— Подпрыгивала?! — Синицын оживился.
— Ну! — подтвердил Лысюра. — Пономаренко говорит: может, «альбатросовцы» ему,
то есть тебе, заранее все вопросы дали? Ты ведь им в прошлый раз подыгрывал... А я
говорю: дураки они круглые, что ли?
— Ну, а Поспелова, Поспелова?! — не выдержал Синицын.
— Что — Поспелова? — пожал плечами Лысюра. — Подпрыгивала...
Он остановился и с подозрением посмотрел на Макара:
— А чего ты все про Поспелову спрашиваешь? Влюбился в нее, что ли?
— Скажешь тоже! — запротестовал Макар.
Лысюра засмеялся и пропел:
— Жених и невеста замесили тесто...
— Я тебе дам тесто! — сжал кулаки Синицын.
Лысюра испугался:
— Да я пошутил, ты что, не понимаешь?
— Хороши шутки! — Макар начал остывать. — Говори, да думай, что говоришь!
— Ты не кипятись. Какая может быть любовь в четвертом классе? Я пошутил. Но ведь
на пионерском сборе Влада Изотовна объясняла, что среди пионеров может быть только
дружба и взаимное уважение. У тебя ведь с Дашей дружба и взаимное уважение, или
только дружба без взаимного уважения?
— Почему без уважения? У нас... уважение.
— Без дружбы? — разочарованно протянул Генка.
— Нет, дружба тоже есть... Уважение... с дружбой. — Синицын окончательно
запутался и опять разозлился. — Да что ты ко мне пристал со своей дружбой и
уважением?! Иди спроси у Даши, если тебе так нужно.
Лысюра быстро огляделся.
Они стояли в вестибюле школы у большого окна. Никого уже не было, все разошлись
после турнира. Несколько человек топтались во дворе, размахивая руками: наверное,
спорили.
Глаза Генки хитро блеснули, он нагнулся к Макару и сказал с расстановкой:
— Она не только подпрыгивала...
— А что еще? — вскинулся Макар.
— Она сказала, что хотела бы дружить с тобой. Всю жизнь...
Синицын остолбенел. Он хотел что-то сказать, но не мог.
— М-м-м... — выдавил он.
— Что? — Лысюра мысленно потирал руки. Вот это эффект! Теперь все ясно:
Синицын очень хочет дружить с Поспеловой!
— Врешь! — наконец выговорил Макар. — А как, как она сказала?
— Ну... как? — Генка многозначительно поднял брови. — Очень просто. Так прямо и
сказала.
— Так и сказала? Эх, Лысюра, ну и молодец ты! Не зря тебя назначили старостой.
Лысюра напыжился.
— Скажи, что ты хочешь? Говори! — напирал Синицын.
— Я к тебе, понимаешь, с общественным делом, — многозначительно сообщил
Лысюра. Он давно подозревал, что все происходящее с Макаром — неспроста. Какие-то
силы замешаны в этом, и он решил тоже получить выгоду.
Он вытащил из кармана печенье и захрустел им.
— С каким делом? — Синицын слушал его.
— Послезавтра все классы будут брать обязательства по сбору металлолома. Сколько,
по-твоему, наш класс может собрать лома, а?