— Ты обещаешь не нападать на меня, если я войду в стойло?
Жеребец снова фыркнул, и каким-то образом ему удалось это сделать презрительно. Я осторожно отворило стойло. Возможно, у меня не богатый опыт общения с перевертышами, но тот что был, ясно давал понять, что они относятся к нам, верам, с тем же пренебрежением, что и люди. Почему — я не имела понятия, особенно, если учесть, что наше «звериные наклонности» были точно такими же, как и у них.
Ну, за исключением лунного воздействия, однако едва ли они имели право смотреть на нас свысока, потому что добрая половина из них в неделю лунной горячки напропалую получала удовольствие, как и все остальные.
Не шелохнувшись, жеребец продолжал смотреть на меня сверху вниз. При пяти футах и семи дюймах[3] я однозначно была не маленького роста, но этому коню каким-то образом удалось заставить меня почувствовать себя таковой.
От лязга отворяемой щеколды у меня все похолодело внутри. Развернувшись, я увидела, что главные ворота конюшни открыты. Чертыхнувшись себе под нос, я закрыла дверцу стойла и шнырнула в угол.
Жеребец захрапел, перебирая задними копытами в дюйме от моих босых ног. Он приблизился ко мне вплотную, его красивая шкура была лишена блеска и отдавала застарелым потом и кровью, а круп уродовали едва затянувшиеся рубцы.
Очевидно, он не относился к образцовым заключенным.
Кто-то прошелся по проходу между стойлами и остановился.
— Говорю тебе — ее здесь не было, — раздался резкий голос.
— А я тебе говорю, что нам лучше проверить все стойла или босс спустит с нас шкуру.
В стойло жеребца хлынул свет. У меня перехватило дыхание и я сжала кулаки. Если этим двоим нужна я, то им придется сразиться со мной. И провалиться мне на месте, если я добровольно с ними куда-нибудь пойду. Но в этом случае мне потребовался бы союзник.
Жеребец рванулся грудью на дверь, цепь туго затянулась на его шее. Один мужчина испуганно матюгнулся, второй рассмеялся.
— Ага, она бы и вправду решила спрятаться в стойле этого ублюдка. Мы вводим ему наркоту, чтобы иметь возможность забрать образцы.
— Мог бы и раньше упомянуть об этом, — проворчал второй.
Оба направились прочь. Лязг щеколд наводил на мысль, что они принялись за осмотр других стойл, затем звук их шагов стал отдаляться, и в дальнем конце конюшни раздался звук открываемой, а затем запираемой двери. Переждав несколько секунд, я встала в полный рост и выглянула поверх дверцы стойла. Кроме лошадей в конюшне никого не осталось.
Облегченно вздохнув, я повернулась и внимательно осмотрела цепи. При помощи навесного замка они крепились к забетонированным в стену кольцам, расположенным по обе стороны от стойла.
Я подняла глаза и встретилась с пронзительным взглядом жеребца.
— И где же ключ?
Он фыркнул и указал носом в сторону главных дверей. Через минуту внимательного осмотра стены я увидела маленький шкафчик. Подняв щеколду и выбравшись из стойла, я направилась к шкафчику. В нем оказался всего лишь один ключ. Схватив его, я вернулась обратно, быстро отперла висячий замок и осторожно сняла цепи через голову жеребца. И хотя я едва прикасалась к ним, серебро все равно обожгло пальцы. Я выругалась и кинула их в угол.
На носу жеребца появилось золотистое мерцание, быстро распространяющиеся по остальной части тела. Наблюдая за его обращением, я отступила назад. Он был столь же великолепен в человеческой форме, что и в лошадиной. Коричневато-красная кожа, темные волосы и бархатисто-карие глаза — поистине составляли поразительное сочетание.
— Спасибо, — сказал он глубоким, отчасти хрипловатым голосом и осмотрел меня с головы до ног, и прежде чем устремить взор на раны, украшающие мой бок и бедро, ненадолго задержал взгляд на груди. — Полагаю, ты тоже здесь заключенная?
