- Это привлекло бы слишком много внимания, - серьезно сказал Пэдуэй.
На следующий день Пэдуэй, в новеньких византийских башмаках из невыделанной кожи, восседал на кобыле, которую вел Германн. Любуясь заботливо ухоженными землями вдоль Фламиниевой дороги, Мартин невольно думал: скоро грядут Темные века, и вся эта красота превратится в бесплодную пустыню...
- Как вчерашние бега? - спросил он, желая отвлечься от тягостных мыслей. Германн, оказалось, едва мог связать по латыни несколько слов.
- О, хозяин был чертовски зол. Его послушаешь". прямо настоящий спортсмен. Но терпеть не может проигрывать. Потерял на лошади пять сестерций. Рычал как... прямо как лев с больным брюхом. На пороге дома Пэдуэя встречали приятная полная женщина - жена Невитты (вовсе не говорившая по латыни) и его старший сын Дагалайф - офицер, приехавший к родителям в отпуск. Поданный ужин полностью соответствовал всем слухам о легендарном готском аппетите. После вонючей браги, распространенной в Риме, Пэдуэй с удовольствием выпил вполне приличного пива.
- У меня есть и вино, если хочешь, - предложил Невитта.
- Спасибо. Признаться, итальянским вином я сыт по горло. Римляне превозносят его сорта и изысканные ароматы, но по мне вся эта кислятина на один вкус.
- Согласен! Тогда, может, капельку душистого греческого?
Пэдуэй содрогнулся.
- А, и я того же мнения! - воскликнул Невитта. - Разве настоящий мужчина пьет вино с благовониями? Держу эту бурду только для Лео Веккоса и других знакомых греков. Кстати, надо рассказать ему о том, как ты вылечил меня от чихания. Лео наверняка придумает какую-нибудь мудреную теорию!
- Скажи, Мартинус, - заговорил Дагалайф, - что ты думаешь о предстоящем ходе войны?
Пэдуэй пожал плечами.
- Я знаю лишь то, что известно всем. У меня нет телефонной связи... то есть, я хотел сказать, у меня нет связи с небесами. Можно предположить, что к августу Велизарий подойдет к Неаполю, Силами он располагает небольшими, но побить его будет чертовски трудно.
- Ха! - презрительно воскликнул Дагалайф. - Побьем как миленького! Горстка греков - ничто перед единым готским народом.
- Так же рассуждали и вандалы, - сухо обронил Пэдуэй.
- Верно, - согласился Дагалайф. - Но мы не совершим ошибок вандалов!
- Не знаю, сын, - мрачно произнес Невитта. - По-моему, мы их уже совершаем - или другие, еще похлеще. Наш король может только судиться с подданными да кропать стишки на латыни. Лучше б он был безграмотен, как Теодорих! Впрочем, - смущенно добавил Невитта, - я и сам умею читать и писать. Мой отец пришел сюда с Теодорихом из Паннонии и больше всего на свете любил поразглагольствовать о священном долге готов: защищать Римскую цивилизацию от дикарей-франков. Старик готов был в лепешку разбиться, но дать мне латинское образование. Спору нет, порой оно на пользу. И все же в ближайшие месяцы, боюсь, нашему королю скорее понадобится умение вести в бой конницу, чем склонять "amo-amasamat".
ГЛАВА 5
Пэдуэй возвращался в Рим в самом прекрасном расположении духа. Впервые, не считая деловых визитов к Томасусу-сирийцу, он побывал в гостях! А Мартин, несколько холодный внешне, в глубине души был человеком общительным... Он спешился и отдал поводья Германну, даже не обратив внимания на трех угрюмых типов, что стояли возле изгороди у его дома на Длинной улице.
Путь преградил бородатый мужчина, самый солидный из трех поджидавших. В его руке был лист бумаги - настоящей бумаги, наверняка от обученного Пэдуэем валяльщика, - с которого он вслух читал:
- ...среднего роста, каштановые волосы, карие глаза, нос крупный. Говорит с акцентом. - Бородач резко вскинул голову: - Мартинус Падуанский?
