10 июня в Омске после соединения Челябинской и Сибирской групп чехо-словаков состоялось совещание чешского командования с представителями вновь возникшего сибирского белого правительства. На совещании решено было [75] организовать борьбу с советскими войсками согласно следующему плану. Общее руководство чехо-словацкими войсками возлагалось на командира корпуса Шокорова, причем все силы были разделены на три группы: 1-я — Западная, под командой полковника Войцеховского, должна была наступать через Урал на Златоуст — Уфу — Самару и соединиться с Пензенской группой Чечека, оставшейся в районе Волги. Затем они должны были развить свои операции против Екатеринбурга с юго-запада; 2-я группа чехо-словаков под командой Сырового должна была наступать по Тюменской железной дороге в направлении Екатеринбурга с целью привлечь на себя возможно больше советских войск и облегчить продвижение Западной группы, слившейся с Пензенской группой Чечека, а затем совместно с ней занять Екатеринбург.
15 июля 1918 г. в городе Челябинске произошло второе совещание чехо-словацкого командования с белогвардейскими правительствами, образовавшимися на оккупированной чехо-словаками территории. На этом совещании было достигнуто соглашение о совместных военных действиях сил этих правительств с чехо-словаками.
Пензенская группа Чечека, заняв Самару, в течение июня частью своих сил наступала на Уфу, собирая по дороге вокруг себя белогвардейские силы, и теснила отряд т. Блохина, выдвинутый из Уфы. 5 июля отряды Чечека занимают Уфу, [76] а 3 июля у ст. Миняр соединяются с челябинскими частями чехо-словаков. Выполнив первоначальную задачу по захвату Сибирской железнодорожной магистрали, чехо-словаки продолжали операции по захвату всего Уральского района, наступая главными силами на Екатеринбург, менее значительными — на юг, в сторону Троицка и Оренбурга. Этими действиями занимался исходный плацдарм для осуществления того плана интервенции, о котором мы говорили выше.
Выступление чехо-словацкого корпуса застигло Советскую Россию в момент только что начавшего процесса создания ее вооруженных сил. Наличные же силы были задействованы на Донском фронте и на демаркационной линии с австро-германцами. Поэтому выделение новых сил для борьбы с чехо-словаками являлось весьма затруднительным.
Кроме того, быстрому территориальному распространению чехо-словацкого продвижения на Урале способствовал целый ряд условий. Социальной особенностью уральского пролетариата по сравнению с пролетариатом Петроградской и Центрально-промышленной областей являлось, как мы уже отмечали, крепкая его связь с землей. Поэтому колебания крестьянства находили свое отражение и в настроениях пролетариата. Передовой отряд пролетариата, классово наиболее оформившийся и находившийся под идейным и организационным руководством партии коммунистов, был ослаблен [77] выделением значительных кадров для борьбы на фронтах. Среди оставшегося рабочего населения даже крупных заводских районов, разбавленного недавними выходцами из крестьянской среды, не успевшими еще проникнуться классовым самосознанием эпохи диктатуры пролетариата, продолжало сказываться влияние меньшевиков и эсеров.
Приближение чехо-словаков послужило поводом для ряда волнений и восстаний, подготовленных меньшевиками и эсерами.
Так, 13 июня 1918 г. вспыхнуло восстание рабочих Верхне-Невьянского и Рудянского заводов. Произошло восстание в Тюмени. Во время наступления чехо-словаков на Кыштым рабочие Полевского и Северского заводов арестовали свои советы. Восстания произошли также на Кусинском, Воткинском, Ижевском и других заводах. В силу перечисленных обстоятельств Урал при многочисленности своего рабочего населения и природных условий, чрезвычайно способствующих как организации регулярной обороны, так и партизанской войне, не смог, однако, явиться пролетарской крепостью, способной задержать волну белогвардейского нашествия. Внутреннее состояние Урала и отсутствие централизованной организации управления имели свое отражение и в военной плоскости.
Армия составлялась из совокупности отрядов и отрядиков, иногда числом 13 и более, при численности некоторых дружин не свыше 1–2 десятков человек. Так, 1 июня 1918 г. на позициях под Миасом находилось 13 таких отрядов, общая численность которых не превосходила 1105 штыков, 22 сабель при 9 пулеметах. Несмотря на то что кадры многих из этих отрядов состояли из вполне сознательных и самоотверженных рабочих, но к бою с регулярными частями по своему полнейшему незнанию военного дела они оказывались совершенно неподготовленными. Примерно такой же характер имели и красные вооруженные силы Сибири. Бывший командующий Уральско-Сибирским фронтом т. Берзин в своих воспоминаниях (Этапы в строительстве Красной армии, 1920) дает нам общую цифру этих сил, основная масса которых в июне 1918 г. находилась в районе Екатеринбург — Челябинск, примерно 2500 чел. при 36 пулеметах и трех взводах артиллерии. Вот в каких тяжелых [78] условиях советской власти пришлось закладывать первые основы будущей стройной организации красного Восточного фронта.
Первым шагом в этом отношении явилось образование Северного урало-сибирского фронта 13 июня 1918 г. (т. Берзин). Эта мера была принята своевременно: противник был уже в 35–40 км от Екатеринбурга. Единство командования и его энергичная организационная работа в тылу и на фронте дали свои результаты: противника на лишних 1 1/2 месяца удалось задержать под Екатеринбургом. Попутно была поведена широкая политическая кампания среди местного населения. Многочисленные агитаторы направились в крупнейшие заводские центры. Печатный станок явился мощным союзником командования{19}. Удалось внести начало правильного военного управления и организации в части сибирских формирований, отступивших из-под Омска к Тюмени.
Однако Северный урало-сибирский фронт просуществовал только одни сутки. Возникновение его в порядке инициативы мест во времени совпало с распоряжением центра об организации единого управления красным Восточным фронтом, во главе которого со званием главкома был поставлен Муравьев, уже стоявший однажды во главе советских войск на Украине. К моменту своего преобразования в 3-ю армию Северный урало-сибирский фронт обеспечивал: Екатеринбург — Челябинское направление силами в 1800 штыков, 11 пулеметов, 3 орудия, 30 сабель и 3 броневика. На Шадринском направлении он располагал силами в 1382 штыка, 28 пулеметов, 10 сабель и 1 броневик. В районе Тюмени (Омское направление) числилось 1400 штыков, 21 пулемет, 107 сабель. Резервом этих сил могли явиться 2000 невооруженных рабочих [79] в Тюмени. Общий резерв командования не превышал 380 штыков, 150 сабель и 2 батарей{20}.
К этому времени наметилось образование четырех красных армий: 1-й — на Симбирском, Сызранском и Самарском направлениях (в районе Симбирск — Сызрань — Самара — Пенза), 2-й — на Оренбургско-Уфимском фронте, 3-й — на Челябинско-Екатеринбургском направлении (Пермь — Екатеринбург — Челябинск) и Особой армии на Саратовско-Уральском направлении (в районе Саратов — Урбах). Штаб фронта расположился в Казани.
Первый период кампании на Восточном фронте явился для красных организационным периодом собирания сил. Выступление чехо-словацского корпуса в интересах держав Антанты и местной контрреволюции позволило врагам советской власти отторгнуть от Советской России огромную территорию Поволжья, Урала, Сибири и Дальнего Востока; оно способствовало созданию на этой территории белогвардейских армий и прекратило доставку продовольствия для голодавших центральных губерний. Захватив инициативу действий в свои руки, чехо-словаки поставили в тяжелое положение советское правительство. Это положение делалось особенно трудным в связи с внутренними событиями в виде восстания левых эсеров в Москве и начавшейся интервенции на севере России.
Восстание правых эсеров в Ярославле и других городах было организовано представителями Антанты и руководителями русской контрреволюции. Кроме политического значения, о котором мы говорили ранее, оно имело целью объединить действия интервентов на севере и чехо-словаков на востоке с внутренним антисоветским фронтом. Мятеж был поднят правыми эсерами в ночь со 2 на 3 июля 1918 г., опираясь на тайные офицерские организации, созданные Б. Савинковым на деньги, отпущенные французской военной миссией. Начальник этой миссии ген. Лаверн настоял на ускорении начала мятежа. Менее значительные выступления [80] произошли в Рыбинске и Муроме, но были быстро подавлены местными советскими силами. Ликвидация ярославского мятежа, протекавшего в крайне упорной борьбе, затянулась на две недели и потребовала присылки подкреплений из Москвы.
Восстание левых эсеров в Москве имело целью сорвать Брест-Литовский мир с Германией. Началом его можно считать убийство 5 июля 1918 г. германского посла графа Мирбаха, за которым последовало 6 июля вооруженное выступление левых эсеров в Москве, окончательно подавленное 8 июля. Эти восстания, несмотря на свою кратковременность, также отразились на только что возникавшем красном Восточном фронте.
Главнокомандующий этим фронтом Муравьев, левый эсер, отдал приказание своим войскам двинуться на Москву — на помощь левым эсерам{21}.
Выступление чехо-словаков отразилось и на положении в оренбургских и уральских степях. Среди оренбургских казаков начало вновь развиваться притихшее за зиму повстанческое движение.
Этим обстоятельством воспользовался Дутов и с отрядом в 600 бойцов с 5 пулеметами вышел из тургайских степей и двинулся на Оренбург, который и занял 3 июля. Произведя реорганизацию своих сил, Дутов начал действовать от Оренбурга по направлениям на Актюбинск, к Верхнеуральску и на Орск. [81]
Красные отряды, оказавшиеся в гуще этого движения, вынуждены были очистить Оренбургский край, причем отряды Блюхера и Каширина отошли на Верхнеуральск, орские отряды ушли на Орск, а туркестанские отряды возвращались в Туркестан через Актюбинск.
Екатеринбург в сложившейся стратегической обстановке к середине июня в районе Урала и Волги при группировке чехо-словаков в районе Пензы, Челябинска и Омска имел огромное значение. Для чехов он важен был как находящийся на их фланге и угрожавший их сообщениям при наступлении к Волге; для Советской России он представлял значение как крупный промышленный и рабочий центр, соединенный, к тому же, кратчайшей железнодорожной линией через Вятку, Вологду и Пермь с Петроградом.
Северо-Западная группа чехо-словаков вела наступление вдоль железной дороги Омск — Тюмень — Екатеринбург. Здесь ее успешно сдерживала входившая в состав 3-й армии так называемая 1-я Сибирская армия т. Эйдемана. Армия Эйдемана состояла из малочисленных отрядов, еще не сведенных в полки, и не превосходила 3000–4000 бойцов, но ее основное ядро состояло из пермских, тюменских и омских рабочих.
Эта армия оказывала чехам упорное сопротивление, отступая от одного рубежа к другому. На линии р. Нишма (восточнее Тюмени) она имела несколько удачных для себя боев.
Данная группа красных далеко вдавалась в общий фронт белых, занимая также Камышловский район и грозя, таким образом, флангу чехов, развивавших одновременно наступление и от Челябинска на Екатеринбург. Челябинская группа чехо-словаков по соединении с Пензенской группой и русскими белогвардейцами достигала численности до 13 000 бойцов. Ею командовал Войцеховский. Наступление последнего развивалось более успешно. 25 июля 1918 г. чехо-словаки взяли Екатеринбург со стороны Челябинска. Только тогда группа Эйдемана, переименованная в 1-ю Сибирскую дивизию, в связи с общим отходом 3-й красной армии отошла на Алапаевск.
В дальнейшем до конца первой половины октября на Урале продолжалась борьба в районе Екатеринбурга и перевалов Среднего Урала; красные стремились обратным занятием Екатеринбурга отвлечь силы чехо-словаков с Поволжья, [82] а последние, наоборот, пытались расширить пределы захваченного района. Эти взаимные цели притянули в район Екатеринбурга значительные силы обеих сторон.
На фоне этих событий на Восточном фронте обе стороны продолжали развертывать свои силы: внутренние контрреволюционеры и чехо-словаки — путем местных мобилизаций, советское командование — путем местных формирований и стягивания значительных подкреплений, в том числе первых регулярных формирований Красной Армии из различных мест страны.
