— Я верю тебе на слово. Завтра я уезжаю.
— Так скоро? — Глаза её потухли.
— Я должен. А теперь ступай, накорми нас чем-нибудь.
По случаю приезда хозяина Элсбет приготовила самые лучшие кушанья, а Жанна приказала выкатить из подвала несколько бочонок вина. Каролина, несмотря на свой огромный живот (она была на последнем месяце беременности), весь вечер вертелась на кухне. Наконец падчерице удалось уговорить её уйти: Жанне не нравилось, что в последнее время мачеха слишком много общается с простонародьем.
— Вам и Вашему ребёнку с ними не место, — говорила она.
Впервые за несколько месяцев в замке зазвучал смех.
Каролина к гостям не вышла и, как всегда по вечерам, вышивала рубашки для будущего малыша.
С утра Каролина плохо себя чувствовала, поэтому Джеральда провожала одна Жанна. Барон попрощался с ней на лестничной площадке, поцеловал и взял с неё слово беречь себя и заботиться о мачехе. Она судорожно кивнула и вместе с ним спустилась во двор. Баронесса встала возле лестницы и, чтобы не расплакаться, нарочито скрупулезно рассматривала сбрую Вернета.
Барон сел в седло, бросил взгляд на готовую разрыдаться дочь и уехал.
Жанна, как ей казалось, ещё долго слышала стук копыт по подъёмному мосту, болью отдававшийся в сердце.
* * *
Здесь было тепло и темно; так приятно было прислонить уставшее тело к стене, прикрыть глаза и чувствовать, как приятная волна тепла обволакивает тебя.
Служба кончилась, но прихожане ещё не разошлись.
Джуди стояла неподалёку от выхода, но, тем не менее, усердно читала молитвы. В то, что они помогут, девушка искренне верила.
Полноватый отец Тальбот с лоснящейся лысиной на темени с умиротворяющей улыбкой обходил прихожан. Он напоминал кота, которого только что накормили сливками. Мимо мужчин священник проходил быстро, иногда хлопал их по плечу и бросал пару утешающих слов, если они были нужны, зато гораздо дольше задерживался возле женской половины своей паствы. Украдкой останавливая взгляд на очередной девушке с пухлыми губками, так очаровательно шепчущими молитву, он чуть слышно вздыхал.
Джуди уже собралась уходить, когда отец Тальбот коснулся её руки.
— Мне нужно поговорить с тобой, дочь моя, — сказал он.
Служанка пожала плечами и покорно осталась.
Когда вышел последний прихожанин, священник подошёл к девушке, в волнении ломая пальцы.
— Ты очень красива, дочь моя, — начал он, — а знаешь ли ты, что красота — это наистрашнейшее искушение дьявола?
— Нет, отец мой, — простодушно ответила Джуди.
— Именно так, дочь моя! Я давно стал замечать, что Нечистый оплетает тебя своими сетями.
Служанка испуганно перекрестилась.
— Я хочу спасти тебя, дочь моя, — священник взял её за руку и накрыл её ладошку своими ладонями. — Какие хрупкие у тебя пальчики…
Девушка испуганно высвободила руку.
— Я лучше после зайду, отец мой, — сказала она.
— Почему же, дочь моя? — удивлённо спросил отец Тальбот. — Неужели ты не хочешь спасти свою душу?
— Хочу, но не с Вами, — подумала девушка и вслух добавила: — Сегодня у меня ещё слишком много дел, отец мой. Я зайду завтра.
— Мне надобно исповедовать тебя сегодня, дочь моя, — покачал головой священник и плотно затворил двери. — В тебе сидит дьявол, я должен изгнать его.
Джуди передернуло от одной мысли о том, что эти руки будут ласкать её. Целоваться с ним все равно, что целоваться с боровом. Был бы священник моложе и красивее лицом, она бы, так и быть, позволила себя исповедать.
— Не могу я сейчас, святой отец, я лучше вечерком зайду.
— Хорошо, дочь моя, — вздохнул священник, проводив её взглядом, и прошептал: — Красота — сильнейшее искушение дьявола, а люди слабы…
Служанка не обманула священника, сказав, что у неё много дел. Она весь день вертелась, как белка в колесе, и лишь вечером смогла немного отдохнуть.
— Уф, совсем я умаялась! — Джуди наконец-то блаженно вытянула ноги перед очагом на кухне. — Плесни мне чего-нибудь погорячее, Элсбет.
— Чего погорячее? — кухарка с опаской посмотрела на неё. — Уж не больна ли ты?
— Тут и заболеть недолго! С утра до вечера на ногах. Туда-сюда, туда-сюда… — Она устало начертила рукой в воздухе несколько кругов.
— Так чего погорячее? — буркнула Элсбет.
— Молока, Элсбет, — рассмеялась Джуди. — А ты что подумала?
Кухарка расплылась в улыбке и плеснула в пустой котелок немного молока из крынки.
— А побольше нельзя? — плаксиво спросила служанка.
— И рада бы — да не откуда взять!
Молоко согрелось. Элсбет осторожно сняла котелок с углей, подула на молоко и вылила его в глиняную кружку.
— Подожди пить: горячее, — заботливо предупредила она.
Молоко с привкусом металла и свиного жира (кухарка не успела вымыть котелок после ужина) показалось Джуди слаще мёда.
— Что-то я давно тебя в церкви не видела, — укоризненно заметила Элсбет.
— Не могу я, Элсбет, туда ходить, — краснея, зашептала Джуди.
— Почему? — удивилась кухарка.
— Ну… Словом, бес в отца Тальбота вселился. Боюсь я!
— Чего боишься? — шёпотом спросила Элсбет.