Зимняя и весенняя кампании 1918–1919 гг. на Восточном фронте. Северный фронт
Борьба армий Восточного фронта на Пермском направлении — Падение Перми — Операция правофланговых армий красного Восточного фронта в Оренбургской и Уральской областях — Новый план действий белого командования на Восточном фронте; анализ его — План красного командования по преодолению Уральского хребта; анализ его — Уфимская операция противника и его первоначальные успехи — Новые напряжения страны и партии для помощи красному Восточному фронту — Зарождение идеи контрманевра — Исходное положение Южной группы и ее перегруппировки в связи с прорывом фронта 5-й красной армии — Общая идея контрманевра Южной группы и план операции, выработанный М. В. Фрунзе; его анализ — Видоизменения в плане М. В. Фрунзе под влиянием новой перемены в обстановке — Бугурусланская и Сергиевская операции — Бугульминско-Белебеевская операция — Северный фронт — Ликвидация Северного фронта
Мы оставили красный Восточный фронт в момент, когда ясно обнаружился сдвиг противника к востоку на Уфимском направлении, и борьба на Пермско-Екатеринбургском направлении начала принимать упорный, затяжной характер. К концу ноября 1918 г. наши 1, 5, 2-я и 3-я армии располагали силами в 58 360 штыков, 5980 сабель при 265 орудиях. Ближайшей задачей четырех армий являлся выход на фронт Челябинск — Екатеринбург. Но противник, оставив на Уфимском направлении остатки разваливающейся армии Учредительного собрания и части оренбургских казаков, упорно продолжал накапливать свои силы на Пермском направлении. Здесь он к 27 ноября 1918 г. [194] на фронте Туринский завод — тракт Екатеринбург — Кунгур (включительно) развернул армию ген. Гайды общей численностью в 40 000–42 000 штыков, 4000–5000 сабель при 100–120 орудиях, ставя себе задачей захват Перми и выход на линию р. Камы. Этим силам противника 3-я красная армия могла противопоставить только 30 000 штыков и сабель при 78 орудиях{59} (см. приложение, схема IV).
Положение нашего командования Восточным фронтом было невыгодно в том отношении, что для усиления Пермского направления оно не могло свободно располагать тем излишком сил, который у него мог образоваться на Уфимском направлении, так как с половины ноября 1918 г. было приступлено к переброске частей 1-й армии (за исключением одной дивизии) на Южный фронт. Тем не менее командование Восточным фронтом, исходя из указаний Главного командования, отдало в конце ноября 1918 г. приказ о переходе в наступление группы в составе 2-й и 3-й армий. 3-я армия должна была прорвать фронт противника в направлении Кунгур — Екатеринбург, а 2-я армия выдвижением на фронт Бирск — Красноуфимск (оба пункта исключительно) должна была содействовать операции 3-й красной армии.
Таким образом, борьба за обладание линией р. Камы завязывалась под знаком встречной операции для обеих сторон. Вполне понятно, что наступление 3-й армии, встреченное превосходными силами противника, не могло развиться, и армии пришлось в начале декабря 1918 г. перейти к упорной обороне. 2-я армия, находившаяся в районе г. Сарапуля в 150 км за первым флангом 3-й армии, не могла своевременно помочь ей. Наконец, моральная и боевая упругость 3-й армии были исчерпаны, и, начиная с половины декабря, она левым флангом и центром начала быстро отходить по направлению к Перми. [195]
Командование Восточным фронтом, в предвидении неустойчивости на Пермском направлении, обращалось к главкому Вацетису с просьбой о подкреплении этого направления «надежной бригадой». Вацетис отвечал, что бригада дана быть не может и предлагал парировать удар на Пермь маневром 2-й и 5-й красных армий. Такой ответ Вацетиса становится понятным, если мы припомним, что как раз около этого времени им была начата подготовка решительных кампаний на Южном и на Западном фронтах, куда он старательно стягивал все свободные резервы. Для усиления Пермского направления потребовалось вмешательство правительства. 13 декабря В. И. Ленин потребовал от предреввоенсовета Троцкого помощи Перми и Уралу. В тот же день, т. е. 13 декабря, главком передал в распоряжение Восточного фронта 1-ю бригаду 7-й стрелковой дивизии (директива № 479/III) из Ярославского военного округа. Но эта бригада прибыла уже с опозданием.