К половине июля 1918 г. общая численность красного Восточного фронта достигала уже 40 000–45 000 человек, растянутых на фронте 2000 км. Эти силы постепенно переходили от случайной организации к началам правильной войсковой организации, причем впереди в этом отношении шла 1-я красная армия, действовавшая на Симбирском направлении и находившаяся под командованием т. М. Н. Тухачевского. Наибольшей боеспособностью отличалась 3-я красная армия на Пермско-Екатеринбургском направлении, состоявшая под командованием т. Берзина. Она состояла, главным образом, из рабочих местных заводов — высокосознательного элемента, нуждавшегося только в военной выучке.
Наступательный почин по-прежнему оставался в руках противника. К 25 июля он занимал уже целиком Самарскую, Уфимскую и Екатеринбургскую губернии, овладел Симбирском и в некоторых местах выходил уже на р. Каму{22}. [83]
Новое командование красным Восточным фронтом в лице т. Вацетиса первой задачей своей поставило приостановить продвижение противника, что и было достигнуто на некоторых направлениях.
Своей второй целью т. Вацетис ставил упорядочение организации войск и, наконец, стремился создать себе стратегический резерв. Кроме того, озабочиваясь прикрытием важного Казанского направления, совершенно доступного для противника, командвост приступил к сосредоточению на этом направлении частей, из которых должна была образоваться 5-я армия. Численность ее предполагалось довести до 3500–4000 штыков, 350–400 сабель, 3–4 легких и 2 тяжелых батарей. Основным ядром этой армии должны были явиться латышские части.
28 июля 1918 г. т. Вацетис разработал план встречного наступления, сущность которого сводилась к захвату в клещи сил противника, действовавших на фронте Симбирск — Сызрань, двойным ударом по левому берегу Волги: с севера — со стороны Чистополя на Симбирск и с юга — со стороны Урбаха на Самару. Выполнение этой задачи возлагалось на три армии (1, 5-ю и 4-ю), тогда как остальные две (2-я и 3-я) должны были наносить вспомогательные удары на Уфу и Екатеринбург.
Смелый по замыслу план Вацетиса требовал широкой маневренности от подчиненных ему войск, к чему они еще не были способны; кроме того, одна из армий (а именно 5-я), [84] предназначенных для нанесения главного удара, только еще начинала сосредоточиваться. Тем не менее наступление было начато в первых числах августа. Но развития своего в достаточной мере оно не получило из-за неготовности армий к широким и согласованным маневренным действиям и малого количества сил, которое удалось выделить для этой операции.
Наступление начали только 2-я и 3-я армии. 2-я армия отрядом в 1000 штыков пыталась наступать на Бугульму, но это наступление было ликвидировано противником уже 5 августа. 3-я армия действовала более решительно и успешно; она, нанося удар с севера из района Нижний Тагил, почти достигла Екатеринбурга, но неустойчивость одной из ее дивизий вынудила и ее начать отход. Во всяком случае, наступление 3-й армии имело известные стратегические результаты — оно принудило противника стянуть на это направление значительные резервы.
В свою очередь, противник организовал нападение на Казань отрядом в 2000 чел. при 4 орудиях и 6 вооруженных пароходах.
Силы противника двинулись на Казань от Симбирска частью сухим путем, частью по Волге. В течение пяти дней (с 1 по 5 августа) они вели бои на подступах к Казани, причем энергичное сопротивление им оказали лишь несколько латышских рот во главе с командвостом Вацетисом, остававшимся в Казани до последней минуты. Однако 6 августа 1918 г. противник ворвался в город, где в течение целого дня шел упорный бой нескольких рот 5-го латышского полка под руководством командвоста И. И. Вацетиса. Интернациональный сербский батальон, занимавший Казанский кремль, перешел на сторону противника. Поздно вечером т. Вацетис с кучкой своих стрелков пешком покинул город.
