разочек наблюдалась совершенно смехотворная картина: от одного из таких коротышек улепетывал здоровенный верзила в красной майке и синих джинсах. Он выскочил из-за угла соседнего дома, пересек по диагонали двор, сигая, как конь, через попадающуюся по дороге метровой высоты ограду, и исчез в прогале между домами. Человечек, которому приходилось искать калитки, поскольку сам он ростом был чуть выше ограды, семенил вслед за ним и, как ни странно, отставал ненамного.
К тому же активизировалась милиция. Сирена мчащейся куда-то милицейской машины слышалась теперь не раз в два часа, а каждые полчаса, так что если сплести всё воедино, интересная картина получалась.
Однако пора было идти разогревать щи...
Разумеется, государство подкинуло на похороны и поминки, чтобы всё было по высшему разряду. И гримёр был выбран из лучших, чтобы Валерий Михайлович в гробу смотрелся не уродом, а так, будто спал, и уже помещение соответствующее готовилось, где должно было быть выставлено тело, и батюшка приглашен на отпевание, и составлялось поминальное меню, и референтами писались речи. На всё были выделены изрядные деньги, но честь мундира есть честь мундира. Похороны Скоробогатова не должны были ни в чем уступать похоронам той шпаны, с которой, будучи представителем правоохранительных органов, боролся полковник.
Бывшие коллеги, сколотившиеся в единый негласный Центр, выделили из негласного же фонда энную сумму, которой должно было хватить на шикарные погребение и поминки, но и семье оставалось изрядно, Вере и сыну Косте, чтобы, значит, впредь не бедствовали, хотя... Впрочем, о накоплениях Скоробогатова вспоминать было неуместно. Уместнее было сделать вид, что их нету.
Нелюбин, взявший на себя организацию похорон, был весь в хлопотах, но между делом у него нет-нет да и мелькала мысль о паршивце Попове. Ведь в конечном итоге не будь Попова - и Михалыч был бы жив. Не стали бы они сидеть всю ночь, заглушая неудачу от провала операции коньяком. Лёг бы Михалыч спать пораньше, не перегрузил бы сердца, не взвинтил бы свой организм до инсульта.
Не знал он еще про виртуалов, так как Юрок с Кириллом решили промолчать о случившемся, опасаясь, и правильно опасаясь, что Нелюбин квалифицирует их, как чокнутых, но, самое главное, он не знал, что в 18.00 тело полковника Скоробогатова пропадет из морга...
Марьяж, переключившись на энергетическую форму существования, в поисках Попова методично обшаривал поповский микрорайон, постепенно расширяя круг поисков. Дело было муторное, и он порою психовал, вымещая свою злость на каком-нибудь прохожем. Получив энергетический подзатыльник, который был много болезненнее физического, прохожий, озираясь, начинал шепотом ругаться, и тогда Марьяж в полный голос хохотал ему в ухо. Оглушенный прохожий торопился уйти подальше от этого дьявольского места, а Марьяж успокаивался и какое-то время работал, довольный собой, пока вновь не начинал раздражаться - энергетических следов Попова, которые, как известно, много протяженнее материальных, нигде не было.
Порой с ним связывались обстряпывающие свои дела Люпис и Тяпус, и Марьяж каждый раз вынужден был отвечать: "Ни-че-го".
Он всё больше склонялся к мысли, что пообщавшийся с Корнелием Попов (а то, что эта встреча произошла, было аксиомой), залёг в какую-нибудь из нейтральных хроноизолированных ям. Тогда все усилия, которые он, Марьяж, предпринимал, оказывались напрасными. Чёртов Корнелий все свои секреты унес с собой. Единственное, что можно было попробовать - использовать псевдооживленного мертвеца. Тот, пребывая вне времени, говорят, чуял хроноизолированные полости. Стоило, пожалуй, попробовать, тем более, что подходящий покойник имелся - не трухлявый, готовый с минуты на минуту рассыпаться, не несущий в себе гнилую заразу, а свеженький, крепенький, которому, если бы люди умели оживлять, еще жить да жить. Но люди этого пока делать не умели, не приспел еще срок, зато Марьяж умел, однако Скоробогатов, которого он, Марьяж, и убил, нужен был ему именно мертвый. Ходящий, говорящий, но мертвый.