Однако падение боеспособности 3-й армии зависело не только от одних причин военного порядка. В условиях Гражданской войны армия в особенности с чрезвычайной чувствительностью отражает на себе все колебания тех социальных слоев, производной которых она является. Так случилось и с 3-й армией. Ее рабочие кадры, сильно поредевшие в беспрерывных боях, были разбавлены мобилизованным крестьянством из ближайшего тыла — Пермской и Вятской губерний. В рядах 3-й армии за время ее отхода к Перми появились характерные признаки разложения: дезертирство, неповиновение и многочисленные переходы к белым.
Последующие попытки упрочить положение 3-й армии маневрированием 2-й армии в направлении Сарапуль — Красноуфимск не увенчались крупным успехом. Предоставленная собственным своим силам 3-я армия 24 декабря 1918 г. уступила Пермь противнику, после чего продолжала беспорядочный отход на Глазов, теряя материальную часть и неся значительные потери в живой силе. За 20 дней 3-я армия отошла на 300 км. Ее отход создавал реальную угрозу Вятке и всему Восточному фронту.
Для приведения в порядок частей 3-й армии и мобилизации внимания партийных и советских организаций к нуждам [196] и задачам фронта ЦК ВКП(б) направляет в район 3-й армии комиссию в составе тт. Сталина и Дзержинского.
Уже в конце января т. Сталин доносит в Совет Обороны{60}:
«К 15 января послано на фронт 1200 надежных штыков и сабель; через день — два эскадрона кавалерии. 20-го отправлен 62-й полк 3-й бригады (предварительно профильтрован тщательно). Эти части дали возможность приостановить наступление противника, переломили настроение 3-й армии и открыли наше наступление на Пермь, пока что успешное. В тылу армии происходит серьезная чистка советских и партийных учреждений. В Вятке и в уездных городах организованы революционные комитеты. Начато и продолжается насаждение крепких революционных организаций в деревне. Перестраивается на новый лад вся партийная и советская работа.
Частная неудача на Пермском направлении была возмещена успехами красного оружия на главном — Уфимском — и на Туркестанском направлениях. Действительно, несколько дней спустя после падения Перми советские войска, в свою очередь 31 декабря 1918 г. заняли Уфу, а 22 января 1919 г. части 1-й красной армии, наступавшие с запада, соединились в Оренбурге с Туркестанской армией (насчитывавшей, впрочем, в своем составе не более 10 000 бойцов) т. Зиновьева, наступавшей из Туркестана. Наконец, 24 января 1919 г. войска 4-й красной армии овладели Уральском.
Таким образом, в результате кампании 1918 г. главной массе сил Восточного фронта удалось приблизиться к Уральскому хребту — последнему местному рубежу, который надлежало преодолеть этим силам, чтобы затем широкой волной разлиться по равнинам Сибири и докатиться до жизненных и политических центров противника. Однако пространственность центра и сопротивление противника помешали достижению этих целей в 1918 г. В общем же успех противника на Пермском направлении и его неудачи на Уфимском направлении создали на Восточном фронте положение неустойчивого равновесия для обеих сторон. [197]
Общая политэкономическая обстановка, сложившаяся в начале 1919 г. в лагере революции и в стане белых, создавала для противника ряд предпосылок для попытки обратить это неустойчивое равновесие в свою пользу. В одной из предшествующих глав мы уже останавливались на колчаковском перевороте.
