- Положено...
-Положено, положено... Сам-то как ее бреду подыгрывал? Ну, для нас это, допустим, вполне профессиональный подход - не насильно же ее госпитализировать. А вот в больничке за такие штучки выговор приказом выносят. Нельзя душевнобольного на его бредовых переживаниях фиксировать. Нельзя. Как бы ни было жалко. Каждый должен жить в своем личном маленьком аду. А мы приставлены стеречь, чтоб люди из своего ада не сбегали...
Грунтозацепы шин с хрустом мяли белый песок пляжа. Все примолкли, вглядываясь каждый в мрак собственной преисподней. Несчастная женщина сладко посапывала на носилках, уютно свернувшись в клубочек. Мышка не замечала дыма сигареты, тянувшегося мимо ее носа в щелку приоткрытого окна. "Каждому - свое". Надпись на воротах Бухенвальда.
- Люси, а как ты с порога сообразила, что они из зоны боевых действий?
- Опыт. Я их столько уже перевидела... Да и у дедка поведение специфическое. Эти военнопленные все вот так руками сучат. Ты небось об органическом поражении подумал? Нет, здесь что-то другое. Ходят слухи, что их нелюди зомбируют, чтобы они на каких-то тайных заводах работали, без сна и еды. Так ли это, не скажу. Только подобное состояние ничем не вылечишь, проверено. Максимум, что можно сделать, - кормить полунасильно да спать заставлять, чтоб не так быстро сгорали. Больница их уже давно не принимает, а психинтерната у нас нет...
- А если ухаживать некому?
- Значит, недолго мучиться будут.
- Пристрелить гуманней...
- А ты возьмешься? Пристрели, у тебя есть из чего. Пристрелишь?
Я почел за благо промолчать.
- А коли не можешь, не кидайся словами зря. За них отвечать нужно. Ладно, проехали. Давай о приятном. Ну-ка, посмотри, что там нам бандюки надавали?
Я выгреб из кармана увесистые золотые кругляши.
- О-о-о! - хором выразила удовольствие моя бригада. - Всегда бы так!
- Это много?
- Это очень прилично. Один двойной империал равен примерно... Как тебе объяснить... Ну, на привычные тебе деньги примерно долларов триста. У нас по два на рыло. Шесть сотен - твоя зарплата этак мало что не за квартал.
- Так много дали?
- Нет, так мало родная "Скорая" платит. А где медик на свою зарплату прожить может? Из всех, кого я на нашей станции знаю, от силы десяток человек, попав сюда., в деньгах потеряли. Правда, кое-кто у себя дома деньгами вовсе не пользовался, но это разговор особый.
Я проглотил просившийся на язык вопрос: есть ли в мире, откуда прибыла мышедоктор, деньги. Полез в другой карман вынуть снятые от греха подальше перед вызовом часы и наткнулся на непонятный предмет. Извлек. Да это же бляха, подаренная нам главарем разбойников! Ну-ка, посмотрим.
Тяжеленькая желтая штуковина в форме щита. Явно золотая. Сзади винт с закруткой - прикреплять к одежде. Какая-то награда? На лицевой стороне изображение раскрытой ладони. На ладони - шестиконечный крест, изрядно смахивающий на кладбищенский, только коротенькая нижняя перекладина не наклонная, а прямая. Ниже стилизованное изображение скальпеля, на лезвии выгравировано "СВ 4" и в самом низу - "ПС СМП 13".
Люси и Нилыч охнули восхищенно-испуганно:
- Ох и наглы же разбойнички! Надо же, не побоялись!
- Что такое?
- Шура, это уникальная вещь. Ты держишь в руках бригадный жетон Потерянной подстанции. Да не просто бригадный -личный жетон старшего врача смены. Как он к бандитам попал - ума не приложу. С Потерянной подстанцией вступать в конфликт все боятся, даже разбойники и нелюди. Так что грабеж исключен.
- Не понимаю. Я за неполные сутки уже третий раз слышу о Потерянной подстанции. Что же это все-таки такое?
Люси и Нилыч стали переглядываться и озираться, будто подозревали о наличии вражьих шпионов в нашей машине. Наконец мышка решилась:
- Ладно, слушай. Но учти, даже разговоры на такую тему опасны. Видишь ли, система медицинского обслуживания этого мира не всегда выглядела так, как сейчас.
Когда-то, не столь уж и давно, тут была разветвленная сеть поликлиник и диспансеров. А "Скорая помощь" имела почти два десятка филиалов в разных секторах. Шли даже разговоры о том, чтобы каждый сектор имел свою подстанцию. В условиях здешней странной географии это было бы вполне разумно. Кстати, и на работу тогда нанимались добровольно. Потом что-то случилось. Так и непонятно, что именно, но все начало сворачиваться. Сперва исчезли амбулаторные учреждения, а затем и подстанции стали сокращать одну за одной, а персонал переводить на Центр. Тогда и родилась сегодняшняя система бессменного дежурства, так как народ начал дезертировать пачками - по секторам-то обжились, домами, семьями обзавелись многие, а в местных диковинных условиях, всю жизнь проводя на колесах, можно ни разу рядом с домом не проехать. Кто ж захочет оставаться на такой собачьей работе? Вот и начали сюда на "Скорую" не приглашать, а затаскивать. Как нас с тобой.
-И тебя?
- И меня... Слушай дальше. Многие старожилы с подстанций до сих пор работают. Нилыч, например, с шестой. Выселки как раз входили в их зону обслуживания, я не путаю, Нилыч?
- Не путаешь, Люся. Там, верстах в десяти, до сих пор брошенное здание стоит. Машины пустые на площадке ржавеют... Проезжал я там пару раз, все бурьяном зарастает.
- А дальше?
- Дальше вот что. Когда оставшийся персонал начали на Центр эвакуировать, одну подстанцию потеряли. Тринадцатая находилась в лесном секторе, а в Лес, как ты знаешь, не особенно-то сунешься. На запросы с Центра они сперва отвечали, что эвакуироваться не намерены, потом и вовсе отвечать перестали. Попытались организовать поиск с вертолетов - у нас есть два. Искали-искали, ничего не нашли. Подстанция как сквозь землю провалилась. Дорога туда хорошая была, безо всяких вертолетов легко доехать можно было, так сгинула дорога, словно и не прокладывали ее. Начальство посуетилось-посуетилось, крыльями похлопало-похлопало да и отступилось. Решили, что без снабжения и финансирования сами вымрут. А они живы до сих пор и работают.
- Что ж страху вокруг них столько? Работают себе, ну и на здоровье. Нам вызовов меньше.
- Ну, то, что я тебе до сих пор рассказывала, более-менее достоверно. Если и соврала, то немного. Кто пришел с филиалов, об этом периоде нет-нет да обмолвится. А вот дальше сплошные легенды начинаются.
Говорят, что там работают медики высочайшей квалификации. Нет задачи, которая бы поставила их в тупик. Только со всеми, кому они оказывали помощь, потом происходили какие-то страшные несчастья. Кто с ума сходил, кто погибал лютой смертью, кто самоубийством кончал. Эмблема у них теперь другая, - Люси кивнула в сторону жетона, - видишь, крест-то как на кладбище. Рассказывают, бывало так: попала наша бригада в острую ситуацию. Нужно спецов вызывать кардиологов там или реанимацию, не справиться самим. А возможности вызвать нет. И тут появляются эти - в самый нужный момент. Лечат быстро, грамотно, аппаратура у них, какой мы и не видывали. То же и у населения. Стряслось что-то серьезное - жди тринадцатую подстанцию. Не хуже воронов беду чуют. А от их помощи одни слезы потом...
Говорят, они себе наших ребят на работу вербуют. А еще есть слухи, что кое-кого из тех, кто на том свете давно, в составе их бригад видели...
В общем, тема эта как бы запретная. Про Потерянную подстанцию даже шепотом стараются не поминать... Но вот откуда у лесных братков жетон их старшего врача? Tы, Шура, эту штучку храни получше да не показывай никому. Не могу тебе объяснить, только у меня предчувствие, что может она когда-нибудь крепенько пригодиться... Все, базары кончили. Дурдом на горизонте.
Нилыч припарковал машину около нарядного бревенчатого домика с высоким резным крылечком. На столбике крыльца висела эмалированная табличка "Приемный покой". Множество подобных домиков было разбросано по тенистому парку со скамеечками для отдыха в. живописных местечках. Кое-где я заметил решетки на окнах и огороженные высокой металлической сеткой площадки для прогулок. Буйные отделения. Нарядно, уютно вокруг. Жужжат над пышными клумбами насекомые. Желтый песок дорожек манит в укромные уголки. Дармовой рабочей силы в психиатрических лечебницах не то что в достатке-в избытке.
Дверь распахнула толстая санитарка в нечистом халате, так знакомо ворча:
- Возют все, возют. День возют, ночь возют, не уймутся никак. Когда ж конец-то этому будет?
- А на том свете, - весело откликнулась Люси, выглянув из окна, - вот помрем, и всему конец. Шура, сдавай больную.
Подхватив бланк сопроводительного листа, я выгрузил полусонную женщину из салона и проводил в прохладный полумрак приемного покоя. Заполнение привычных граф не отняло много времени. Перезнакомившись с санитарами и медсестрами, тут же нашедшими в новеньком фельдшере благодарного слушателя жалоб на тяжелых больных, скверное начальство и маленькую зарплату, я вручил бумаги и больную дежурному врачу. Врач, абсолютно лысый носатый мужчина при пышной бороде, взглянув в сопроводительный усталым взором темных печальных глаз, констатировал:
- Рат зря не привезет. Грамотная крыса. Оформляйте в третье отделение. Ты новенький? Значит, своих навещать не будешь?
- Каких своих?
- Ну, наших. Много их тут лежит - и медиков и немедиков. Так не будешь?
- Некого мне навещать. Я свободен?
- Вполне.
Я спросив фамилию принимавшего больную доктора, собираясь записать ее, чтоб не вылетела из головы, и откланялся.
- Мазлтов, дорогой. Привет крысе.