холодильником. Обормот забегал вокруг холодильника, сердито урча и пытаясь достать
мышонка лапой.
— Что, не вышло? — довольно сказал Макар. — На такого маленького бросаешься!
Это же мышонок с золотым хвостиком! Иди лучше лови в подпале крыс.
Кот сел, захлестнул вокруг передних лап хвост и уставился на хозяина желтыми злыми
глазами. Мяукнул, не соглашаясь с Макаром. Ему хотелось мышонка.
— И не стыдно тебе, разбойнику? — возмутился Синицын. — Смотри, выгоню.
Кот перекинул хвост с одном стороны на другую.
Двери скрипнули. На шум явился Брехун — маленький шелковисто-белый фокстерьер,
ласковый с друзьями, но беспощадный к врагам. Он презрительно посмотрел на кота и,
стуча коготками, подошел к Макару. Уткнувшись холодным носом ему в руку, вильнул
хвостом. Кот насторожился, готовясь запрыгнуть на стол, если Брехун бросится на него.
Но тот вдруг забеспокоился и двинулся к холодильнику. Сунул под него нос и стал шумно
нюхать.
— И ты туда же? — упрекнул его Макар. — Ополчились на маленького!
Брехун завилял хвостом, но продолжал нюхать, даже царапнул пол когтями.
В коридоре раздался звонок.
— Это ко мне пришли! — сообщил Макар коту и фокстерьеру и побежал открывать.
На лестничной площадке он увидел Дашу Поспелову и Генку Лысюру. За ними
поблескивал круглыми очками Зина Живцов с рулоном белой бумаги.
— Заходите, заходите, — пригласил Синицын. — Вот вешалка, раздевайтесь.
Генка помог Даше снять пальто. Он был староста класса и всячески показывал, что он
не такой, как все.
— Эх ты, хозяин! — упрекнул он Макара. — Надо же помочь даме раздеться.
«Дама» захихикала и стала поправлять перед зеркалом косички.
— Ничего, не барыня, — грубовато бросил Синицын, хотя ему стало неловко. Он
вспомнил, что папа всегда помогал маме снять пальто.
Генка взял у Зины рулон и расстелил его на столе, сам забегал по комнате. Это у него
называлось «творчески мыслить».
— Ты, Синицын, будешь рисовать заголовки и карикатуры, — на ходу распоряжался
он. — Помнишь, говорил нам, что умеешь рисовать? Поспелова пусть переписывает
заметки — у нее почерк хороший. А Зиновий Живцов будет давать темы для карикатур.
Синицын тоскливо съежился. Вот она, расплата: прихвастнул однажды на собрании,
что может хорошо писать заголовки и в свое время целые плакаты оформлял (в какое
«свое время», он не уточнил). И вот не успел оглянуться, как его избрали в редколлегию.
Макар неуверенно взял карандаш.
— А что ты собираешься делать? — Даша повернулась к Генке.
Тот напыжился:
— Я, как староста класса, буду передовую статью диктовать. Значит, так... — он
полистал блокнот. — Заголовок: «От каждого — по книге!».
— Это ты о чем? — не понял Макар.
— Как о чем? Ты что, не в курсе дела? Мы сейчас важную... — он снова заглянул в
блокнот, — кам-па-нию будем проводить: собирать библиотечку на общественных
началах. Каждый должен принести для нее свою любимую книгу. У тебя, например, какая
самая любимая книга?
— У меня? — голос Макара дрогнул. — «Маленький принц».
— Вот ее и принесешь! — решительно приказал Лысюра.
— А другую нельзя? Это ведь моя самая-самая любимая...
Лысюра остановился перед Синицыным и заложил руки за спину: