Безруков с места подал реплику - всерьез, без улыбки:
- Значит, я должен стать штрафником-дезертиром?
- А что, трудна роль? - усмехнулся Стрельцов.
- Я не о трудностях роли, а об ее подготовке. Во-первых, почему штрафник? Ну, скажем, к началу войны сидел в предварилке, как соучастник кражи. Придумать здесь можно. Затем - воевал в штрафной роте, и, мол, осточертела мне эта война. Во-вторых, я должен знать, кто был и кто сейчас комполка, кто кого сменил в штабе, кто политрук. Все это надо обдумать до мелочей.
- Сделаем. Всю ниточку проверим, до последнего узелочка. Хорошо бы тебя, кстати, посадить как дезертира. Денька на два, а потом ты сбежишь, допустим, украв мотоцикл у зазевавшегося милиционера. Легенда для банды первосортная. А когда примут тебя как своего, начнешь операцию. Какое у тебя задание? Прежде всего узнать, связан ли с бандой ваш Сысоев, Так что, Паша, готовься к большому делу и держи связь со мной или с Юговым. А лучше всего с обоими, потому что дела наши переплетаются и заинтересованы в этой плетенке мы оба.
Хорошо готовил свою плетенку Стрельцов, и не зря меня подключил к нему Югов...
Потом мы предстали перед Юговым.
- Поговорили? - спросил он.
- Так точно, - щегольнул я военным оборотом.
- Знаю уже. И далеко не все одобряю. Насчет Безрукова - тут сомнений нет: готовьте легенду. Приготовите, до мелочей разработаете - обсудим. Здесь, кстати, можно выйти на Сысоева - есть шанс... А с тобой, Вадим, хуже. Зачем тебе лезть на рожон? Пострелять захотелось?.. Стрельцова я понимаю, у него людей мало. А ты?
- Иван Сергеевич, - зачастил я, - а вдруг там Сысоев будет? Именно там, а не по линии Безрукова, а?
- Ну и что? В уголовном розыске люди опытные, не тебе чета. Возьмут твоего Сысоева, а ты его допросишь. Идет?
- Не очень, - не стал я кривить душой.
- Ладно, - неожиданно легко согласился Югов - Иди со Стрельцовым. Дело, в конце концов, общее: Москве легче станет, когда мы эту грязь выметем. Такую оперативность диктует, если хотите, приказ об осадном положении... Только, Вадим, одно условие: не лезь поперед батьки в пекло. Следи не только за живыми, но и за мертвыми. Бывают такие мертвецы, что и воскреснуть могут, если их на мушку не взять...
11. Конец банды
Дележ награбленного, как сообщил Стрельцову раненый налетчик, должен был состояться на квартире некой Женьки Красотки в одном из проездов Марьиной рощи. Время - самое разбойничье: с вечера до утра. Женьке доверяли свято, потому что на допросах, которые до войны проводили сотрудники угрозыска, она никого не выдавала. Это Стрельцов подтвердил. "Чистая выходила, удавалось", - сказал.
Квартира глядела во двор двумя слепыми окнами. Стекла в них были так грязны, что гляди не гляди, все равно ничего не увидать. Наша операция намечалась часа на два ночи, когда дым, как говорится, пойдет коромыслом и бандиты будут в большом подпитии. Оперативный план Стрельцова все это и предусматривал. Проникать во двор мы обязаны, естественно, незаметно, открывать огонь при малейшем сопротивлении. Главаря банды, если он уцелеет, лучше обезоружить и доставить живым на Петровку.
Вот так все и началось.
Мы вошли незаметно во двор паршивенького дома, бесшумно сняли двух выделенных бандой охранников.