Глава 4. Разогреться тебе надо
Буханкин и Ремизова умели пить не пьянея. Нет, разумеется в краску их ударяло, и песни они орали, и сальные анекдоты рассказывали, но их при этом не развозило, язык не заплетался, они не норовили прилечь под забором, а напротив, глазки у них загорались, речь становилась оживленной, активность возрастала вдвое. Дело в том, что они были люди бизнеса, а бизнес, неизбежно связанный с многочисленными контактами и сопутствующим этому вспрыскиванием, предполагал всегда иметь трезвую голову. Так что тренировка имелась. Плюс к этому молодость - каждому было немногим за двадцать, не успели еще "впиться", перегрузить организм алкоголем.
Для них нынешнее время было самое то. Уже с Толяном имелась договоренность - тот сводит их с нужными людьми, и они с головой окунаются в финансовый шахер-махер. Господи, такие возможности, такие возможности. Провернуть "панаму", за которую в тридцать седьмом полагалась вышка, было плёвым делом. И никто концов искать не будет, потому что нет такого закона. О, счастливое, прекрасное время беззакония.
Вот поэтому Буханкин на кухне весело распевал "Чубчик", а Зина Ремизова озорно хохотала. Между прочим, кухня эта размерами и расфуфыренностью ничуть не уступала какой-нибудь кафешке.
Тем временем Толян повел Антона в свою "гардеробную" - комнату в 20 квадратных метров с голыми стенами, сплошь заставленную напольными вешалками, на которых висело всё его барахло. Половина вешалок была пуста, но и без того одежды было, что в ином частном магазине. Отдельно висели шмотки, которые Толян носил в начале своей карьеры, еще не будучи "шкафом", когда и талия у него была, и вес не превышал 90 килограмм. Шмотки были классные, практически новые, впору хоть самому носи. Увы, в них уже было не влезть, а вот поджарому Антону, который ростом был с Толяна, они могли подойти. Не ходить же по улицам и банкетам с запакованным в довоенную кожу чекистом. Не поймут-с.
Оставив Антона подбирать себе костюм, Толян ушел в соседнюю, игровую, комнату, где у него стояли компьютер и телевизор с японской приставкой. Сюда друзья-кореша, пацаны и девахи, пришедшие на "оттяг", отводили своих отпрысков, чтобы те не болтались под ногами. Если, конечно, приходили с оными. Бывало, что и приходили. Короче, на всякий случай таковая комната имелась. И сам Толян не считал зазорным иной раз поиграть здесь всласть.
Компьютер, кстати, был крутой, и игры на нём, естественно, были крутейшие. Дальше игр дело у Толяна не пошло, да и не дурак он был распоследний, чтобы чирикать на нём романы или считать дебит с кредитом.
Итак, Толян включил компьютер, потом, когда на экране установился рабочий стол Windows, вставил компакт-диск с игрой. И вот тут началась какая-то дребедень. На экране возникла многоцветная, режущая глаза рябь, монитор затрясло, затем промелькнула крупная надпись "Вход в Интернет" ("Какой к свиньям Интернет? - подумал при этом Толян. - Я же не подключен"), монитор перестал дрожать, и экран его сделался ядовито-черным.
- Песец, - сказал Толян, выключив компьютер.
За что он не любил эту технику, так за капризность. Ну что вот сейчас плохого он сделал этому Пентиуму? Что - обозвался, матернулся в его присутствии? Рыгнул на клавиатуру?
Кстати, компьютер и не думал выключаться, а в центре экрана, откуда ни возьмись, возникла белая маска.
- Вот черт, и спросить некого, - пробормотал Толян и поплелся было к телефону.
За спиной раздалось кряхтение, и он обернулся. Из монитора, поглядывая на него, через экран вылезал маленький, струящийся, с пробегающими по телу искрами человек.
- Эй, Антон, подойди-ка, - позвал Толян. - Пушку прихвати.
Застегивая ширинку, вошел Антон с маузером в руке. Брюки ему были хорошо. Эти брюки Толян таскал в одиннадцатом классе, в котором два раза оставался на второй год. Где чекист их раскопал? Не иначе - залез в чулан.
Увидев готового вывалиться из ящика голого радужного человечка, Антон захлопал глазами и деревянно спросил:
- Шлёпнуть?
- Нет, постой, - сказал Толян. - Это что же: если дверь стальная, а на окнах решетки - они через канализацию попрут? Или через компьютер? Или, нафиг, через телевизор?
Радужный свалился на пол, ловко вскочил на пол и тут же начал распухать и вытягиваться, одновременно покрываясь одеждой. При этом он с блуждающей улыбкой хитро поглядывал то на Толяна, то на Антона.
- Стреляй, - сказал Толян, которому не понравилась эта улыбочка.