С внутренней победой Колчака на первый план исторической сцены вновь выступила, на этот раз ничем не прикрытая, буржуазно-помещичья реакция, опиравшаяся на успевшее вновь оформиться кастовое офицерство{61}. Мелкобуржуазная и демократическая контрреволюция «учредиловцев», разгромленная и обессиленная, отходила на задний план. Перейдя на положение правительственной оппозиции, она, однако, не смогла сорвать мобилизацию молодых возрастов Сибири, которую Колчаку удалось провести, опираясь на офицерские формирования в тылу. Сильные офицерские кадры на фронте дали прочный организационный костяк для этих возрастов на фронте. Таким образом, в начале 1919 г. в распоряжении Колчака была Сибирская армия, внутренние классовые противоречия которой не успели еще вырваться наружу. Для укрепления своей репутации у союзников Колчаку необходимо было ковать железо, пока оно горячо.
Внутренняя обстановка в лагере революции сулила некоторые надежды на успех наступательной попытки. В своем месте мы уже указывали на ту волну мелкобуржуазных колебаний внутри Советской страны, внешним выражением которой явились весной 1919 г. броски вправо социал-соглашательских партий и временный скачок кверху кривой крестьянского повстанчества. И то и другое являлось результатом [198] роста наших продовольственных затруднений к весне 1919 г. Противник проглядел только одно невыгодное для себя обстоятельство. Крестьянство в своем повстанчестве не выбрасывало лозунгов борьбы против советской власти, что свидетельствовало о прочном внедрении в нем самой идеи советской власти взамен идеи учредительного собрания. Продовольственная разверстка особенно остро была почувствована крестьянством Поволжья. Здесь, в ближайшем тылу красного Восточного фронта, прокатилась волна крестьянского повстанчества по Симбирской и Казанской губерниям. Это обстоятельство в связи с неудачей 3-й красной армии и отправкой части сил с Восточного фронта на Южный создавало для армий Восточного фронта положение временной слабости.
Пользуясь этим положением, Главное командование противника решило продолжать стремиться к нанесению решительного удара на северном операционном направлении через Пермь — Вологду. Удар в этом направлении при удаче приводил его к соединению с войсками интервентов на Северном фронте. Соединившись же с интервентами, Колчак от Вологды мог развивать удар на Петроград — в обход оборонительной линии Волги и Камы. Одновременно с этим ударом белое командование нацеливало сильный удар на линию средней Волги, примерно на фронт Казань — Симбирск, что кратчайшими путями выводило его на важнейшее для обеих сторон Московское операционное направление и давало ему две постоянных переправы через Волгу (мосты у Свияжска и Симбирска). Последнее направление являлось более важным потому, что проходило по более населенным [199] и богатым местными средствами губерниям и сближало войска Колчака с армиями южной контрреволюции.
Выполнение операции возлагалось на три отдельные армии, руководимые непосредственно штабом адмирала Колчака: Сибирская армия ген. Гайды в количестве 52 000 штыков и сабель при 83 орудиях была уже сосредоточена на Вологодско-Вятском направлении, примерно на полпути между Глазовым и Пермью; западная армия ген. Ханжина в количестве 48 000 штыков и сабель, при 120 орудиях развертывалась на фронте Бирск (исключительно) — Уфа (исключительно); оренбургские и уральские казаки — 11 000–13 000. Всего противник располагал 113 000 бойцов при свыше, чем 200 орудиях. Из этого количества 93 000 бойцов занимали фронт в 450 км, сосредоточиваясь на нем тремя отдельными сильными группами на Вологодском, Сарапульском и Уфимско-Московском операционных направлениях. Стратегическими резервами противника являлись 3-дивизионный корпус ген. Каппеля в районе Челябинск — Курган — Кустанай и три пехотные дивизии, формировавшихся в районе Омска.
