Декабрахи уменьшились до бледных пятен в одном из темных участков вдоль площадки.
- Я не знал, что происходит, - сказал Флетчер, - но решил двигаться. И тут - камера не записала этого - я почувствовал удар по корпусу, словно кто-то сбросил на меня камень. Я не видел ничего, пока что-то не ударилось в колпак прямо перед моим лицом. Это была маленькая торпеда с длинным, как вязальная спица, носом. Я поспешил уйти, пока декабрахи не придумали еще чего-нибудь.
Экран почернел. Голос Флетчера сказал: "Я иду над Глубинами, параллельно краю Отмелей". По экрану плыли какие-то неопределенные пятна, бледные огоньки, ослабленные водой и расстоянием.
- Я вернулся, следуя вдоль края площадки, - продолжал Флетчер, - и нашел колонию, которую видел вчера.
На экране снова появились шпили, высокие башни - голубоватые, зеленоватые, цвета слоновой кости. "Я приближаюсь, - послышался голос Флетчера. - Хочу заглянуть в одно из этих отверстий". Башня разрослась, появилось черное отверстие.
- Вот тут я включил носовой фонарь, - сказал Флетчер. - Черное отверстие вдруг превратилось в освещенную цилиндрическую камеру глубиной футов 15. Стены ее были выложены блестящими цветными шариками, похожими на елочные украшения. В центре камеры плавал декабрах. Из стенок камеры вытягивались полупрозрачные щупальца, заканчивавшиеся подушечками, и словно мяли и месили гладкую шкуру животного.
- Не знаю, что тут происходит, - произнес Флетчер, - но деку не понравилось, что я смотрю на него.
Декабрах отпрянул в глубину камеры; щупальца отдернулись и спрятались в стены.
- Я заглянул в соседнее отверстие.
Другое черное отверстие превратилось в освещенную камеру, когда прожектор заглянул в него. Там тихо плавал декабрах, держа перед глазом розовый студенистый шарик. Щупалец по стенам не было видно.
- Этот не двигался, - продолжал Флетчер. - Он спал, или был загипнотизирован, или очень испугался. Я двинулся обратно и тут ощутил страшнейший толчок. Я подумал, что погиб.
Изображение на экране сильно качнулось. Промелькнуло сверху вниз что-то темное.
- Я взглянул, - говорил Флетчер, - и увидел с дюжину декабрахов. По-видимому, они притащили огромный камень и сбросили на меня. Я включил насос и кинулся обратно.
Экран погас.
Дамон был потрясен.
- Я согласен, что у них есть признаки разумного поведения. Но обнаружили ли вы звуки?
- Никаких. Запись у меня была включена все время. Никаких вибраций, кроме ударов в корпус.
Дамон сделал недовольную гримасу.
- Но должны же они как-то сообщаться - иначе как они могли бы действовать согласованно?
- Если только они не телепаты, - ответил Флетчер. - Я смотрел внимательно. Ни звуков, ни знаков - ничего!
- Может быть, радиоволны? - спросил Меннерс. - Или инфракрасные лучи?
Дамон возразил мрачно:
- Тот, что в чану, ничего не излучает.
- Ну, вот еще! - сказал Мерфи. - Разве нет разумных рас без способности сообщаться?
- Нет, - ответил Дамон. - Методы могут быть различными - звуки, знаки, излучения, но все разумные сообщаются между собой.
- Как насчет телепатии? - предположил Гейнц.
- Нам она никогда не встречалась. Не думаю, чтобы нашлась и здесь, ответил Дамон.
- Мне лично кажется, - произнес Флетчер, - что все они думают одинаково, и сообщаться им не нужно.
Дамон сомнительно покачал головой.
- Предположите, что они действуют по принципу общей эмпатии, - продолжал Флетчер, - что они развивались на этой основе. Люди - индивидуалисты, им нужна речь. Деки - идентичны; они и без слов понимают друг друга. Например, деку нужно расширить сад перед своей башней. Может быть, он ждет, когда подплывет другой, и тогда уносит камень, чтобы показать, что ему нужно.
- Сообщение по принципу наглядности, - вставил Дамон.
- Вот именно, если это можно назвать сообщением. Можно достичь сотрудничества, но, конечно, не может быть разговоров, планирования будущего, сохранения прошлого.
- Может быть, нет даже понятия о прошлом или будущем, нет представления о времени! - вскричал Дамон.
- Их природный разум трудно определить. Он может быть развит очень высоко, может стоять низко; отсутствие сообщения должно быть страшной помехой.
- Помехой или нет, - заметил Мальберг, - они наверняка обыгрывают нас.
- Но почему? - вскричал Мерфи, стукнув по столу большим красным кулаком. Вот в чем вопрос. Мы их не трогали. И вдруг погибает Райт, потом Агостино. Потом наша мачта. Кто знает, что они задумали на эту ночь? Почему? - вот что я хочу знать.
- Это, - произнес Флетчер, - это и есть вопрос, который я хочу задать завтра Теду Кристелу.
* *
*
Флетчер надел чистый синий комбинезон, молча позавтракал и вышел на палубу. Мерфи и Мальберг отцепили растяжки вертолета и стерли соляную пленку с его колпака. Флетчер забрался в кабину, повернул контрольную рукоятку. Зеленый свет - значит, все в порядке.
Мерфи сказал с некоторой надеждой:
- Может быть, мне лучше полететь с вами, Сэм, - на случай какой-нибудь неприятности?
- Неприятности? А почему она может случиться?
- Я не мог бы поручиться за Кристела.
- Я тоже, - ответил Флетчер. - Но неприятностей не будет.
Он запустил ротор. Реактивные трубки заработали - вертолет поднялся, взлетел наискось, удаляясь от плота на северо-восток. Плот Био-Минералов превратился в яркую пластинку на фоне скопления водорослей.
День был тусклый, мрачный, безветренный; по-видимому, собиралась одна из тех страшных гроз, какие разражались через каждые несколько недель. Флетчер прибавил скорость, намереваясь сократить свою поездку насколько возможно. Миля за милей океана оставались позади, а впереди появился плот Морской Рекуперации.
* *
*