Теперь и словен заслышал иноходь.
Из-за поворота на взмыленной лошади к путникам наперерез вылетел всадник. Маленький и изящный наездник на громадном разгоряченном животном. Лошадь взвилась на дыбы, чуть не сбив Ругивлада, и, вдруг, стала, как вкопанная. На него брызнуло пеной, в нос ударил въедливый пот, пар сипло рвался сквозь широко раздувающиеся ноздри.
Кот выгнулся дугой и зашипел что-то на счет старой кобылы...
Наездник склонился к шее благородного скакуна, и, еще миг - упал бы на землю. Но словен подхватил безусого воина и бережно уложил в выцветшую на исходе бабьего лета траву. Серпень-то уж давно окончился, а третьего дня настал Велес-рябинник.
На воине был остроконечный шелом с выступом над переносицей. Кольчужные кольца, ловко прилаженные к убору, спускались серебристой чешуей на плечи. Колчан за спиной оказался пуст. Единственное оружие, оставшееся при витязе, обоюдоострый боевой топор. Железко расширялось к низу и к верху, образуя загибы.
И подивился словен отточенности юного лица, белоснежной мягкой коже, тонким бровям.
- Прах Чернобога!
У него возникло незнакомое ему чувство растерянности и смущения пред этим щуплым пареньком, почти ребенком. Говорят, что волхвы, если чему и удивляются, вида казать тому не должны. Сметение было мимолетным - нечаянный спаситель взял лошадь под уздцы и, отведя в сторону, оставил мирно пастись. Вернувшись, он застал кота, сидящим на груди незадачливого всадника. Зверь, спрятав когти в мягких подушках лап, размеренно и методично справа налево и слева направо бил незнакомца по щекам, надеясь привести в чувство.
- Ну, что! - поинтересовался Ругивлад, наблюдая за его усилиями.
- Устал маненько! - отозвался Баюн.
Но волхв не расслышал. На дороге вновь заклубилась пыль. Среди лязга и звона железа, ржания и хрипа загнанных лошадей пред ним возникло семеро в знакомой красно-коричневой одежде блюстителей закона.
- Ольга! Ольга! - рявкнул один из преследователей.
- Милости просим, ребята, к нашему шалашу! - приветствовал компанию Ругивлад, любовно поглаживая руны на мече.
Лежавший доселе без чувств незнакомец пошевелился. Приподнял голову шелом моментально соскользнул наземь, обнажая стройную шею и девичью косу.
- Мощи Кощеевы! - снова выругался Ругивлад, - Вечно эти бабы лезут не в свое дело! Эй, кот, чего им надо!?
Но Баюн уже картинно валялся верх лапами и не подавал признаков жизни. Если бы Ругивлад не успел привыкнуть к кошачьему шутовству, то подумал бы, что бедняга и впрямь издох.
- На пиру княжьем тебе повезло - ловок ты морочить да глаза отводить! Во второй раз такие шутки не проходят. Но нам нет сейчас дела до тебя, чернец. Господин наш, Владимир-князь милостив. Отдай девчонку, и мы тебя не тронем! - сказал предводитель семерки.
- Не понимаю! - сделал знак Ругивлад, он с трудом разбирал их язык, столь непохожий на словенский.
А корчма? Корчма иное дело, там всякий народ толпится, там всякая речь слышна.
Прежде, чем ему удалось что-то еще добавить, Ольга вскочила и кинулась к своему скакуну. Трое спешились и рванулись было за ней. Ругивлад преградил стражам дорогу и угрожающе повел мечом.
- Нехорошо?! Семеро мужиков на одну бабу?! - пожурил он киян.
Вои не слушали. Молодчики разом бросились на дерзкого проходимца.
"В сторону, дурни, в сторону! Я сниму с него глупую голову!" - крикнул один из всадников. Подчиненные подались назад. Но едва их главарь навис над словеном, тот исчез. Ругивлад нырнул под брюхо скакуна, взрезая сухожилия. Конь споткнулся, хрипло заржал... И упал, увлекая наездника, судорожно перебирая копытами.
Немедленно на чужака устремился второй. Франциска поляницы* расколола не в меру ретивому череп. Брызнули мозги. Вид кровавой жижи привел Ругивлада в бешенство. По коже пронеслась дрожь. Словен ощутил ненависть каждой клеточкой тела. Клинок яростно рванулся, едва не выскользнув из ладони, рубанул, рассекая кольчуги наскочивших киян...