Обращаясь к оценке плана противника, мы опять-таки должны, прежде всего, исходить из политического момента. Гигантский размер операции в пространстве и решительность конечных целей исключали возможность доведения ее в один прием до конца наличными силами белых армий. Значит, успех ее ставился в прямую зависимость от успеха последующих крестьянских мобилизаций. Но политическая линия колчаковского правительства в отношении крестьянства заранее исключала возможность всякого сотрудничества с ним крестьянства для своего собственного закабаления. Более того, всякая очередная мобилизация крестьянства нарушала неустойчивое социальное равновесие белых восточных армий не в пользу Колчака, растворяя офицерские кадры во враждебной им крестьянской массе и открывая выход к обостренной социальной борьбе в рамках самой армии. В таком положении сибирское командование могло рассчитывать на успех короткого удара, на ограниченный размах операции, и интересы политики и стратегии должны были толкнуть его на выбор таких операционных направлений, которые дали бы ему возможность поскорее подать руку [200] Южному белому фронту. Все эти направления лежали южнее Уфы. Но образование сильного военного белого блока и возможное слияние белых правительств юга России и Сибири, очевидно, не улыбались английской политике. Она по-прежнему продолжала толкать оперативное мышление и волю Колчака в сторону Вятки и Вологды. Поэтому план весенней кампании белых 1919 г. носит на себе черты двойственности, вредной вообще в военном деле, а при сравнительной слабости сил — вредной особенно. Эта двойственность выражается в стремлении одновременно нанести два сильных удара и на Вятку, и на фронт средней Волги.
Однако в замышляемом широком переходе в общее наступление противнику не удалось обеспечить взаимодействие с уральским казачеством. 4-я красная армия под командованием т. Фрунзе в течение февраля 1919 г. глубоко вклинилась между вооруженными силами оренбургских и уральских казаков, выдвигаясь на линию Лбищенск — Илецк — Орск.
В такой обстановке командование красным Восточным фронтом в развитие директив своего Главного командования, несмотря на неустойку на участке 3-й армии, готовилось к преодолению Уральского хребта.
В конце февраля — начале марта 1919 г. группировка красных сил представлялась в следующем виде. Широкий фронт от Каспийского моря через Сломихинскую, Илецкий городок с глубоким выступом в сторону противника на Актюбинск и далее на Орск, завод Кананикольский, завод Богоявленский (исключительно) занимали 4-я и Туркестанская 1-я армии{62}, общей численностью 52 000 бойцов при 200 орудиях и 613 пулеметах. Далее на фронте завод Богоявленский — Явгелдин (исключительно) протяжением 200 км растянулись 10 000 бойцов 5-й армии при 42 орудиях и 142 пулеметах. На Сарапульском направлении, оторвавшись на [201] 60 км от левого фланга 5-й армии, располагалась 2-я красная армия общей численностью до 22 000{63} бойцов при 70 орудиях и 475 пулеметах. И, наконец, на Пермско-Вятском направлении по обе стороны железнодорожной магистрали на широком фронте разбросалась 3-я красная армия в количестве 27 000 бойцов (за округлением) при 69 орудиях и 491 пулемете. Всего армии Восточного фронта располагали 111 000 бойцов, при 379 орудиях, 1721 пулемете, 5 бронепоездах и 30 самолетах{64}.
Общая группировка красных была более расплывчата, чем у белых, почему можно в ней отметить лишь один характерный штрих, а именно — слабый и растянутый центр (5-я армия) на важнейшем для обеих сторон Уфимском операционном направлении.
В частности, группировка обеих сторон перед началом решительных операций на Восточном фронте приводила к тому, что сильная, но чрезвычайно разбросанная в пространстве группа южных армий, наиболее плотно занимавшая северный участок своего фронта: Орск — Стерлитамак (1-я армия т. Гая — 18 000–20 000 бойцов), имела против своих 52 000 бойцов 19 000 белых. Слабая 5-я армия со своими 10 000 бойцов оказалась против весьма сильной 49 000 белой группы Ханжина, и, наконец, на северных операционных направлениях соотношение сил было почти равное: на Сарапульско-Осинском направлении 22 000 красных (2-я армия) имели против себя 21 000 белых, а на Вятско-Пермском направлении против 27 000 красных (3-я армия) стояли 32 000 белых.
