- Не смотри, говорит! Отвернись, говорит! - пояснил Баюн, он лапамисмахнул пыль с ушей и теперь вылизывал шерстку.
- Больно мне надо на тебя глазеть! - заметил словен, отирая холодный пот со лба, и отвернулся.
Но тут он явно погрешил против истины, и сам понял это.
- Веселенькая история! Кажись, она - дочка Владуха, жупана Домагощенских вятичей! - подмигнул Ругивладу кот, - Наш поход приобретает особый смысл.
- Тебе-то почем известно?
- Да, в корчме болтали. Там завсегда свежие новости. А кияне горазды языком-то молоть...
- Ой, киска! А ты умеешь говорить? - удивилась Ольга.
- Не киска я, не киска. Кот! Но, всё равно, - приятно такое внимание!
Ругивлад улыбнулся.
Тут девушка обернулась, и, поклонившись в пояс, произнесла, видно, какие-то слова благодарности. Но герой не расслышал, любуясь красавицей. Шелковистые длинные девичьи волосы, снова нарушив хитросплетения косы, разметались по ветру. Пленительная, и в то же время застенчивая, улыбка ослепляла. Кот терся о ножку воительницы и урчал от удовольствия.
Ольга деловито вытерла франциску сухой травой, и, как ни в чем ни бывало, спрятала оружие.
- Не хотел бы получить этой железкой по голове, - признался Ругивлад, подавая ей собранные у киян стрелы.
- Как зовут-то тебя, витязь?
- Я Ругивлад с Новагорода, правда, давно не был в родных краях, и потому словенская речь кажется мне сейчас чудной.
- Это ничего, пройдет. А меня Ольгою кличут! - зажурчал ее голос.
Кот, получив изрядную порцию женской ласки, пожалел спутника и, пустился в переговоры с "вельможной" особой.
Пред ними и в самом деле была единственная дочь Владуха. Две недели назад гуляла Ольга по лесу с подружками, грибы собирали да красный лист осенний. Отстала она от своих, тут-то и повязали тати. Видать, привычное это для них дело, резвы лошади унесли похитителей от погони. Два дня не видела белого света. С мешком на голове, то поперек седла, то в лодке, то на телеге. От духоты и голода девушка потеряла сознание, а очнулась связанной в палатке, в лагере у киян. Немая черноволосая рабыня дала ей напиться. Затем вошел знатный боярин...
- Я наговорила гадостей, не помня себя от стыда и гнева. Он тоже был взбешен и сказал, что если бы не господин, женщиной которого мне предстоит стать...
- Вот мерзавец! - не выдержал Ругивлад.
- ... он бы и сам со мной потешился. А потом бы отдал конюшим на забаву! Я пыталась испугать злодея местью отца - не в обычаях вятичей прощать супостатов да насильников. Но он только рассмеялся в ответ и заявил, что именно этого и ждет от лесных дикарей, и потому он здесь. И еще боярин сказал, если не стану есть, они на моих глазах забьют до полусмерти ту немую женщину... Но здесь я и не пыталась перечить, нужно было восстановить силы.
Лагерь снялся. Кияне тронулись в обратный путь. Я насчитала их несколько десятков, но, наверное, воинов было куда больше. Они шныряли по окрестным селам да деревням, собирая полюдье.
С меня сняли веревки, но держали на цепи, крепив оковы к столбу. Я молилась всем богам, каких только знала! И даже самому Чернобогу, чтобы он покарал моих мучителей. Да, видно, и среди киян есть добрые люди. Однажды ночью я проснулась от звука, будто на землю что-то упало. Затем еще... Я открыла глаза... В палатку бесшумно вошла та женщина.
- Я помогу тебе! - сказала рабыня, и предупредив мое удивление, добавила. - Пусть они так думают! Безголосой твари - меньшее внимание...
Затем она достала из волос какое-то украшение и занялась замком.