(* поляница - так на Руси называли женщин-воинов, ближайший синоним амазонка)
Он ловко выбил меч из руки первого, цветасто помянул Чернобога и вогнал железо под ребра на ладонь. Враг рухнул. Словен тут же прозевал основательный удар плашмя в грудь и ощутил, как в тело, пронзив толстую кожу рубахи, впились звенья и пластины брони. Следующим выпадом он сам достал врага, проколов плечо. Тот скорчился. Резко обернувшись, точно ветку от дерева, он по самый локоть отхватил руку ярому молодцу, что было устремился к Ольге. Первый раненный воспользовался этим и хотел уж обрушить на чужака неимоверный по силе удар сзади, но меч разрубил пустоту. Рукоять словенова клинка врезалась в лицо, выбив зубы и переломав нос, превратив его в кровавый сгусток.
Рьяный, пьяный от свежей крови, меч стонал. Металл радостно звенел, принимая удар за ударом, и вновь устремлялась за горячей жизненной влагой. Пел и волхв. Да нет, он кричал, он хрипел этот давно сложенный нид*. Зловеще, надсадно, грозно...! Степь дрожала в такт заклятьям.
(* нид - магический стиль искусства скальдскапа - стихосложения, используемый для подавления, низвержения, это могущественное средство насылания порчи.
И потемнело. Вкруг чернеца, напротив, возникло едва уловимое кровавое свечение. Волна всемогущей Силы, имя которой - Навь, захлестнула Ругивлада. С неведомых высот рванулся вниз колючий холодный ветер и вдавил в землю, но черный волхв устоял, как было с ним не раз. Ругивлада ласкала родная стихия...
Лошади пали на колени, иные опрокинулись в агонии на бок. Стражников раскидало. Кто отлетел шагов на двадцать и остался недвижим. Двое, что стояли прямо перед Ругивладом, схватились в неописуемом ужасе за головы. Чтобы не слышать! Не видеть! Не быть! Согнулись,... наконец, свалились замертво, орошая пожухлую траву кровавой рвотой. В воздух поднялись тучи песка и камней, вознесенные вихрем, что бушевал вкруг того места, где улыбаясь, стоял черный волхв. Все смешалось. Трупы, трупы, трупы...
Рукавом отер лицо. На зубах скрипела пыль.
Огляделся. Никого!
- Я здесь, - замурлыкал кот, и только тут Ругивлад почувствовал, что с ногой приключилась какая-то неприятность.
Действительно, зверь висел на сапоге, крепко уцепившись за кожу всеми четырьмя лапами, и не говорил до сих пор только потому, что для верности использовал еще и челюсти.
- Я-то здесь, а вот девушка, боюсь, беседует с предками. А ты дурак! Дурак! И шутки твои - дурацкие!
- Замолкни! - прервал Баюна словен, но тот не послушался.
- А, еще щевелится? Ну, Доля ей благоволит! - мяукнул кот и указал когтем в сторону.
Ругивлад проследил взглядом в указанном направлении:
- Хвала богам!
Да! Ольга была жива, чего нельзя было утверждать о преследователях. По счастливой случайности в мгновенья навьего торжества девушка оказалась у Ругивлада за спиной. Словно предугадав черное колдовство, она первой упала на землю и укрыла голову плащом. Ей повезло, Ольга нырнула под чудовищный вал уничтожения, тогда как остальные просто захлебнулись тьмой и лежали тут.
Правда, и предводитель молодчиков еще шевелился. Ругивлад присел рядом. Из носа и ушей умирающего тоненькими струйками стекала кровь, он хрипел и стонал. Словен заглянул в открытые, полные смертельного ужаса кроличьи глаза:
- Кто послал! Говори, и ты, может быть, останешься жив! - сказал он, тряханув киянина.
- Дивица... - прохрипел раненный.
- Что девица? - повторил Ругивлад.
- Князь хотел ее... - пробормотал киянин.
- И что...?
Но холоп не договорил. Он испустил дух.
Ругивлад выпрямился и было глянул, как там девушка.
- Ну, чего уставился-то! - рассердилась Ольга, вытряхивая из-под кольчуги песок, расшнуровывая одежды на груди.