Саму операцию по преодолению Уральского хребта с попутным разгромом противостоящего противника командование Восточным фронтом мыслило выполнить следующим образом.
Правофланговые армии Восточного фронта (4-я, Туркестанская и 1-я) должны были закончить разгром оренбургского и уральского казачеств. Затем 1-я армия должна была [202] двумя колоннами направиться на Челябинск. Правая колонна (24-я стрелковая дивизия) следовала туда, обходя Уральский хребет с юга, через Оренбург — Орск — Троицк. Левая колонна (20-я стрелковая дивизия) от Стерлитамака нацеливалась на Верхнеуральск, пересекая Уральский хребет, и оттуда брала направление на Челябинск. В задачу 5-й армии входили преодоление Уральского хребта на своем участке, выход на тыловые сообщения Пермской группы противника при движении на Златоуст — Челябинск и помощь правому флангу 2-й армии. 2-я армия должна была стремиться к охвату левого фланга Пермской группы противника, что неминуемо приводило ее к предварительному столкновению с равносильной ей средней группой белых. Наконец, сильная 3-я армия получала пассивную задачу по сковыванию с фронта противостоящей ей группы противника.
План командования красным Восточным фронтом также отличался широтой замысла и размаха и также заставлял учесть возможность дальнейшего питания армий фронта путем местных мобилизаций. Обстановка минуты, казалось, в этом отношении требовала осторожной оценки. Но в этом-то и заключалась сила политического предвидения нашего политико-стратегического руководства, которое, несмотря на ряд временных колебаний крестьянской стихии, сумело усмотреть волну тяжелых крестьянских резервов, подымавшуюся навстречу ему из-за линии белого фронта и дававшую уже о себе знать вспышками красного партизанского движения в разных местах Сибири.
Обращаясь к сравнению и оценке планов действий обеих сторон, отметим, прежде всего, что оба они были проникнуты духом активности, что и придало весьма оживленный характер последующим боевым действиям. В частности, обращаясь к плану белых, мы должны признать, что выполнение плана обрисовывалось в очень простых линиях: оно сводилось к нанесению двух сильных ударов на северном и центральном операционных направлениях. Последним ударом перерезывались коммуникации опасной для противника сильной красной Южной группы, и сама группа отжималась к югу. Таким образом, белые получали возможность развязать контрреволюционные силы оренбургского и уральского казачеств и обеспечить свое влияние на Туркестан. Единственное, [203] на что белые не могли рассчитывать, это на политическое обеспечение своей операции из-за резко враждебного к ним отношения местного населения и тех микробов разложения, которые непрестанно подтачивали изнутри спайку белых армий.
Обращаясь к анализу плана красных, следует отметить его сложность и замысловатость, что явилось следствием отсутствия расчета времени и пространства. Действительно, одного взгляда на карту достаточно для того, чтобы убедиться в том, что обходный маневр 1-й армии не мог по расчету времени оказать влияния на ход событий на фронте 5-й армии, которой приходилось иметь дело с вчетверо сильнейшим противником. Даже если бы 5-й армии и удалось разбить этого противника, то выход ее на тылы Пермской группы белых оказал бы свое влияние на ее действия через очень продолжительное время (от места расположения 5-й армии до Челябинска — 300 км, а оттуда до Екатеринбурга — ныне Свердловск — еще около 200 км). Наконец, задачи, поставленные 2-й и 3-й армиям, приводили их к фронтальным столкновениям с равносильными группами противника, так как 2-я армия при выполнении своей задачи не могла избегнуть столкновения с Осинской группой белых (сводный корпус).
Предпосылкой общего перехода противника в наступление явилась его частная операция против правого фланга 2-й красной армии с предварительным ударом по ее левому флангу, в результате которой правофланговая дивизия этой армии (28-я) в 20-х числах февраля 1919 г. была отброшена к Сарапулу и потянула за собой 2-ю армию к р. Каме; из-за этого левый фланг нашей 5-й армии в районе Уфы оказался обнаженным, а правый фланг 3-й армии отошел к г. Оханску. Таким образом, рядом частных ударов в течение февраля 1919 г. противнику удалось подготовить себе выгодное исходное положение для общего перехода в наступление.
Оно началось 4 марта 1919 г. Сибирская армия ген. Гайды, нанося главный удар в промежуток между городами Оханск и Оса, добилась ряда частных успехов на участках наших 3-й и 2-й армий. В течение 7 и 8 марта она овладела Осой и Оханском и продолжала развивать свое наступление к линии р. Камы. В дальнейшем это наступление проходило также под [204] знаком территориальных успехов, замедленных, однако, пространственностью театра, весенним бездорожьем и сопротивлением наших войск. Кроме территориальных успехов, противник сумел причинить нам и ряд потерь в материальной части, захватил многие заводы и нанес значительные потери 2-й красной армии. Так, только 7 апреля противнику удалось вновь утвердиться в Ижевско-Воткинском районе и 9 апреля занять Сарапул. 15 апреля крайние правофланговые части Сибирской армии вошли в совершенно бездорожном и диком Печорском районе в соприкосновение с мелкими партиями Северного белого фронта, но это событие, как и следовало ожидать, не имело никаких стратегических последствий.
В течение второй половины апреля наступательный порыв армии Гайды под влиянием усилившегося сопротивления 3-й красной армии ослабел. Некоторые территориальные достижения она имела еще на своем левом фланге, отбросив правый фланг 2-й красной армии за нижнее течение р. Вятки.
Несравненно более бурным темпом и с более значительными результатами с самого начала развернулось наступление армии Ханжина, начавшееся 6 марта. Ударная группа этой армии пришлась как раз в свободном промежутке между внутренними флангами 5-й и 2-й армий. Обрушившись на левый фланг 5-й армии (левофланговая бригада 27-й стрелковой дивизии), ударная группа белых отбросила левофланговую бригаду 5-й армии и, круто загибая к югу, движением по тракту Бирск — Уфа почти безнаказанно начала резать тылы растянутых в нитку обеих дивизий 5-й армии (27-й и 26-й стрелковых). После 4-дневных боев оперативное взаимодействие частей 5-й армии было нарушено, и ее остатки, разбившись на две группы, стремились только прикрыть два важнейших направления на ее участке: Мензелинское и Бугульминское. Введение в дело частных резервов на участке 5-й армии и попытки помочь 5-й армии активными действиями группы, сосредоточенной на левом фланге 1-й армии в районе Стерлитамака, предпринятые командованием Восточного фронта в промежуток времени с 13 по 31 марта, не могли восстановить ее положение, и, развивая свой успех на ее участке, 6 апреля 1919 г. противник занял уже Белебей, [205] что окончательно определило отход 5-й армии в двух расходящихся направлениях: на Симбирск и Самару. Наступление противника на Симбирском направлении особенно угрожало как Чистополю, в котором были сосредоточены значительные хлебные запасы, столь необходимые голодному центру, так и самой Казани.
Таким образом, наступление армии Ханжина вылилось уже в стратегический прорыв центра Восточного фронта. Но если это событие не оказало своего гибельного влияния на положение дел на всем фронте, то причиной этому является своеобразие условий Гражданской войны. Пространственность боевых участков и малая насыщенность их войсками создают легкие условия маневренности для небольших отрядов. Как ни был глубок прорыв белых, он не распространил своего влияния на соседние группы войск, что и дало возможность подготовить ответный контрманевр, но этот маневр требовал времени для своего осуществления, а пока командованию Восточным фронтом приходилось лишь думать о сохранении своего положения на главнейших операционных направлениях.