Захват противником Казани имел не столько стратегические, сколько экономические последствия. В Казани был захвачен золотой запас РСФСР в количестве 651 1/2 млн рублей золотом и, кроме того, 110 млн кредитными билетами. Этот запас переходил затем преемственно к Уфимской директории, колчаковскому правительству и лишь при завершении Гражданской войны частично вернулся обратно в руки советского правительства. [85]
После захвата противником г. Казани на Восточном фронте создалось следующее соотношение сил. На Волге, от Казани и до Самары включительно, развернулась Поволжская армия противника под командой полковника Чечека численностью 14 000–16 000 штыков при 90–120 орудиях и 1–1,5 кавалерийского полка. Армия располагала флотилией в 16–20 вооруженных пароходов. Южнее ее, в Оренбургской и Уральской областях, действовали силы оренбургских и уральских казаков, которые можно примерно исчислить в 10 000–15 000 сабель при 30–40 орудиях. Севернее Поволжской армии на Екатеринбургско-Пермском направлении развернулась Екатеринбургская армия противника под командованием полковника Войцеховского; ее силы достигали 22 000–26 500 штыков и сабель, при 45–60 орудиях, считая в том числе и около 4000 повстанцев Ижевско-воткинского района. Таким образом, всего на Восточном фронте противник располагал от 40 000 до 57 500 штыков и сабель при 165–220 орудиях{23} (схема 2). Этим силам командование красным Восточным фронтом могло противопоставить следующие свои армии:
На Самарском и Саратовском направлениях — 4-ю красную армию (Хвесин) численностью в 22 632 штыка, 4 эскадрона, 58 полевых и 6 тяжелых орудий. В задачу этой армии входило овладение Самарой, причем ей приходилось иметь дело с активными группами противника, наступавшими от Вольска на Балашов и от Уральска на Саратов.
На Симбирском направлении — 1-ю красную армию (Тухачевский) в количестве 6818 штыков, 682 сабель и 50 орудий. В задачу этой армии входило воспрепятствование противнику пользоваться Волгой как рокадным путем, для чего она должна была в кратчайший срок овладеть Симбирском. [86]
В районе Казани находились 5-я армия (Славен) в двух группах на правом и левом берегах Волги общей численностью в 8425 штыков, 540 сабель, при 37 легких и 6 тяжелых орудиях и 2-я армия (Азин), подтянутая к Казани командвостом т. Вацетисом и действовавшая со стороны Орска; ее численность определялась в 2500 штыков, 600 сабель, 12 легких и 2 тяжелых орудия. Фронтовой резерв численностью в 1230 штыков, 100 сабель, при 6 орудиях сосредоточивался на ст. Шидраны. Ближайшей задачей красного командования в Казанском районе являлось овладение Казанью силами 2-й армии, левобережной группы 5-й армии и малочисленной и слабой красной Волжской военной флотилии.
На Пермском направлении действовала 3-я красная армия (Берзин) численностью в 18 119 штыков, 1416 сабель и 43 орудия. Эти силы были разбросаны на пространстве 900 км, тогда как численно слабейшая армия Войцеховского развернулась на вчетверо меньшем фронте и действовала по внутренним операционным линиям, чем и объясняются ее предшествующие успехи.
Кроме того, вне связи с этими силами фронта, но против белых действовала от Ташкента на Оренбург и Орск еще красная Туркестанская армия (Зиновьев) численностью в 6000–7000 штыков и 1000–1500 сабель. В конце сентября 1919 г. она подходила к району Орска.
Общая численность войск красного Восточного фронта, не считая Туркестанской армии, достигала 58 486 штыков, 3238 сабель при 200 легких и 14 тяжелых орудиях. Вместе с Туркестанской армией численность доходила до 64 000–65 000 штыков и 4000–5000 сабель. Таким образом, численное превосходство над противником было очень незначительно. Кроме того, на внутреннем состоянии фронта весьма отрицательно сказывалось отсутствие правильной организации, к проведению которой было только еще приступлено. Так, пехота 5-й армии состояла из 47 единиц, непосредственно управлявшихся штабом армии, несмотря на наличие в той же армии до 40 мелких штабов. В методах управления армией господствовал коллективизм, доведенный до крайности. Для выполнения той или иной перегруппировки собирался военный совет, который постановлял свое [87] решение большинством голосов. Понятно, почему военные действия развивались с чрезвычайной медленностью, а между тем под Казанью противник оказался в очень трудном положении. Здесь его силы, не превышающие 2000–2500 чел., занимали дугообразный фронт протяжением 100–120 км и охватывались почти впятеро превосходными силами 2-й и 5-й армий. Командарм 2-й Азин неоднократно пытался взять Казань штурмом, но его попытки удерживались командармом 5-й Славеном, объединявшим действия обеих армий, из-за неготовности его армии и из-за малой боеспособности пехоты 5-й армии, возлагавшей все надежды на артиллерийский огонь. Поэтому боевые действия по обратному овладению Казанью затянулись на целый месяц.
В течение этого времени Казанская группа белых неудачно пыталась овладеть железнодорожным мостом у Свияжска через Волгу. Чечек пытался поддержать Казанскую группу белых, направив от Симбирска на пароходах отряд Каппеля в составе 2340 штыков и сабель при 14 орудиях. Этот отряд 27 августа 1918 г. атаковал правобережную группу 5-й армии под Свияжском, но был наголову разбит контратакой латышских стрелков, и уже 28 августа остатки отряда Каппеля отхлынули к югу от Тетюш, где и рассеялись. Разгром отряда Каппеля был предпосылкой обратного взятия Казани, которая пала 9 сентября под ударами 2-й армии. Таким образом, единственным и невыгодным для противника результатом похода Каппеля было ослабление Сибирской группы противника, что облегчило для 1-й красной армии выполнение ее задач; Симбирск был занят ею с боем 12 сентября. Падение Казани и Симбирска было богато стратегическими результатами. Оно означало оттеснение противника с рубежа средней Волги. Действительно, уже 13 сентября противник очистил Вольск. В дальнейшем 1-я красная армия перенесла центр тяжести приложения своих усилий на Самарское направление (см. приложение, схема II).
В войсках противника, особенно мобилизованной «народной» армии, начиналось сильное разложение; ее части быстро очищали фронт перед 5-й и 1-й красными армиями. Симбирская группа противника, продержавшись на левом берегу Волги до 29 сентября, также быстро начала отход [88] на восток. Успехи красных под Казанью и Симбирском разрастались до размеров стратегического прорыва фронта противника. 4 октября возмутившиеся в Ставрополе (Самарском) чехо-словаки покинули Ставрополь и по железной дороге направились на Уфу. 4 октября части «народной» армии оставили Сызрань, причем разложение в них распространилось и на офицерские части{24} (схема 2).
Тяжелое положение на фронтах, а также нарастающая активность контрреволюционных сил заставили партию уже к середине лета 1918 г. начать переходить на военное положение. Первые мобилизации рабочих, родившихся в 1896 и 1897 гг., прошли в Москве и Петрограде блестяще. Путиловцы, призванные в Красную Армию (свыше 300 чел.), собрались на заводе, выстроились в ряды и с пением Интернационала в сопровождении 200 000 рабочих отправились к сборному пункту.
Петроград послал на чехословацкий фронт через Москву не менее 300 виднейших работников-коммунистов. Очередная мобилизация 1893, 1894 и 1895 гг. проходила удачно не только в столицах: в Костроме 14 августа состоялось соединенное заседание совета и всех рабочих и красноармейских организаций. Была принята резолюция, в которой говорилось о необходимости проведения всеобщей мобилизации рабочих Костромы и бедняков деревни. В Твери местная организация коммунистов отправляла на фронт (сообщение от 16 августа) пятую часть своих членов. На Урале некоторые заводы, например Надеждинский, послали на фронт всех коммунистов.
Профессиональные союзы в это время формировали еще только продовольственные отряды, которые имели и немалое военное значение. В Петрограде на 20 августа 1918 г. Центральная продовольственная управа зарегистрировала 3300 человек, записавшихся в продотряды: особенно успешно действовали союзы металлистов, писчебумажников и деревообработчиков.
Развивалось всеобщее военное обучение трудящихся: в Москве им было охвачено 45 000 чел., а в Петрограде в [89] конце августа собирались довести число обучающихся до 90 000. Таким образом, создавался резерв для будущих мобилизаций. Кроме этого, особо происходило военное обучение коммунистов.
Документы того времени так отражали влияние партийных мобилизаций на фронте: красноармеец с Казанского фронта писал, что «с приездом больших партий коммунистов-организаторов мы решили взять инициативу в свои руки — от обороны перейти к наступлению». Тов. Лашевич сообщал с Уральского фронта, что там много было упущено, но «теперь Урала не узнаешь. Питерцы совершили колоссальную работу». [90]