Учиться я стала лучше. Лакс даже однажды похвалил меня за быстрый и правильный ответ на занятии по истории, и я расцвела как дурочка от его слов, что не преминула озвучить в перерыве между лекциями Бель.
— Смотрите-ка, наша Стилгмар начала складывать два и два. Ну, пора бы уже, пора. Только зачем тебе это, Стилгмар? Будешь в своем мире рассказывать о Межвременье?
Я едва дождалась конца третьего дня. Группы уходили на практику, и значит, не будет больше ни презрительных взглядов в спину, ни язвительных комментариев вслед. Пустая Школа и пять человек в аудитории — это ли не мечта?
Однако руководство Школы в лице нынешнего Мастера образования Онны решило, что предоставлять целое здание для нужд одной группы первокурсников — слишком затратно, и потому уже в первый день нашего отдельного от остальных обучения группу перекинули в библиотеку неподалеку от дворца.
Это было роскошное здание в десять этажей высотой, построенное, как мы уже знали, на средства Героя сразу после победы в войне. Главный корпус украшал прозрачный купол, три примыкающих к нему башни венчали шпили, на которых развевались белоснежные полотнища — флаги Белого мира, Марканта и нынешней правящей династии.
Нас определили в главный корпус, в один их читальных залов секции Перемещений, что на третьем этаже. Сюда разрешалось входить только ученикам Школы, так что случайные читатели нам помешать не могли. В этом величественном здании я еще не бывала, так что, шагая за остальными по заставленным книжными полками коридорам, не могла не оглядываться по сторонам.
— В библиотеке у вас появится возможность напрямую обращаться к источникам, о которых я буду рассказывать, — вещал идущий во главе нашей небольшой процессии Сибиг — он на этой неделе вел психологию. — Имейте в виду, что по библиотеке можно передвигаться, только имея при себе карточку ученика. Иначе в секцию вас просто не пустят.
Мы убедились, что захватили с собой эти самые карточки — квадратные кусочки из напоминающего пластик материала с нанесенными на них именем ученика, именем Патрона и специализацией.
— В некоторые секции вас пустят только при наличии соответствующей специализации, — продолжал Сибиг. — Доступ на некоторые этажи открыт только ученикам старших курсов или преподавателям. Вы туда можете попасть только при наличии письменного разрешения своего Патрона и соответствующего преподавателя.
Прямо Особая секция в Хогвартсе. Только где же мне найти мантию-невидимку для своих темных делишек?
Я вошла вслед за остальными в широкое светлое помещение читального зала и на секунду остановилась, завороженная его красотой.
Здесь не было книжных шкафов — книгохранилище находилось в смежном зале, но на стенах висели картины, на столах стояли лампы с зелеными абажурами, а окна украшали причудливо расшитые занавески из мягкой бархатистой ткани. Еще перед входом нас попросили переобуться в специальные бесшумные тапочки, тоже зеленого цвета, и теперь, переступив порог, мы просто утонули в мягком ковре цвета весенней травы.
— Добро пожаловать! — услышала я слева от себя голос. Из-за задрапированного зеленым стола нам навстречу поднялась полная женщина. — Рада приветствовать вас в третьем читальном зале нашей библиотеки. Прошу, сдайте Патрону карточки, чтобы я могла внести вас в картотеку.
Сибиг подал знак, и мы принялись рассаживаться за столом. Со мной рядом уселся Керр, напротив — Лидилла, Малгмар и безымянная девушка. Я так и не могла запомнить ее имени. Обменявшись любезностями со смотрительницей зала, к нам примкнул и преподаватель.
Мы послушно раскрыли книги и углубились в изучение психологии матриархального общества.
В Миламире все было, не как у людей. Правили всем женщины. Они добивались внимания мужчин, они добывали деньги и еду, они занимали первые посты в государстве. В моде были битвы до смерти за обладание кавалером, ради чего раз в тамошний год устраивался большой турнир. Он длился около семидесяти тамошних дней, и как раз к его началу мы должны были попасть. Естественно, не случайно — расписание практик в Школе было давно отработано таким образом, чтобы ученики могли поприсутствовать на знаковых мероприятиях и увидеть то, чего не увидели бы в любое другое время.
После турнира оставшиеся в живых претендентки заключали со своим трофеем союз, имеющий силу аккурат до следующего турнира. За это время женщины успевали зачать, выносить и родить детей, так что к началу новой битвы за любовь они снова могли сидеть в седле.
В этом мире женщины созревали быстрее мужчин, и рождались они чаще, и были крепче, и меньше умирали в младенчестве. Мальчики рождались редко и по одному, девочки же чаще всего были двойняшками и тройняшками. Женщина, ставшая матерью мальчика, нередко отказывалась от дальнейшего участия в турнире — и только при наличии младенца мужского пола она имела на это право.
Считалось хорошим знаком родить после первого турнира мальчика. Такие женщины быстрее продвигались по службе, чаще добивались привилегий, и вообще считались талантливее остальных. Чтобы девочка достигла половой зрелости и могла иметь детей, в Миламире ей нужно было дожить до тринадцатилетия. Мальчики созревали к двадцати годам, но жили они дольше, и потому могли стать отцами несколько десятков раз, тогда как женщина при условии постоянного везения на турнире, обычно вынашивала семь-десять детей и к сорока годам уже не имела возможности зачать. Таких женщин называли «щеани», они жили общинами и помогали растить детей более молодым.
После заседания Аргента встретился со мной только раз, в доме тетушки Раштлек. Уже с порога, не стесняясь в выражениях, мой Патрон заявил, что я скоро буду исключена из Школы, так что он уже сейчас начинает искать мне замену. Сказать, что Аргента был зол — значит, ничего не сказать. Я поднялась к себе в комнату, все еще полная смятенных мыслей, но уже буквально несколько минут спустя тетушка Раштлек постучала в дверь и сообщила, что Патрон хочет прогуляться со мной по саду.
Я не могла отказать.
Мы вышли в тот самый сад, где я впервые встретила Дансти и Бель, и где пролилась на каменные плиты у скамейки моя кровь в тот вечер, когда Лакс назвал меня Однной.
Я ступала в ногу с Аргентой, который, похоже, вознамерился здесь со мной объясниться. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
— Лакс дал тебе возможность передумать, — сказал Патрон, едва мы ступили на дорожку, ведущую вглубь. — Я прошу тебя этого не делать.
Вот так. Никаких больше шуточек насчет серого, никаких комплиментов с легкой улыбкой на лице. Все легкомыслие Аргенты как рукой сняли, когда дело коснулось его самого.
— Я не передумаю, — сказала я, хотя внутри все при этих словах сжалось.
— Ты выставила меня дураком, — сказал он, почти перебив меня. — Я надеялся на другое отношение.
Я закусила губу.
— Аргента, я не собиралась здесь учиться, — вымолвила я, стараясь быть спокойной. — Ты заставил меня. Мне интересно здесь, но участие в таких бойнях — это слишком. Я могла умереть! На первой же практике! Нет, я на такое не согласна.
— Я думаю, что это ты нарушила правила в Дайтерри, — сказал он, и я ахнула от резкости его слов.
— Это неправда, — начала я, но Аргента остановился посреди дорожки, вынуждая меня последовать его примеру, повернулся ко мне лицом и заговорил:
— Я не был бы так уверен еще пару дней назад. Но не сегодня. Думаю, что ты сделала это специально. А для подстраховки еще и попросила об одолжении Совет. Мне просто интересно, что именно ты сделала, чтобы заставить дайт настолько спятить.
— Я не делала ничего! — Он отмахнулся от меня. — Аргента, я никогда бы…
— Не подставила меня? Так ты это и сделала на заседании. Если окажется, что виновна ты, я лично настою на том, чтобы тебя до отправки домой поселили лет на двадцать в какой-нибудь захолустный мирок без цивилизации.
Я хлопала глазами, не зная, что сказать. Аргента засмеялся, жестко и резко.
— А ты думала, тебя просто отчислят? Стилгмар, если бы все было так легко. Если окажется, что на твоей совести убийство человека — тебя накажут. Если окажется, что на твоей совести срыв исследований в одном из миров — тебя накажут. Если окажется, что…
— Да поняла я! — не выдержала я. — Меня накажут в любом случае, так? Может, мне тогда следует подать запрос на отчисление уже сейчас?
— Раньше надо было думать, — с нескрываемым злорадством сказал Аргента. Заложив руки за спину, он усмехнулся. — Ты обязалась помочь. Ты сама сделала выбор — твои слова, не мои.
— И что же за наказание мне грозит?
Он пожал плечами.
— Как я уже сказал. Я буду настаивать на паре десятков лет в каком-нибудь подыхающем мирке.
Он не спеша двинулся дальше, а я еще долго стояла на месте, задыхаясь от злости и сдерживаемых слез.
Из-за того, что я пропустила первый день общих занятий, мне приходилось заниматься дополнительно, после того, как все остальные уже собирались и уходили по домам. Мне понравилось оставаться в зале одной. Лампы на столе загорались, как только темнело, накрывая зал легким зеленым флером таинственности. Смотрительница включала какой-то прибор, и из скрытых в стенах динамиков неслись звуки пения неизвестных мне птиц. Как-то я даже слушала уже знакомую мне балладу о любви, написанную Ининджером — но в птичьем исполнении.
На второй день я уже прихватила с собой из дома тетушки Раштлек коробку с ароматизированной водой и пакет печенья, и смогла заморить червячка, не отрываясь от процесса. Что бы там ни говорил обо мне Аргента — а я уверена, он говорил — тетушка оставалась неизменно приветливой и доброжелательной. Она все так же пекла для меня пирожки с кагцве, оставляла на столе ужин, если я возвращалась в ее отсутствие, все так же справлялась о делах и подсказывала, как одеться.
А я с каждым днем все больше впадала в уныние.
В последний день занятий, после того, как все наставления были даны, и все книги благополучно вернулись на библиотечные полки, я засиделась в зале допоздна. Как будто пыталась продлить этот день, как будто ждала, что случится что-то из ряда вон выходящее — например, в зал войдет Лакс и скажет, что готов помочь мне с разгадкой кошмаров, а потом проводит меня до Ворот.
Но, конечно, этого не случилось. Я вернула на полку сборник атласов Миламира, попрощалась со смотрительницей и направилась домой.
— А к тебе пришли, — сказала, выходя из кухни на мой голос, тетушка Раштлек. — Давай-ка переодевайся и спускайся, поужинаете.
— Кто пришел?