Тотчас грохнул выстрел. В груди у виртуала образовалась дырка, которая немедленно затянулась. Зато экран монитора, в который попала пронзившая виртуала пуля, разлетелся вдребезги.
- Вы что, юзеры, спятили? - спросил виртуал с некоторым даже возмущением. - Кто так обращается с техникой?
Антон всадил в него, а заодно, как вы понимаете, и в системный блок, еще три пули, оторвавшие голову, руку и ногу виртуала. Это для искусственного существа оказалось смертельным. Лежащие на полу разрозненные члены покрылись россыпью искр. Скворча и плюясь голубыми огоньками, они исчезли.
- Этак никаких патронов не напасешься, - озабоченно произнес Антон, привыкший укладывать противника одним выстрелом.
- Шмотки подобрал? - осведомился Толян. - Тогда топаем за стволами. Заодно и патронами разживемся.
На выстрелы прибежали Ремизова с Буханкиным и уставились на расстрелянный компьютер, от которого живого места не осталось. Действительно, было чему удивляться. Ладно бы стреляли друг в друга, а то ведь расколотили красивую и наверняка дорогую, как всё в этом доме, вещь. Зачем? Это для них было странно и непонятно.
- Линяем, - сказал Толян. - Пока менты не прикатили.
После этого он вышел, совершенно упустив из вида, что раскуроченный компьютер, стоящий на деревянном столе, не выключен...
23 июня 1999 года ознаменовалось не только тем, что из мониторов на свет Божий косяком полезли виртуалы, но и тем еще, что компьютеры, поначалу те, которые были подключены к сети Интернет, а затем прочие, задействованные в других сетях, самым натуральным образом взбесились. Представьте себе, какая свистопляска началась на валютных биржах, в банках, на предприятиях со сложным производством. На одном из предприятий, например, роботы самостоятельно начали изготавливать металлопластиковых воинов с крупнокалиберным пулеметом во лбу и размещенной в брюхе, сложенной спиралью лентой с патронами. Кто-то из администрации вовремя выключил конвейер, а то часть воинов уже была на стадии завершения. Некоторые из банковских умельцев, воспользовавшись неразберихой, умудрились открыть себе по нескольку счетов и перекачать туда бюджетные деньги. Вакханалия продолжалась с полчаса, потом всё восстановилось. Правда, к этому моменту многие биржи, банки, фирмы и фирмочки успели временно закрыться.
Но это еще было полбеды. Основная беда, о которой пока мудро помалкивали военные, заключалась в том, что они фактически потеряли контроль над системами управления наземным и космическим оружием...
Людей в черном в городе становилось всё больше, и не замечать их было уже нельзя. Возможно, это была какая-то банда, возможно - члены какой-то партии с коричневым уклоном. Вместе с ними порой имели место карлики, но чаще всего карлики эти действовали сами по себе, обязательно куда-то спеша, обязательно вредя там, где было много компьютеров.
Один из информаторов лично наблюдал, правда издалека, как карлик, столкнувшись на углу с втрое выше его верзилой, произвел какую-то молниеносную манипуляцию, как бы перекрестив верзилу, а если точнее - нарисовав перед ним в воздухе букву "Z", после чего верзила исчез.
Информатор долго колебался - сообщить или не сообщить об этом в органы, но потом, вспомнив о содержащемся в подписке требовании уведомлять контролирующую службу о каждом нестандартном факте, каким бы абсурдным он ни был, сообщил.
Были и другие факты, говорящие о том, что в городе происходят какие-то странные события, но в целом, если применить статистику, все эти события укладывались в тот процент, который был отведен под разряд аномальных происшествий.
Вот, скажем, исчезновение девяти карт из лабораторного сейфа. Тех самых карт, уже прошедших предварительный анализ и ожидающих анализа более детального, на предмет наличия каких-нибудь голографических матриц или еще чего-нибудь подобного - люди-то видели, что там не цветной узор, а схема с красным крестом против первого подъезда дома номер 66. Исчезновение из закрытого на ключ сейфа. Аномалия? Аномалия.
Карлики, громящие магазины по продаже компьютеров. Одновременно в ряде городских районов. Аномалия? Еще бы.
Ночная драка в "Крайслере". Что может быть аномальнее? Участники операции, разумеется, утром же, добровольно, прошли тестирование у психоаналитика, не выявившее никаких отклонений. То есть, получалось, что пятеро психически здоровых, абсолютно вменяемых офицеров службы безопасности во время операции затеяли между собой драку. Грязно ругаясь при этом. Нонсенс? Нонсенс.