Змей, между тем, беспомощно планировал в сторону чащи. Встреча с молотом Громовика не прошла даром.
- Падаем! Мама моя родная! - ошалело мяукнул кот заплетающимся от страха языком, - И зачем ты меня на Свет родила! Зароди меня в зад!
Да, теперь их стремительное снижение все больше и больше походило на падение, лишь слегка сдерживаемое полностью неподвижными, но все еще раскрытыми змеиными крыльями.
- Жаль, веселая ящерка была! - сказал Ругивлад..
Убедившись, что девушка по-прежнему крепко держится в змеиной сумке, хоть и белее мела, он стал пробираться вдоль зубцов поближе к хвосту змеюки. Кот двинулся за ним. Выправить накренившееся чудовище удалось с трудом, но помогло это мало. Земля быстро и неотвратимо приближалась. Корявая зеленая поверхность исключала любую мягкую посадку, будь даже змей цел и невредим.
Словен зажмурился. А дальше был удар и тьма, тьма...
Очнулся герой от странного ощущения в кончиках пальцев. Осторожно приоткрыл глаза. Яркий солнечный свет едва не ослепил, но лучики запутались в ресницах. Ольга, удобно устроив его голову у себя на коленях, то тут, то там покалывала ладонь шипом, надломив ветку боярышника.
Девушка приветливо улыбнулась, освобождая ему руку. Словен мгновенно вскочил!
Его тут же скривило от боли. Волхв ухватился за молоденькую рябину, та выгнулась дугой.
- Плохо дело! Ну, да ничего, где наша не пропадала! Я бывал и не в таких переделках. Авось, выберемся и на сей раз! - успокоил Ругивлад спутников.
Присев наземь, он приложил ладони к колену и заговорил нараспев, покачиваясь вперед-назад:
- На море на Окияне, на острове на Буяне лежит бел горюч камень. На сем камне изба таволоженная, в той избе стоит стол престольный. На сем столе сидит девица. Не девица сие есть, а сама Мать Богов, Пресветлая пряха* небесная - Макощ. Шьет она, вышивает золотой ниткой, ниткой шелковою. Нитка, оборвись, кровь, запекись, чтоб крови не хаживати, а тебе телу не баливати. Сему делу конец, конец, конец...
(* пряхи - образ трех сестер является общим для индоевропейской мифологии. По тексту романа так именуются три богини -Доля, Недоля, Макошь, хотя, вероятнее всего наши предки говорили о них еще как о рожаницах. Пряхи - это богини судьбы. У германцев их называли норнами, у греков мойрами, у римлян - парками. По счастью сохранились следы прях и в русском фольклоре, а прежде всего в заговорах. О божественном происхождении трех сестриц из славянского эпоса говорит тот факт, что в позднейшем православном переложении этого образа, одна из дев - Ма-ТЕРЬ Божья, т.е. сама по себе троична. Вероятно, в языческую пору она называлась бы - Макошь. С зарождением новой жизни и судьбой связана Баба-Яга - древнейшая Богиня Праматерь. Подчас в русских сказках мы встречаем еще ее двух сестер Ягишн. Характерно, что герой или героиня получают от них в подарок путеводный клубок, сродни нити Ариадны, вспомните известный миф в переложении А.Афанасьева под названием "Перышко Финиста ясна сокола").
Ольга с любопытством смотрела на молодого волхва. Одного этого взгляда было бы достаточно, чтобы Ругивлад исцелился, но он закрыл глаза.
- Да, у тебя там все давно прошло! - вмешался кот, - А если нет, так мы звери простые, не гордые - могём и зализать!
- Нет уж, спасибо! У вас не язык - а точильный камень.
На какое-то время боль утихла. Словен снова поднялся на ноги. Чуть поодаль лежало то, что еще недавно именовалось змеем.
- М-да... Ну и дока Седовлас!
Несомненно, чудище было мертво. Да и жило ли оно когда-нибудь? Прорванная в нескольких местах толстыми сучьями чешуя походила теперь на шелуху, какая остается после беличьего завтрака. Она все еще скрывала какие-то внутренности, но те смахивали скорее на детали сложного механизма, сработанного искусными карлами, чем на органы животного. Изодранные перепонки вмиг одеревеневших крыльев сохраняли форму, приданную им при первом и последнем знакомстве с верхушками вековых деревьев.
- Вот и я дивлюсь! Колдовство! - молвила Ольга.
- Не худо бы разузнать, где её город, Домагощ разэдакий..., и где холм с раздвоенной вершиной, что мы видали сверху. Потом выберем путь, - заспорил Ругивлад с котом.
- Это мне, что ли искать городище? - недовольно продолжил Баюн, отрываясь от истинно кошачьего ритуала, доселе он вылизывал мех.
- Конечно! Или ты полагаешь, что я или девушка лазаем лучше тебя?
- Старость - не радость! - вздохнул Баюн и, показывая чудеса ловкости, начал быстро карабкаться по стволу суковатой сосны.