- Кляп в рот и наручники, - шепотком сказал Стрельцов, и мы вынесли обоих к ожидающим трем "эмкам" и старенькому "линкольну" и снова вернулись на место. Двое стали у затемненного окошка, а остальные со Стрельцовым беззвучно открыли дверь в тамбур дворницкой. "Тишина, тишина, и только тишина - вот что требуется при неожиданном налете. Чем внезапнее удар, тем выгоднее", - говорил нам Стрельцов. В полуоткрытую дверь все было слышно. Налетчик Стрельцова не обманул: бандиты праздновали удачу. Удачу ли?.. Мужские голоса:
- Давайте о жизни. При таких деньгах кто как будет?
- Сменяю фамилию. Михельса пришью, если рыпаться будет. У него сотенная за работу, а у меня сотни тысяч в кармане. Нужен он мне теперь, как гвоздь в пироге.
- Не дело говоришь, Смирный. За свою жизнь он и тебя продаст.
- Кто кого продаст, никому не ведомо.
Другой голос чуть-чуть с хрипотцой:
- Струсил, корешок? Я тебя понимаю. Михельсу еще в ножки поклонишься. Ведь твои сотни тысяч надо на марки по курсу переводить. А у них свой курс и своя цена марки. И много ли от твоих тысяч останется?
- С Михельсом посоветуюсь, он и цену назначит. Поймет, что купить нас теперь - не деньги требуются. Натура у него широкая, не скупился. Мне, например, за одного парня, которого надо было по горлу стукнуть, две сотенных отвалил. А теперь мы сами с усами. Без нас он нуль без палочки.
- А кто нам это яблочко подсказал? Нам - сумма, а себе ни рубля... Нет, друг Смирный. Мы и сейчас ему кланяться будем. Немцы придут вот-вот, и он в мундире штурмбанфюрера окажется. И поклонимся, если гестапо о нашем налете не задумается.
- Рубли не марки. Зачем им?
- Может, и незачем. А нам и рублик пригодится. Кстати, а где он? Ночь кончается, а денежки делить надо.
- Здесь ваши деньги, у Женьки в одеяле зашиты.
Тут по знаку Стрельцова мы и распахиваем дверь, не входим - влетаем в комнату. С другой стороны окно выбито, и оба оперативника держат свои автоматы наизготовку.
- Сдавайся. Дом окружен. Руки за шею, - командует Стрельцов.
Подымаются. Среди них - Смирный.
- Глотов, отведешь их к машинам. Раненых заберите. Кондратьев, прощупай одеяло.
Я отвожу троих через двор к автомашинам. Смирный, не отводя рук от шеи, бросает мне сквозь зубы:
- Михельса вам все равно не найти.
Значит, Сысоев стал Михельсом и фактически хозяином банды. А Смирный, похоже, адъютант у патрона. На Петровке он молчать не станет: жить всем хочется...
Из дворницкой выводят еще четверых, среди них - две женщины.
- Нашли деньги? - спрашиваю у Стрельцова.
- Нашли, конечно. Смирного я допрошу и отправлю Югову. Он - поддужный Михельса, а тот не дурак, в грабеже не участвовал...
На Петровке в угрозыске Стрельцов первым допросил Смирного.
- Ну, кто есть кто? - начал допрос Стрельцов.
- Интеллигентно разговариваешь, - усмехнулся Смирный. - Только тебе это не поможет. Не расколюсь.
- Жить захочешь - расколешься. Если будешь говорить, учтем. А о делах твоих нам и без тебя все известно. Известен и соучастник ваш, на пирушке не присутствовавший. Лучше скажи, сколько в банде твоей осталось?
- Двое, кроме меня: Погорелов и Хлумов, по-нашему - Пегас и Тетеря. Только скажу я тебе, никакого участия в ограблении машины с деньгами не принимал. Зря вы к нам с гранатой сунулись.
- А чьи деньги мы в одеяле нашли?
- Это вы у Женьки спросите.
- Думаешь, не скажет Женька? Скажет, ей жить хочется. Мы с Глотовым ваш разговор слышали, как деньги делить и как вы с Михельсом работали - все слышали.