Он помолчал, словно взвешивая «за» и «против». Потом качнулся на пятках.
— Ладно. Ладно, Нина. Как я уже сказал, мне не нужна ты. Мне нужно то, что у тебя внутри. То, что я сам вложил давным-давно в твои тела.
— О чем ты говоришь, — почти простонала я, прижимая руку к виску, который вдруг собрался взорваться.
— Я служил демонам, — сказал он, и ухмылка сползла с его губ. — Я был большим начальником… Жаль, что теперь приходится играть султанчика в этом отсталом мирке, но делать нечего.
— Так ты… помогал врагу? — спросила я, держась за висок.
Его слова не ударили и не шокировали меня. Все, что было для меня важно — это Ворота и Белый мир. Только он имел значение. Только ради него следовало бороться и жить.
— Помоги мне, — я протянула к нему руку. — Помоги мне вернуться в Белый мир… Пожалуйста. И я никому не скажу о том, что ты демон, никому не скажу.
— Я — не демон! — прервал он меня резко. — Я человек, более того, я твой отец в одном из воплощений.
Я закрыла глаза всего на мгновение. Отец. У меня нет отца. Мне нужен Белый мир.
Следующее, что я помню — меня держат четыре птицечеловека, а я ору, кусаюсь, бью ногами и царапаюсь. Я оказалась у самой двери, но их было слишком много, да и за дверью стояла охрана, и меня скрутили. В шею вонзилась игла, и я обмякла. Тело перестало подчиняться, но в голове по-прежнему бушевал ураган.
— Драная кошка, — услышала я слова «господина», когда меня тащили мимо него.
Я заметила, что он держится за щеку, а сквозь пальцы течет кровь. Видимо, я его все-таки зацепила. Мысль об этом вызвала у меня чувство удовлетворения.
— У нее лихорадка, привяжите ее, — бросил он.
— Я хочу в Белый мир! — завизжала я.
— Все мы куда-то хотим.
И, уже на выходе:
— Пришлите ко мне старшего надзирателя. Надо что-то придумать.
Я визжала, пока хватало голоса. На меня надели подобие смирительной рубашки и за талию привязали к кровати. Я била ногами и выкрикивала ругательства до тех пор, пока не охрипла. Но даже потом шептала и шептала весь день и всю ночь напролет:
— Белый мир, Белый мир, Белый мир.
А на следующий день я встретила Корта.
Я плохо помнила, как оказалась в подвалах дворца. Уже потом Корт рассказал, что меня принесли утром, в полубессознательном состоянии, выкрикивающую «Белый мир» на всех знакомых мне языках. «Господин» приказал приковать меня к стене, чтобы я не билась о прутья решетки. Приступы усиливались и учащались буквально на глазах. Я пришла в себя уже ближе к обеду — руки и ноги ободраны от оков, голова разрывается от дикой боли, в горле сухо.
Осознав, где я нахожусь, я испытала шок.
Я лежала на каменном полу, пристегнутая за руки и за ноги к цепи, уходящей к каменному кольцу в стене. Это была явно тюремная камера: вокруг решетки, на двери — замок, у — деревянная лавка. Я повернула голову и увидела, что такие камеры тянутся по обе стороны от меня. Какие-то были пусты, в каких-то плакали и жаловались на жизнь такие же пленники, как я. Ощущение дежавю было настолько сильным, что я почти решила, что снова сплю и вижу эту тюрьму во сне.
Голос рядом уверил меня, что это не так.
— Ну, вот мы и встретились в реальности, Стилгмар Аргентджен.
Я закрутила головой, пытаясь понять, откуда доносится звук. Ангела, сидящего у стены в следующей камере, я заметила не сразу — не потому, что что-то скрывало его от меня. Просто он этого не захотел раньше, а сейчас решил, что момент настал. Я увидела полные губы, темные глаза, белоснежные, почти ослепительно-белые крылья.
— Корт… вандайре? — вспомнила я полное имя.
Он поднялся, и загремела цепь. Ангел, в отличие от меня, был пристегнут только за ногу. Подойдя ближе к решетке, разделяющей наши камеры, Корт прислонился к ней и оглядел меня внимательным взглядом.
— Как ты? Лучше?
Я попыталась сесть, поморщилась от боли в руках и ногах. Покрутила головой — шея затекла от долгого лежания на холодном полу. Кажется, лихорадка отступила. Мои мысли не вертелись более вокруг Белого мира. Гораздо интереснее мне было узнать, где я и как здесь оказался Корт.
— Лучше, — сказала я, отвечая на его вопрос. — Правда, я не помню, как попала сюда.
Он рассказал. Я поднялась на ноги, отмечая и свое грязное платье, и длину цепи, едва позволяющую сделать по камере пару шагов.
— Тебе придется некоторое время провести рядом со мной, — сказал ангел, наблюдая за моими попытками освоиться. — Я могу сдерживать развитие лихорадки, но для этого ты должна держаться со мной рядом и периодически касаться меня. Подойти, я вылечу твои раны.
Цепь не позволила. Тогда я натянула ее до предела, протянула руку — ангел сделал то же самое — и наши пальцы на миг соприкоснулись. Слезы потекли у меня из глаз, но боль, и головная, и в натертых оковами конечностях исчезла.
— Спасибо.
— Не стоит благодарности.
Где-то вдалеке раздался взрыв истерического хохота, который затем перешел в плач. Корт и ухом не повел, я же вздрогнула и поежилась. Судя по тому, что я видела справа и слева от себя, ряд камер тянулся и тянулся. Пленников было много, они сидели и стояли, плакали и бормотали что-то себе под нос, просили и умоляли, угрожали и смеялись.
— Сколько же их здесь?
— Около сотни, — ответил на мой почти риторический вопрос Корт. — В основном, местные, но есть и такие, как мы, из других миров.
Я повернулась к нему. Кажется, голова вот только обрела ясность. Я вдруг отчетливо поняла, кто сейчас находится рядом со мной. Ангел, да, но не просто ангел. Корт связывался с Лаксом через меня. Он посылал ему сигнал об опасности, он предупреждал его.
— Где Лакс? — спросила я у него с резкостью, которой сама у себя не ожидала.
— Если ты передала ему мое послание, думаю, он в Солнечном мире, — сказал Корт.
Я мотнула головой.
— Конечно, я передала. Но разве ты не знаешь, что война все равно начнется? Люди…
— Прячут у себя последнего из демонов? — закончил он за меня. — Мы все стали свидетелями убийства Лириндайре Айре Айре в Снежном мире, так что да, я думаю, Лакс об этом тоже знает.
Лириндайре? Ли-ра… Ну, конечно, моя Ли-ра не могла зваться просто Ли-рой в этой сложной иерархии ангельских имен. Я подумала о своем теле, лежащем у ее объятого огнем домика. Сколько времени уже прошло? Наверняка моя мать поняла, что я перешла, но ведь никто не знает, что случилось с Ли-рой на самом деле. Никто не знает, что по деревне бродит вампир — а теперь, когда я видела их, я знала, как они выглядят.
Я знала, что в моем родном мире водятся притворщики, но они не нападали на людей даже в полнолуние, когда их сводила с ума луна. Я знала ангелов, но они помогали и людям, и притворщикам и делом, и словом, давали советы и жертвовали собой ради спасения других. Я знала одного вампира — Терна, но и тот предпочел сбежать в другой мир, чтобы не причинить мне вреда.
Но с недавних пор все словно сдвинулось с места, искривилось, исказилось, как в кривом зеркале. Люди убивали друг друга. Вампиры убивали ангелов. Оборотни убивали людей. Только ангелы пока никого не убивали… но, может, я просто не знаю ситуацию в целом?
— Что ты имеешь в виду «все стали свидетелями»? — спросила я у ангела.