- Sic. Quis est?
- Ты арестован. Следуй за мной. И без шума!
- Что?! Кто... почему...
- Приказ префекта города. По обвинению в колдовстве.
- Но... но... Эй! Не имеете...
- Я же сказал: без шума!
Двое зашли с боков, подхватили Мартина под руки и повели ею по улице. Когда он попытался воспротивиться, они вытащили короткие дубинки. Пэдуэй в отчаянии завертел головой. Германн уже скрылся за поворотом. Фритарика тоже не было видно: разумеется, спал, как обычно. Пэдуэй набрал полную грудь воздуха, приготовившись закричать, но мужчина справа угрожающе взмахнул дубинкой. Воздух пришлось с шумом выпустить.
Тюрьма стояла на Капитолийском холме. Безучастный чиновник немедленно потребовал назвать имя, возраст и адрес. Пэдуэй до сих пор был точно в тумане. Мозги работали на высоких оборотах, однако явно вхолостую. Почему-то вспомнилось, что арестованный имеет право позвонить адвокату... В сложившейся ситуации эти полезные сведения вряд ли могли пригодиться.
Низкорослый, но очень подвижный итальянец, развалившийся на лавке, при появлении Мартина резко вскочил на ноги.
- Колдовство? С участием чужестранца? Похоже, это ко мне.
- Нет-нет, - возразил чиновник. - Вы, представители центра, ведаете делами, затрагивающими исключительно готов. Этот человек не гот; по его словам, он американец.
- Изучи получше правила! Под нашу юрисдикцию подпадают все особо тяжкие преступления с участием чужестранцев. Поступил сигнал о колдовстве? Значит арестованным буду заниматься я.
Низкорослый решительно двинулся к Пэдуэю. Мартину, надо сказать, очень не понравился термин "особо тяжкие преступления".
- Не валяй дурака! Ты что, потащишь его на допрос в Равенну? У нас отличная камера пыток!
- Я выполняю свой долг, - отчеканил представитель центральной власти. Он взял Пэдуэя за руку и потащил его к двери. - Идем, колдун. Мы покажем тебе настоящие пытки. Эти римские недоучки ни черта не смыслят.
- Боже всемогущий! Ты с ума сошел?! - Чиновник сорвался с места и схватил Пэдуэя за другую руку; то же поспешил сделать и арестовавший Мартина бородач.
- Юстиний! - пронзительно завопил представитель центра. - Живо доложи помощнику префекта, что городские власти пытаются укрыть от нас преступника!
Неприметный человечек юркнул в дверь.
Одновременно отворилась другая дверь, и вошел тучный, сонного вида мужчина.
- Что за шум? - раздраженно процедил он.
Тюремщик и полицейский отпустили Пэдуэя и вытянулись по стойке смирно. Воспользовавшись этим, низкорослый потащил пленника к двери; местные чиновники тут же забыли об этикете и вновь схватили Мартина. Все трое загалдели, взывая к тучному и силясь перекричать друг друга. Пэдуэй пришел к выводу, что перед ним муниципальный commentariensius, начальник полиции.
Двое других полицейских впихнули в помещение худом оборванного узника и немедленно вступили в спор с истинно итальянским темпераментом переживая происходящее до глубины души и отчаянно жестикулируя. Узник, не долго думая, выскочил за дверь. Лишь через минуту заметив это, полицейские переключились друг на друга.
- Ты зачем его отпустил?
- Я?! Ты сам его отпустил, болван!
Тем временем неприметный человечек по имени Юстиний привел томную, изысканно одетую особу - очевидно, помощника префекта. Особа махнула надушенным платочком в сторону обступивших Пэдуэя чиновников и вяло молвила:
- Эй, там, отпустите арестованного. Вы его просто разорвете, и некого будет допрашивать.
По тому как тихо стало в помещении, Пэдуэй понял, что помощник префекта - большая шишка.
Томная особа со скучающим видом задала несколько вопросов, а затем рассеянно обронила:
- Прости, дорогой commentariensius, но боюсь, что этот человек все же принадлежит нам.