Наши шаги эхом раздавались в тишине, я чувствовала насколько холоден бетон под босыми ногами. В пяти шагах друг от друга располагались двери — верный признак того, что комнаты за ними были небольшого размера. Мы не задержались ни у одной двери, продолжив идти по коридору, а дойдя до конца, повернули налево.
Когда мы дошли до середины пути, из последней комнаты вышел Джек. Он нес настольную папку с зажимом для бумаг, выражение его лица не сулило ничего хорошего.
— Это место не что иное, как питомник по разведению племенных пород.
Мы остановились, я устремила взгляд мимо него. Белые стены. Аккуратно заправленный белоснежной простыней матрас. Отблеск цепей лежащих без дела на нем.
У меня скрутило желудок.
— Это была моя комната?
Джек заглянул в папку, что держал в руках.
— Да. — Он нерешительно умолк. — Ты была в коме после аварии. Они не ожидали, что ты выйдешь из нее.
— Я сбежала, потому что они не удосужились накачать меня наркотой или приковать цепями, как всех остальных.
Джек кивнул.
— Я не врач, но просмотрев эти записи, должен сказать, что просто удивительно, как ты вообще пришла в себя.
Я выпустила руку Роана и сделала шаг в сторону комнаты. По спине пробежал холодок, и что-то резануло в голове.
Я с трудом сглотнула и сделала еще один шаг.
Казалось, в голову впились раскаленные иглы, на лбу выступил пот. Вздрогнув, я сжала кулаки и подавила желание бежать со всех ног из этого места и от воспоминаний, что вызывали агонию.
Я подскочила от неожиданности, когда Роан коснулся моего плеча.
— Возможно, тебе лучше туда не заходить, — тихо произнес он.
— Там есть что-то, что я должна вспомнить.
Откуда у меня была такая уверенность, я не берусь сказать. Если бы я была в коме, то разумеется, это место ничего бы не значило для меня. Однако же меня раздирало огромное желание отсюда сбежать. Возможно, ответы, что ищем мы, блокируются этой чудовищной стеной из боли.
Я облизала пересохшие губы и сделала еще один шаг.
Боль стала невыносимой, зайдясь в крике, я начала падать на пол.
Воспоминания выплескивались из моря агонии, искаженные образы стремительно сменяли друг друга, как кадры фильма, просматриваемые через сломанный проектор. Машина, что врезалась в мой автомобиль сзади; дерево, которое я не смогла объехать. Поток теплой крови, заливающий мне лицо и руки, затем боль, темнота, и ощущение парения. И ничего кроме парения и ощущения, что это навсегда.
Затем послышалась мешанина звуков. Беспрерывное пиканье. Стук каблуков о пол. Хлопки плоти о плоть, и ощущение насилия.
И наконец, появились запахи. Антисептика. Секса. Леса, хвои и цветов апельсина.
У последних трех было странное и незнакомое мне прежде сочетание.
Райли!
Голос был далеким. Требовательным. Он эхом разносился в моем ментально заблокированном агонизирующем сознании, кусаясь, как терьер. Но боль увлекала меня в водоворот страданий, и я не могла сказать откуда исходит голос, как и не могла до него дотянуться.
Райли!
На этот раз он прозвучал резче и настойчивее. Клубы агонии стали рассеиваться. Неожиданно, в моем сознании возник Куинн, встав между мной и болью. Дотянувшись до него призрачными руками, я заключила его в объятия — он ощущался настоящим, надежным, и… таким теплым.
Сюда, — мысленно сказал он, и вывел меня обратно к свету.
Ловя воздух ртом, я пришла в себя.
— Все нормально. — Голос Роана был мягким и успокаивающим. Он держал меня на руках и укачивал, как отец ребенка. — С тобой все хорошо.
Ветер, что обдувал нас, холодил мою разгоряченную кожу, а воздух, который я с таким остервенением пыталась вдохнуть, был наполнен ночными запахами и ароматом эвкалиптов. Мы снова были на улице.
Я открыла глаза. Пристальный взгляд Куинна встретился с моим — бездонный, ничего не выражающий, как и его лицо, взгляд.
— Дверь не была открыта, — сказала я.
— Нет, — тихо согласился он.
— Дверь? — спросил Роан. — Какая еще дверь?
Я отвела взгляд от Куинна и посмотрела на брата.
— Да так, не имеет значения.
Но это имело значение, потому что Куинн только что пробил брешь в щитах и вошел в мое сознание, хотя не так давно говорил, что не может этого сделать.
Роан коснулся ладонью моей щеки.
— Ты вспомнила что-нибудь важное?
— Только запах. И какого-то мужчину, которого встречала прежде.
Он поднял бровь.
— И больше ничего?
Я отрицательно покачала головой, вызвав у него разочарованный вздох.
— Хорошего понемножку. Мы сегодня же доставим тебя домой.
Я была готова к отправке. Готова отсыпаться и забыться хотя бы на несколько часов.
— А безопасно ли возвращаться домой?
Брат скривился.