— Что-то типа того.
— В таком случае нам надлежит помочь друг другу сбежать, а все «почему» и «как» отложить на потом. Но сначала, позаботимся об остальных.
Я кинула ему ключ:
— Ты отопрешь их, а я постою на стреме возле дверей.
— Запри их изнутри. Как правило, они зачастую входят с другой стороны помещения.
Я сделала, как он предложил, затем устремилась в другой конец конюшни и приоткрыла небольшую дверцу. Забор был не так уж и далеко, но по-прежнему был залит светом прожекторов, а вопли сирены едва ли не заглушались завываниями тех медведеподобных созданий. Травля шла полным ходом. Если мы не выберемся отсюда в ближайшее время, то не выберемся уже никогда.
Я кинула взгляд через плечо — в полумраке конюшни столпились мужчины. Когда незнакомец освободил последнего из них, он присоединился ко мне. От него все еще пахло сеном, лошадью и навозом, но на этот раз к этим запахам примешалась нотка мускуса — привлекательный аромат мужчины.
— Не хорошо, — пробормотал он, выглядывая из двери поверх моей головы.
— Главные ворота запираются на засов и охраняются. Мне кажется, единственный выход — это перелезть через забор.
Он глянул на меня сверху вниз:
— А волчица, к тому же раненная, может прыгнуть на такую высоту?
— Если бы понадобилось допрыгнуть до луны, чтобы выбраться из этого места — я бы это сделала.
Неожиданно, он добродушно усмехнулся, в уголках бархатистых глаз появились морщинки.
— Этому я поверю. Но ради безопасности, тебе лучше будет взобраться на меня. Мне бы не хотелось увидеть, как моя спасительница осталась позади.
— Ты уверен, что тебе будет по силам перемахнуть через забор с всадником на спине? — нахмурилась я.
— Да без проблем, солнышко. Доверься мне.
Я взглянула на забор и согласно кивнула. Он был прав. Хоть порезы на боку и бедре причиняли не сильную боль, они все еще кровоточили, и ноги могли подвести меня в самый важный момент. А я ни за что на свете не стану рисковать, чтобы потом остаться по эту сторону забора.
— Давай-ка, откроем те двери.
После того, как мы это сделали, незнакомец перекинулся обратно в лошадиную форму. Я ухватилась всей пятерней за его гриву и взобралась к нему на спину. Усевшись поудобней, я обернулась к оставшимся:
— Удачи всем.
Лошади тихо фыркнули в ответ.
Сделав глубокий вдох, я сжала коленями бока жеребца и сказала:
— Готова.
Он ринулся вперед — сплошной сгусток мышц и энергии. Мы увеличили скорость на уходящей под уклон дороге, ведущей к залитому светом забору; ветер завывал в ушах и трепал мои волосы, обжигая кожу встречным потоком ледяного воздуха.
Четкий и звонкий топот лошадиных копыт далеко разнесся в ночной тишине. Слева от нас послышались крики. Ухо обожгло болью, я резко дернулась в сторону, увидев, как что-то, выбивая сноп искр, отскочило от мостовой. По шее начала струиться теплая влага.
— Они стреляют по нам, — прокричала я. — Быстрее!
Он ринулся вперед. Позади нас раздалось пронзительное конское ржанье. Я оглянулась через плечо и увидела, как гнедой свалился — половина его головы была снесена пулей. От страха мой желудок скрутило в тугой узел. Они лучше поубивают нас всех, чем позволят сбежать.
Впереди неясно вырисовывался забор. Я зажмурилась и мертвой хваткой вцепилась в гриву жеребца, когда он весь напрягся, готовясь к прыжку. Ощущение полета, казалось, никогда не закончится, но мы все же достигли земли. Удар от приземления был такой силы, что отдался гулом в каждой косточке тела и почти что выбил меня из «седла».