- Так вы же утром ее сказали.
- Не-е. То вранье было классическое.
- Ну что ж, посидите еще в одиночестве, придумаете новенькое.
На прощание он мне подмигнул: все еще полагаешь, мол, что со мной справишься?
16. Радист
Сегодня по милости Югова смог ночевать дома. Ох и смеялся же он, когда рассказал я ему о вторичном допросе Князя.
- Вот тебе, мил друг, и "княжеские" шалости. Чего же ему бояться, когда дружок его на свободе. Мы так ничего и не докажем, пока щуку покрупнее не выловим. Поезжай-ка завтра с утра на ремонтный завод и пощупай там. Вдруг да обнаружишь связного. Уже несколько дней, вернее, ночей молчит Михельс, если только радист - это он...
Я понимал, конечно, что Югов имел право смеяться, когда я ему о допросе рассказывал. Тут хоть головой о стенку бейся, а Невядомского не "расколешь". Фантазия у него богатая, и время для нее есть. А ведь мне протоколы, а не детективы писать. Ну и пришлось идти к себе на Кузнецкий. Холодно там, хорошо еще, что Клячкин вторым тулупом обзавелся: есть что на ночь занять. А может быть, и дровишки у кого есть, чтобы выкупаться. Колонка-то у нас дровяная, не газовая.
Ну вот и пришел домой, и махры принес для друзей-курильщиков. Набросились, понятно... Собрались в передней, свернули козьи ножки.
- Есть новости?
- Что-то застопорились у нас дела.
- Есть малость. Только у наших солдат еще один союзник есть. Хорошо помогает, лучше англичан с американцами.
- Ты о ком?
- О морозе. Говорят, еще хлеще будет.
- То-то у нас сейчас на полушубки заказы.
- Сысоева хоть поймали?
- Ловим.
И в это время зазвонил телефон. Клячкин трубку снял, послушал, протянул ее мне:
- Тебя...
- Слушаю, - сказал я и услыхал смешок Югова.
- Хорошо слушаешь?.. Лады. Кончай ночевать, быстро - в управление.
- Что-то случилось?
- Случилось. Давай поскорее...
Не вышло дома ночевать. Размечтался...
Оказалось, что радисты сумели поймать пеленг, а Безруков, на счастье, был в одном из передвижных радиопеленгаторов. Везение, конечно... Но ему еще больше повезло в том, что до запеленгованного объекта ехать было три минуты ровно. С арбатского двора, из-за мусорных баков передача велась. Двое их там было. Одному удалось уйти, второго Паша ранил.
Из управления отправились в тюремный госпиталь.
Накинув на плечи белые больничные халаты, мы с Юговым и Безруковым идем сначала в кабинет главврача. Фамилия Рольного Бук - так в паспорте значится. Мы прежде всего справляемся, можно ли с ним сейчас разговаривать. Оказывается, можно. Больной ранен в правую ногу, но кость не тронута.
Сейчас Бук сидит в кресле, листая только что вышедший номер "Огонька". Никакого удивления при нашем появлении он не проявляет.
- Откуда вы родом? - начал допрос Югов.
- Из бывшей республики немцев Поволжья, - четко произнося каждую букву, отвечает Бук.
- А каким образом очутились в Москве?
- Был призван в Красную Армию, дезертировал с целью действовать по заданию абвера.
- Что значит "действовать по заданию абвера"?
- Я радист. До войны работал в Саратове в радиомастерской, в штабе дивизии тоже действовал как радист. В Москве у меня была явка к резиденту.
- Имя и фамилия резидента?
- Отто Михельс.
- Это он был с вами во дворе?
- Да. Только, как я понял, ему удалось уйти?..
Югов не отвечает, да Бук и не ждет ответа: сам все видел. До сих пор он говорил правду.
А Югов уже спрашивал:
- Где вы получили эту явку?
- Под Наро-Фоминском. Мне дал ее тоже агент абвера Макс Зингер, работник штаба той же дивизии.
- Расскажите подробнее.
- Подробнее не могу: не знаю. Зингер - где-нибудь в дивизии или бежал. Михельс действует здесь, в Москве.
- Адрес явки?
- Большая Молчановка, двадцать три. Только едва ли вы там сейчас кого-нибудь найдете. Если провалена явка, то резидент тотчас же находит другую.
- В такой же квартире жили и вы? - собирал по крохам свою информацию Югов.
- Да, там же поместил он и меня...
Я слушаю агента и все более убеждаюсь, что он заваливает абверовца с откровенным удовольствием. Может быть, потому, что его бросили раненного, даже не оглянувшись. Несомненно, что он решил смягчить свою участь. Даже оправдаться пытался.