- Учти! Всю смолу я потом заставлю тебя съесть! И шкуру мне тоже, будь ласков, расчеши! Чтоб пушинка к пушинке была! - донеслось сверху.
- Лезь! Лезь! И без разговоров!
- Если б кошки были б мышками, то не догадались бы нипочем... Ага! Зрю!
- И что ты видишь? - крикнул словен снизу.
- А ты заберись ко мне - вместе поглядим! - отозвался зверь.
... Миновали редколесье и углубились в чащу. Густые ели с громадными лапами, стелющимися по земле, стволы, поросшие седым мхом, все лишь подчеркивало вечный полумрак, царящий здесь испокон веков. Языческое царство обступило их со всех сторон. Кот вызвался поискать тропу и убежал. До городища, казалось, рукой подать, но вот уже начало смеркаться, а конца и края нет дремучему лесу. Стих птичий пересвист. Желтая трава отяжелела от росы, вечный труженик - муравей давно спрятался в груде иголок и веток.
Внезапно у словена возникло ощущение тревоги, да нет, уже не тревоги, он уловил опасность, смерть, таящуюся где-то совсем рядом. Чутье редко подводило Ругивлада, но оно никак не складывалось, не вязалось с окружающей беззаботностью. Ругивлад предостерегающе поднял руку.
Ольга остановилась, уложив стрелу на послушную одному движению тетиву.
Хвоя, обильно усыпавшая землю, в десяти шагах от путников зашевелилась и начала вздуваться, подобно тесту. Ругивлад взялся за меч. Колдовские руны, нанесенные умелой рукой на железо, вспыхнули и погасли. Порождение нижнего мира - клинок почуял своего...
Волосатое бурое существо вылезало из норы. Массивное, состоящее из одних мускулов туловище, безобразная клыкастая морда с острыми, стоящими торчком ушами, и глаза... О эти глаза! В сумраке леса они светились недобрым желто-зеленым огнем.
-А ведь, мог оттяпать ему башку...? - удивился себе Ругивлад.
Но поздно рассуждать. Лесной великан поднялся над травами и кустарниками, недовольно рыча. Двусаженный, неуклюжий и еще более ужасный, чем показалось в первый миг. Ольга пронзительно вскрикнула:
Чудище развернулось и стало принюхиваться. Еще немного и оно углядело бы хрупкую и нежную лакомую добычу. Отвлекая существо от Ольги, Ругивлад выступил из укрытия:
- Иди сюда, моя лапочка! ...
"Были бы в Скандии - сказал бы, что лесной тролль, а так - леший и есть!" - мелькнула мысль, даже в минуты опасности волхв оставался верен себе.
Чудовище, Ругивлад приходился ему по пояс, наконец, увидев добычу, радостно осклабилось. Свисавшая до колен лапа тролля потянулась к воину, показывая внушительные когти. Клинок словена был подобен молнии, но, звякнув о шкуру нечисти, оставил только узкую кровавую полосу. Лесун дико взревел. Человек отскочил. В тот же миг нога, толщиной в вековую сосну, обрушила яростный удар туда, где только что находилась столь желанная добыча. Чудище опять неистово зарычало, запрыгало, да так что деревья загудели, а с вершин посыпались шишки.
Было бы время - следовало поискать более уязвимое место для удара. Да, вот назло - все заклятия вылетели из головы! Помнил лишь одно, которое только разжигало аппетит.
- Бежим! - крикнула Ольга.
Тролль снова обернулся и получил стрелу прямо в грудь. Но это оказалось для него чем-то вроде укуса комара.
- О боги! Как глупо!
В тот же миг что-то огромное и не менее мохнатое упало на лешака, подмяло великана и принялось рьяно драть лапами. Шерсть летела клочьями, лешак попытался вскочить и стряхнуть с себя дерзкого врага, да не тут-то было. Когти нечаянного помощника оказались покрепче и поострее иной стали.
Не дожидаясь окончания поединка, подхватив ношу Ольги, Ругивлад бросился за девушкой сквозь ельник. Вслед неслись нескончаемые завывания и вопли лесуна, обиженного эдаким обращением. Словен и сам поминал Чернобога, но даже прихрамывая, он двигался достаточно быстро, чтобы видеть Ольгу впереди. Трещали сучья, ветки хлестали по лицу, а корни норовили змеями ухватить беглецов за резвы ноги.
Лес огласился победным душераздирающим кошачьим криком, и все смолкло. Остановились. Ругивлад припал ухом к земле, а Ольга опустилась в изнеможении на траву, ненароком порвав серебристую паутинку... Нить подхватило ветерком, еще несколько мгновений она трепетала, наконец, сорвалась, чтобы умчаться в неизвестные края.
- Спасибо, чужеземец. Я снова обязана тебе жизнью! Ты смелый! - молвила девушка, переводя дыхание.
Ругивлад посмотрел на нее, чуть помедлил, наконец, заставил себя отвести глаза: