Уил пожал плечами. Он немного успокоился, на смену гневу пришла твердая уверенность в своих силах. Герин учил его сдерживать бурные эмоции и использовать гнев и ярость лишь тогда, когда научишься обуздывать их. Теперь Уил умел это делать.
— Трудно объяснить.
Людской поток огибал их. Уил увидел вдалеке Герина, пробиравшегося к ним сквозь толпу. Элид тоже заметил наставника и понял, что надо спешить. Уил вряд ли расскажет при Герине о том, что произошло в камере пыток.
— Говори быстро, что с тобой стряслось, — поторопил он Друга. — Не беспокойся, я постараюсь понять.
— Я должен разделить ее участь, — сказал Уил, проведя рукой по своим огненно-рыжим волосам.
— Разделить ее участь? — с недоумением переспросил Элид.
— Да, ее смерть. Я не знаю, как объяснить, что под этим подразумевается.
Герин был уже совсем близко.
— Но зачем тебе все это? — быстро спросил Элид, опасаясь, что наставник не даст им довести этот важный разговор до конца. — Ты все равно не сможешь помочь ей!
— Я нужен ей, — сказал Уил.
И тут к ним, наконец, подошел Герин.
— Что случилось, Уил? — ровным, лишенным эмоций голосом спросил он.
Его невозмутимый топ был плохим знаком. Уж лучше бы Герин кипятился и волновался.
Юноша по-военному четко и коротко начал докладывать наставнику о событиях сегодняшнего дня.
— Я был вынужден пойти вместе с Селимусом в застенок и наблюдать там за тем, как подвергали пыткам молодую женщину, обвиненную в колдовстве.
Герин вздохнул.
— Так я и думал.
— Она не признала себя виновной. Эта женщина вообще не издала ни единого звука во время истязаний, — продолжал Уил. — Исповедник Лимберт подверг ее пыткам третьей степени. Ее четыре раза поднимали на дыбу и растягивали тело.
Элид пришел в замешательство. Он хотел что-то сказать, но Уил, предвосхищая расспросы, поспешно добавил:
— Все это было ужасно, и я не пожелал бы никому из вас повторить мой печальный опыт. — Он потупил взор. — Но я выжил, а девушку сегодня сожгут на костре.
— Говорят, ты оказал ей помощь после пыток.
Уил пожал плечами.
— Я всего лишь дал ей глоток воды.
Герин кивнул. Ему уже рассказали о том, что произошло в камере пыток.
— Ты поступил благородно, мой мальчик. Но почему ты здесь сейчас?
Уил замялся, и тогда вместо него ответил Элид:
— Он говорит, что хочет разделить ее участь.
Элид бросил на друга извиняющийся взгляд. Впрочем, это было лишним. Уил простил бы ему все что угодно.
Их внимание привлекла часть процессии, сопровождавшая осужденную к месту казни.
— Вот она, смотрите! — воскликнул Уил и двинулся к окруженной людьми телеге, на которой везли Миррен.
— Остановись, мой мальчик, — приказал Герин, крепко схватив его за плечо и повернув лицом к себе. — Я тоже испытываю негодование, когда вижу, как страдает женщина. И мне тоже хочется броситься ей на помощь. Но это бессмысленно. Ее все равно сожгут, что бы ты ни делал.
Уил холодно посмотрел на своего наставника.
— Я знаю.
Выражение его лица было исполнено твердой решимостью. Сейчас он как две капли воды походил на своего отца, обладавшего непоколебимой волей. Герин понял, что спорить бесполезно.
— Я нужен ей, — сказал Уил, пытаясь объяснить свои чувства и намерения. — Она должна знать, что в ее последний час рядом с ней находится по крайней мере один человек, который считает ее осуждение несправедливым.
— Значит, ты не веришь в ее вину, — сделал вывод Герин, отпуская Уила.
Да и как его удержать! Уил ринулся к телеге, на которой, ссутулившись, с низко опущенной головой сидела Миррен. Герин и Элид проводили его долгим взглядом.
— Я думал, что ведьм заставляют идти к месту казни, — промолвил Элид.
— Да, но не тех, кого четыре раза поднимали на дыбу. Эта женщина не устояла бы на ногах.
— О… У нее, наверное, вывихнуты все суставы и разорваны сухожилия, — промолвил Элид, не в силах скрыть свое любопытство к мрачным деталям жестоких пыток.
Герин слушал его с рассеянным видом.
— После того, что перенесла эта бедная девочка, — сказал он, — она не сможет самостоятельно встать у столба, вокруг которого разведут костер. Пойдем, Элид. Нам нельзя отходить от Уила ни на шаг. Боюсь, как бы он не натворил бед.
Уил тем временем догнал телегу и вступил в разговор с Лимбертом, сопровождавшим Миррен на казнь.
— Вы пришли попрощаться с ней? — насмешливо спросил Исповедник.
— Я пришел проследить, чтобы вы обращались с этой женщиной с уважением, которого она заслуживает, — ответил Уил.
— Хотите, чтобы я относился с уважением к ведьме? — с наигранным изумлением переспросил Исповедник.
— У вас нет доказательств, что она ведьма, Лимберт. Вы так и не добились от нее признания с помощью ваших мерзких пыток.
— Осторожнее, юноша! Мне известно, кто вы, но я никому не позволю мешать мне в исполнении долга! Ваши слова ничего не значат для меня.
— Но они многое значат для воинов, сопровождающих процессию, Исповедник, — сказал Уил, с издевкой произнеся название высокой должности Лимберта. — Это мои люди, и они подчинятся любому моему приказу. Я могу сорвать весь этот спектакль, если захочу.