- В чем... в чем дело, господин? - спросил Проклус.
- В чем дело, несчастный глупец?! Неужели ты не понимаешь, что система двойном учета раскрывает все твои мошенничества? Смотри: тридцать солидов в прошлом месяце, девять солидов с мелочью в этом... С таким же успехом ты мог бы каждый раз оставлять расписку в краже!
- Что... что со мной будет?
- Вообще-то тебя надо высечь и посадить в тюрьму. И уж безусловно к твоим услугам больше не прибегать. Но мне жаль твою семью. А главное, некогда готовить нового бухгалтера, Так что я ограничусь тем, что буду вычитать треть твоей месячной зарплаты, пока не покрою весь долг.
- О, спасибо, спасибо, добрейший господин! Но чтобы было по справедливости - часть выплат должен взять на себя Георгий Менандрус. Он...
- Лжец! - завопил редактор.
- Сам ты лжец! Я могу доказать. Вот, десятого ноября, один солид. А одиннадцатого Георгий появляется в красивых башмаках и с браслетом. Я знаю, где он их купил! ..
- Ну, Джордж? - грозно произнес Пэдуэй.
В конце концов Менандрус признался, хотя и продолжал настаивать, что просто брал взаймы до зарплаты. Пришлось обоих строго предупредить.
Когда Пэдуэй уезжал, к нему подошел Фритарик.
- Возьми меня с собой, блистательный Мартинус. Во Флоренции такая смертная тоска! Я уже накопил достаточно, чтобы выкупить мой любимый меч с каменьями, и если ты позволишь... - Нет, старина, прости, но мне здесь нужен хотя бы один человек, которому я могу доверять. Вот покончим с этой проклятой войной...
Фритарик тяжело вздохнул.
- Дело, конечно, твое, как скажешь. Однако кто позаботится о моем хозяине, когда вокруг лишь коварные греки, готы и итальянцы? Боюсь, лежать тебе в безымянной могиле...
Трясясь от холода, войска преодолели покрытые льдом Альпы и направились в Болонью, а оттуда, не давая себе ни дня передышки, в Падую. Дорога до города, все еще лежащего в руинах после вторжения гуннов Аттилы, утопала в грязи.
В Падуе выяснилось, что Асинар и Гриппа прошли здесь днем раньше. Теодохад не выдержал,
- Мартинус! - взвыл он. - Ты протащил мои стариковские кости по всей северной Италии и заморозил меня почти до смерти. Это невыносимо! Заслуживает твой король хоть капли уважения?
Пэдуэй с трудом подавил раздражение.
- Хочет мой господин вернуть себе трон или нет?
Бедняга Теодохад вынужден был сдаться. Мчась во весь опор, они настигли далмацианскую армию на полпути к Атрии. Огромная колонна пеших и конных воинов растянулась по дороге. Казалось совершенно невероятным, что пятьдесят тысяч суровых, грозного вида готов бросились наутек при первой вести о приближении византийского генерала Константина.
Асинар был высоким, а Гриппа - низкорослым, но в целом оба оказались обычными средних лет варварами. Они почтительно приветствовали своего короля, а Теодохад представил им нового квестора.
- По пути до нас дошел слух, - сказал Асинар, - что власть в Италии поделена, Так это или не так, досточтимый квестор?
Впервые Пэдуэй был рад, что телеграфная линия еще не дотянулась до северных провинций. Он презрительно рассмеялся.
- Несколько недель назад нашему славному генералу Виттигису моча ударила в голову - удрал в Равенну, чтобы его не могли убить греки, и обьявил себя королем. С греками мы разобрались, а теперь идем выяснять отношения с Виттигисом. Ваши ребята нам пригодятся.
Слушая собственные, весьма обидные для Виттигиса слова, Пэдуэй невольно задумался о том, как сильно изменился его характер за, в общем-то, короткое время пребывания в этой атмосфере лжи и коварства.
Оба генерала восприняли сообщение со степенным безразличием, из чего Мартин сделал вывод, что они не блещут умом.
Войска подступили к Равенне в полдень, вынырнув из густого тумана. Пэдуэй и Теодохад скромно затесались в задние ряды, пока Асинар и Гриппа объявляли о своем прибытии. Армия уже почти целиком вступила в город, когда кто-то вдруг заметил маленького седобородого старичка. Тут же раздались крики, поднялась суматоха. Наконец к голове колонны подскакал гот в роскошном красном плаще.
- Что, черт побери, здесь происходит? - закричал он. - Вы захватили Теодохада или наоборот?
Асинар и Гриппа остановили коней и попытались осмыслить заданный вопрос.
- Э-э... ну...
Пэдуэй пришпорил лошадь и выехал вперед.
- Позволено ли мне осведомиться, кто ты, мой дорогой господин?
- Если хочешь знать, я - Унила, сын Вильярта, генерал повелителя нашего Виттигиса, короля готов и итальянцев, А ты кто такой?
Пэдуэй улыбнулся и медоточиво произнес;
- Приятно познакомиться, генерал Унила. Я - Мартин Падуанский, квестор повелителя нашего Теодохада, короля готов и итальянцев. Теперь...
- Глупец, что ты болтаешь, никакого короля Теодохада нет! Он смещен. У нас новый король! Или не слышал?
- О, я слышал многое. Но, великолепнейший Унила, воздержись от грубых замечаний, пока не узнаешь, что мы ввели в Равенну шестьдесят тысяч солдат, тогда как в вашем распоряжении всего двенадцать тысяч. Ты ведь не хотел бы лишних неприятностей?
- Молчи, дерзкий... Э-э... Шестьдесят тысяч?
- Может, семьдесят. Я не считал.
- Ну, это другое дело.
- Я рад, что наши точки зрения совпадают. Ведомо ли тебе, где находится генерал Виттигис?
- У него свадьба. Полагаю, сейчас он в церкви.
- Ты хочешь сказать, что он до сих пор еще не женился на Матасунте?
- Нет, у него была задержка с разводом.
Пэдуэй и не надеялся поспеть вовремя, чтобы помешать Виттигису войти в клан Амаль путем насильственного брака с дочерью покойной королевы Амаласунты, Такую возможность нельзя было упускать!
Унила указал на купол с двумя башенками по бокам. Пэдуэй крикнул своей охране и пустил лошадь в галоп. Пять сотен конных кирасиров помчались следом, расшвыривая встречных прохожих, с грохотом пронеслись по мосту над одним из равеннских каналов, вонь от которого полностью оправдывала их репутацию, и подскакали к дверям церкви, откуда приглушенно доносилась органная музыка. У дверей стояло несколько стражников, Едва они подняли копья, как кирасиры быстрым согласованным движением взяли их в полукольцо, и в следующее мгновение стражники увидели сотню натянутых византийских луков.
- Если вы, парни, не бросите свои булавки и не поднимете вверх руки... Вот, так гораздо лучше. - Пэдуэй слез с лошади и обратился к начальнику охраны, македонцу по имени Ахилл: - Выдели мне людей. Церковь окружить, никого не впускать и не выпускать.
Он вошел в храм с сотней кирасиров, топавших за ним по пятам. Музыка оборвалась. Посреди большой восьмиугольной площадки стояли полный багроволицый арианский епископ и еще три человека. Один - мощного сложения, в богатом убранстве, с короной на черных седеющих волосах король Виттигис. Рядом с ним - высокая крепкая девушка, как говорится, кровь с молоком - принцесса Матасунта. А третим человеком был обычный солдат, правда более-менее умытый и почищенный, который стоял позади невесты и заворачивал ей руку за спину. На торжестве бракосочетания присутствовала готская знать со своими дамами,
Пэдуэй решительно прошагал по проходу; в наступившей мертвой тишине звук его шагов гулко отдавался под сводами храма. Публика застыла, лишь кто-то пораженно пробормотал:
- Греки! Греки в Равенне!