- Хоть ты чужого языка и племени, но над тобой никто не посмеет надругаться, как это сделали некогда со мной... Ты свободна, спеши! Я убила стражу. Каждый тать рано или поздно получит по заслугам - не на этом, так хоть на том свете.
- Кто меня похитил? Куда меня везут? - спросила я.
- А ты, глупая, не догадалась? В Берестов, к Владимиру Киевскому. А начальствует над киянами сам тысяцкий - Бермята! Запомни это имя.
Мы выбрались наружу. В темноте споткнулась о мертвеца. Один воин лежал с перерезанным горлом, у второго в пахе по самую рукоять сидел нож. С того, что поменьше, я сняла кольчугу и шелом, потом мы пробрались к лошадям.
Нас заметили и окликнули. Женщина что-то ответила им, а затем пропели тетивы, и сторожа подняли тревогу. Стрела впилась ей под самое сердце.
- Владимир! Бермята! - были ее последние слова.
- Какая удача, вот хотя бы второй! Он-то мне и надобен! - обрадовался Ругивлад.
- Сначала мне удалось сбить погоню со следа, ведь я направилась в сторону Киева. Они этого не ожидали и догнали меня лишь надысь*. Остальное тебе известно...- окончила Ольга историю, - Но только как нам быть теперь? Позади поля ровные, а впереди - леса дремучие, да и лошади пали.
(* надысь, одно из старославянских числительных прошедшего времени с привязкой к сему дню и числу. Надысь, т.е. сутки назад, нонче - предыдущее текущему время суток, давеча - полдня назад, вечор - прошлые сутки вообще, намедни - больше суток назад)
- Ну, с этой бедой мы как-нибудь управимся, - загадочно усмехнулся Ругивлад.
Вспомнил волхв про диковины Седовласовы. Да использовать без крайней нужды не хотелось - может, опять какой подвох. Вдруг, случится та же оказия, что и с мелом?
Кот фыркнул, точно угадав его мысли.
Но Ольга удивилась, она подняла длинные ресницы, внимательно рассматривая словена. Под этим вопросительным взглядом карих глаз в душе Ругивлада проснулся бесенок и принялся подначивать хозяина.
Герой смекнул, что чудо Седовласа, коли правильно сработает, немало поднимет его в глазах девицы. Рука сама собой скользнула за пазуху и нашупала чародейскую свиристелку.
- Гляди! Я мигом сыщу нам трех коней! Да таких, что быстрее ветра домчимся куда пожелаешь! - похвалился он.
-Тысячу раз подумай, прежде... - взмолился Баюн.
Но слово - не воробей! Вылетит - не поймаешь! Сказано - сделано!
Ругивлад поднес к губам волшебную свистульку и трижды дунул. Он расчитывал, что один сканун Седовласа даже останется про запас. А кота надо посадить в заплечный мешок, чтобы впредь не кусался и не царапался...
Пронзительный свист, хотя Ругивлад уж давно перестал дуть, почему-то не прекращался. Напротив, с каждым мигом он становился все громче и от того нестерпимее.
- Глядите! - крикнула Ольга и указала куда-то в небо.
Незадачливый герой поднял глаза, и приметил точку... Даже не точку, а птицу... Гигантскую трехголовую птицу... Вихрь снова поднял в воздух кровавый песок. Ругивлад прикрыл девушку плащом. Крупинки застучали по ткани. Он прищурился, с трудом различая сквозь клубы пыли контуры длинношеего скакуна. Махина снижалась, гул нарастал. Бух! Зазвенело, забренчало, заскрипело, пахнуло дымом.
В сотне шагов они увидели громадного змея, одетого в новенькую серебристую чешую.
- Видать, птенец, - предположил словен, но время для острот он выбрал неподходящее.
- Я тебя, хвастун, предупреждал!? Пеняй же на себя! - взвизгнул Баюн.
- Глупости, ничего страшного! - бодрился Ругивлад, хотя проклинал себя самыми погаными ругательствами, какие знал.