- Хорошо, Джордж, надолго не пропадай. Когда-нибудь мне понадобится толковый помощник.
Пэдуэй нанес конфиденциальный визит хозяину сыромятни.
- Когда нужна следующая партия? - спросил дубильщик.
- Через четыре дня.
- Невозможно. К этому времени у меня будет только пятьдесят листов, причем впятеро дороже.
- Почему?! - ахнул Мартин.
- Твой первый заказ практически исчерпал все городские запасы. Все, что было у меня и что я сумел купить. В Риме не осталось шкур и на сто листов, Да и готовить их долго...
- А если расширить твою мастерскую, можно выйти на две тысячи листов в неделю?
Дубильщик покачал головой.
- Перерезать всех коз в Центральной Италии?,.
Пэдуэй был вынужден признать свое поражение. Восковку, по сути, делали из отходов сыромятного производства. Крупный заказ попросту взвинтит цены. Хотя в Древнем Риме наука "экономика" была неизвестна, закон спроса и предложения действовал там с такой же неумолимостью.
Значит без бумаги все-таки не обойтись. И,второй выпуск газеты сильно задержится.
Пэдуэй отправился к валяльщику: велел измельчить несколько фунтов белой материи и изготовить самое тонкое полотно, о котором когда-либо слышали. Валяльщик послушно изготовил нечто похожее на исключительно толстую и рыхлую промокашку. Пэдуэй терпеливо настоял на более тщательном измельчении, потребовал прокипятить массу перед валянием и прогладить после. Выходя из мастерской, он заметил, как валяльщик многозначительно постучал себя по лбу. Но в результате неоднократных проб и ошибок получилась бумага столь же годная для письма, как туалетная.
Настал кульминационный момент. Капля чернил разбежалась по бумаге с резвостью туристов, обнаруживших у костра гадюку. Пэдуэй тяжело вздохнул и попросил валяльщика изготовить еще десять полотен, добавляя в варево разные широкораспространенные вещества: мыло, оливковое масло... Тут валяльщик пригрозил бросить дело. Мартину с трудом удалось его уломать пообещав существенно повысить расценки. Наконец, к огромному облегчению заказчика и мастера, добавки клея решили проблему.
К выходу второго номера газеты Пэдуэй уже не волновался из-за нехватки бумаги. Иная мысль заняла освободившийся было участок мозга, ответственный за беспокойство: что делать, когда разразится Готская война? В его истории она двадцать лет терзала Италию. Каждый мало-мальски значительный город был по крайней мере единожды осажден или захвачен; Рим потерял до половины своих жителей в битвах и эпидемиях. Если повезет выжить, можно стать свидетелем завоевания Италии лангобардами и полного уничтожения римской цивилизации... Все это чудовищно препятствовало его планам.
Несмотря на попытки встряхнуться, Пэдуэем овладела тоска. Возможно, в мрачном настроении виновна была и погода: два дня подряд лил дождь, и все в доме пропиталось влагой. От сырости помог бы огонь - но на улице было слишком жарко. Мартин предался хандре и уныло смотрел в окно на печальный пейзаж.
Из такого состояния его вывел Фритарик, приведший в комнату коллегу Томасуса, Эбенезера-еврея - благодушного, хрупкого на вид старца с длинной белой бородой.
Эбенезер отжал бороду, стянул через голову плащ и спросил:
- Куда его, чтобы не накапать, драгоценный Мартинус? Ах, благодарю! Шел по делу и решил заглянуть, если не возражаешь. Томасус говорил, что у тебя очень интересно.
Пэдуэй был рад возможности отвлечься от мрачных мыслей и с удовольствием показал старику свое хозяйство.
Эбенезер задумчиво посмотрел на Мартина из-под густых бровей.
- Теперь я верю, что ты из чужого края. Из чужого мира даже! Взять хотя бы твою арифметику - она изменила всю систему банковского учета...
- Что?! - воскликнул Пэдуэй. - Откуда тебе известно?..
- Как! - удивился Эбенезер. - Томасус продал секрет мне и Вардану. Разве ты не знаешь?
- Продал?
- За сто пятьдесят солидов с каждого. Разве...
Пэдуэй прорычал страшное латинское ругательство, схватил плащ и шляпу и направился к двери.
- Куда же ты, Мартинус? - встревоженно спросил Эбенезер.
- Сперва я скажу этому бандиту все, что я о нем думаю! - рявкнул Пэдуэй. - А потом...
- Томасус обещал тебе не раскрывать секрет? Не могу поверить, что он нарушил...
Пэдуэй замер на полушаге. Сириец действительно не давал слова молчать. Просто Мартину казалось, что не в его интересах делиться новыми знаниями. Но если Томасусу потребовались наличные, ничто не запрещало ему продать секрет арифметики кому вздумается.
Взяв себя в руки, Пэдуэй признал, что ничего страшного не случилось ведь он сам хотел как можно шире распространить арабскую систему счета. В сущности, его задело то, что, урвав солидный куш, банкир и не думал с ним делиться. Как и предупреждал Невитта, Томасус - честный человек, но зевать с ним нельзя. Вечером того же дня Пэдуэй отправился к сирийцу. Фритарик нес наполненную золотом коробку.
- Мартинус! - вскричал банкир. - Неужели ты хочешь погасить долг? Откуда у тебя столько денег?
- Возвращаю все целиком, - ухмыльнулся Пэдуэй. - Надоело платить десять процентов, когда можно обойтись семью с половиной.
- Что? Где это ты найдешь такой смехотворно малый интерес?
- У твоего уважаемого коллеги Эбенезера. Он сам мне предложил.
- Ну, не ожидал я от Эбенезера... Если это правда, то и я могу согласиться на такой процент.
- Придется тебе сделать предложение получше - заработав столько на продаже моей арифметики!
- Послушай, Мартинус, я поступил вполне законно...
- Не спорю.
- Ну, хорошо. Должно быть, такова воля Господа нашего. Я предлагаю семь и четыре десятых.
Пэдуэй презрительно рассмеялся.
- Тогда семь. Но это мое последнее слово!
Снова зашел в гости Невитта.
- Поправился, Мартинус? Отлично, я знал, что ты парень крепкий. Не хочешь сходить со мной на бега, поставить солид-другой? А потом ко мне в поместье на денек?
- Я бы с удовольствием, да надо верстать "Время".
- Верстать?.. - переспросил Невитта. Пэдуэй объяснил.
- Ха-ха-ха! А я подумал, что ты забавляешься с подружкой по имени Темпора... Давай тогда завтра к ужину.
- Как мне добраться?