Но, как бы то ни было, Восточный фронт, как и летом 1918 г., в эти тяжелые дни вновь привлек к себе внимание широких народных масс во всей стране и передового отряда пролетарской революции — коммунистической партии. Революционная самодеятельность масс, подогретая призывом т. Ленина, который говорил по поводу подготовки мобилизации профсоюзов для Восточного фронта: «Чтобы укрепить свою победу, нужны методы новые, решительные, революционные». Эта самодеятельность, охваченная организационными мероприятиями партии, в короткий срок дала свои результаты. Вскоре мощная струя активных и политически сознательных пополнений в лице членов профсоюзов и рабочих-добровольцев из 22 губерний республики направилась на Восточный фронт. Ряд телеграмм из различных городов республики свидетельствовал об огромном энтузиазме, с которым проходили партийные и профессиональные мобилизации для Восточного фронта. Туда же направились и стратегические резервы Главного командования в виде 2-й стрелковой дивизии и двух стрелковых бригад (бригада 10-й стрелковой дивизии из Вятки и бригада 4-й стрелковой дивизии из Брянска), а также 22 000 укомплектований. Кроме того, [206] в распоряжение командования Восточным фронтом поступала 35-я стрелковая дивизия, заканчивавшая свое формирование в Казани, и подтягивалась им же с Вятского направления 5-я стрелковая дивизия.
В создавшейся сложной обстановке на Восточном фронте решительную роль предстояло сыграть Южной группе красных армий во главе с ее командующим т. Фрунзе{65}. С именем последнего связан решительный перелом кампании на Восточном фронте, положивший собой начало разгрома всех вообще вооруженных сил контрреволюции. Таким образом, весьма поучительным представляется остановиться более подробно на ряде операций, подготовленных и проведенных т. Фрунзе, которые в совокупности и составляют контрманевр Южной группы.
Для лучшего уяснения себе дальнейшего хода событий мы вернемся несколько назад — к более подробному описанию исходного положения Южной группы и ее перегруппировкам в связи с прорывом фронта 5-й армии. На фоне этого положения легче будет выявить ту ценную подготовительную работу, которая по собственной инициативе была проведена т. Фрунзе и явилась одной из главных предпосылок благоприятного развития будущей операции.
В начале марта 1919 г. общая группировка войск группы т. Фрунзе была такова. От Каспийского моря до Илецкого городка фронт против уральских казаков занимала 4-я армия (22-я и 25-я стрелковые дивизии — до 16 000 бойцов). От Илецкого городка, через Актюбинск до Орска включительно располагалась Туркестанская армия — 12 800 бойцов. Наиболее сильным являлся фронт 1-й армии — от Орска (исключительно) до Стерлитамака. Здесь было сосредоточено до 20 000 бойцов (20-я и 24-я стрелковые дивизии, Оренбургская и Илецкая группы). 1-я армия, согласно первоначальных предположений командования Восточным фронтом, которые не были отменены при начавшемся откате назад 5-й армии, должна была наступать на фронт Кустанай — Троицк, почему сосредоточила на своем правом фланге всю 24-ю стрелковую дивизию. Никаких собственных резервов группа не имела. [207]
Таково было положение, которое застал т. Фрунзе, вступая в командование группой. Как только неустойчивость на фронте 5-й армии начала принимать вполне определенные формы, что выяснилось уже в половине марта, т. Фрунзе позаботился об упрочении своего положения на Оренбургском направлении и о создании себе определенного стратегического резерва. Это было достигнуто частичным ослаблением 4-й армии, из которой бралась одна стрелковая дивизия (25-я), но армия зато получала лишь оборонительную задачу. Туркестанская армия получала задачу прочного обеспечения Оренбургского района и поддержания связи с Туркестаном, почему и усиливалась одной бригадой 25-й стрелковой дивизии. Две остальных бригады этой дивизии перевозились в Самару — узел путей на Уфу и Оренбург. В дальнейшем 4-й и Туркестанской армиям пришлось сдерживать энергичной активной обороной оживившуюся наступательную деятельность оренбургских и уральских казаков.
Сложнее обстояло дело в 1-й армии. Ее правый фланг (24-я стрелковая дивизия) в начале апреля успешно развивал свое наступление на Троицк, в то время как левому флангу пришлось для помощи 5-й армии направить сначала три полка к Стерлитамаку, а затем двинуть бригаду на Белебей. Эти силы не оказали существенного влияния на положение дел в 5-й армии. В частности, противник успел упредить в Белебее направленную туда бригаду из 1-й армии. В силу предварительного ослабления своего левого фланга, хотя и с совершенно правильной целью помощи своему соседу, 1-я армия ничем уже не могла реагировать на занятие противником Стерлитамака, это случилось 4 апреля 1919 г. Занятие же Белебея создавало непосредственную угрозу тылам 1-й армии, что заставило прекратить победоносно развивавшееся наступление правого фланга 1-й армии, т. е. 24-й стрелковой дивизии.
Под прикрытием упорных боев остатков 20-й стрелковой дивизии, сдерживавшей натиск противника от Белебея в южном направлении и постепенно осаживавшей за р. Салмыш, после 12-дневных непрерывных маршей удалось убрать назад правый фланг армии, сильно вырвавшийся вперед, и оттянуть 24-ю стрелковую дивизию в затылок 20-й — в район с. Ивановка на р. Ток. Этот искусный и вполне [208] соответствующий обстановке отступательный маневр 1-й армии заставил Туркестанскую армию также выполнить частичную перегруппировку на марше назад, и к 18–20 апреля 1919 г. ее новый фронт проходил по линии Актюбинск — Ильинская — Воздвиженская, что, в свою очередь, вынудило т. Фрунзе подкрепить общее положение своих двух армий выдвижением своего стратегического резерва в район Оренбург — Бузулук (схема 8).
Таким образом, искусные перегруппировки т. Фрунзе в период, предшествовавший началу решительной операции, способствовали как упрочению положения левого фланга его группы, так и накоплению стратегических резервов вблизи решающего направления будущего контрманевра.
Общая идея контрманевра Южной группы и план операции т. Фрунзе представляются в следующем виде. Последние перегруппировки 1-й армии и левого фланга Туркестанской армии проходили уже тогда, когда идея решительного контрманевра Южной группы вылилась в окончательную форму. Идея этого маневра назревала постепенно и по мере своего уточнения принимала более широкий размах. 7 апреля командование Восточным фронтом намечало лишь сосредоточение всей 1-й армии в районе Бузулук — Шарлык для удара по противнику, наступающему в направлении Бугуруслан — Самара{66}. 9 апреля РВС Восточного фронта уже расширял оперативные рамки Южной группы, включая в ее состав 5-ю армию и предоставляя при этом ее командованию почти полную свободу действий. Фрунзе, в зависимости от времени окончания перегруппировки его сил, предоставлялось нанесение решительного удара до окончания весенней распутицы [209] или после нее, причем ближайшей целью этого удара являлся вывод левого фланга 1-й армии на Самаро-Златоустовскую железную дорогу для обеспечения вывода в резерв совершенно расстроенной боями 26-й стрелковой дивизии (5-й армии){67}.
Однако на следующий день, т. е. 10 апреля, в результате совещания, происходившего в Казани между предреввоенсовета, главкомом и РВС Восточного фронта, последовала директива последнего от 10 апреля (№ 123/с), согласно которой Южной группе надлежало «разбить ударом с юга на север силы противника, продолжающие теснить 5-ю армию, собрав для этого кулак в районе Бузулук — Сорочинская — Михайловская.(Шарлык)». Далее указывалось на необходимость приостановить продолжающийся отход частей 5-й армии на Бугурусланском и Бузулукском направлениях, но не за счет сил, предназначенных для решительного удара, а при помощи частей, формируемых в Самаре местным губвоенкомом. Таким образом, и эта директива, в ее окончательной форме, открывала весьма широкий простор для самостоятельного оперативного творчества т. Фрунзе.
Одновременно с этой директивой последовало образование Северной группы из 2-й и 3-й армий под общей командой командарма 2-й (В. И. Шорин) с задачей разбить армию генерала Гайды. Разграничительная линия между обеими группами проводилась через Бирск и Чистополь и устье Камы (все пункты для Северной группы).