- Федор.
Проговорив это, он еще секунду-другую не отпускал ее узкую с тонкими пальцами и теплой шелковистой кожей руку, проницательно, как считал, думая: "Точненько. Все так и есть. Но когда же ты, голуба, заявилась на скважину? В вертолете, кроме нашей бригады, никого не было. Значит, забросили раньше. Отсиживалась в тайге. Милое дело!"
Он представил себе ее сиротливо приютившейся под елью и не без ехидности рассмеялся.
Дарима Тон глазами указала на лежащий на столе радиоприемник:
- Это связь?
Зубцов, не ответив, насмешливо склонил голову набок.
- Радиосвязь? - повторила Дарима Тон, вдруг посерьезнев. - И она сейчас действует?
Ни слова не говоря, Зубцов нажал кнопку включения. Из динамика вырвался шум атмосферных разрядов.
- Черти горох молотят, - снисходительно скривившись, бросил он. - Ни одной станции.
Она просительно вскинула руки:
- Пожалуйста, не расстраивайтесь. Так сейчас и должно быть в радиусе пятидесяти километров. Побочный эффект. И это, к сожалению, конечно, здесь многим мешает.
- Кому-у? Да тут ближе чем на семьдесят километров ни единой души, вот так-то. - Зубцов отступил от стола и с легким поклоном помахал воображаемой широкополой шляпой. - А что до моего расстройства, уважаемая товарищ гостья, то уж такое обстоятельство как-нибудь, прошу вас, переживите.
Дарима Тон слушала эти слова и следила за его движениями с самым напряженным вниманием.
Он не стал продолжать.
- Но это - нефтяное месторождение?
Она указала в окно, на арматуру скважины.
- Да.
- Нефть качают по трубам?
- Да, вообще-то.
- Если никакого иного средства связи в вашем распоряжении нет, надо этими трубами воспользоваться.
- Но как же, милый мой мотылек? - Зубцову опять стало весело. - Затрубить в них на всю округу?
- Прекратить подачу нефти. Через несколько часов сюда прилетят.
- В том-то и дело, что никакого трубопровода нет, - хмуро ответил он, вовсе не стараясь скрыть своего недовольства этой странной настырностью незваной гостьи. - Скважина разведочная, нефть в ней не ждали. Расположена в стороне. Пробурили и поставили на консервацию.
О том, что начались чудеса с давлением и скважину, возможно, вообще не будут эксплуатировать, говорить он не стал.
Дарима Тон встревоженно взглянула на Зубцова:
- И значит, контакт с кем-либо за пределами этой местности в продолжение всех предстоящих суток невозможен?
Он не смог не съязвить:
- Это уж точненько. Будем сидеть как в коробочке... Кругленькая такая, жестяная, в цветочках. Из-под конфет под названием "монпансье".
- И не потому ли потом никто не смог узнать, что я здесь когда-то была? - не обращая внимания на издевательские нотки в его голосе, требовательно спросила она.
Зубцов хмыкнул. Подумаешь, потеря! Да и как это понять? Что она сюда уже прилетала?
- Через сутки я должна вас покинуть, - продолжала Дарима Тон. - За такое время можно слетать на Марс.
- Ну это знаешь когда еще будет! - Зубцов решительно перешел на "ты". - Думаешь, не читал?
- Да-да, - согласилась она, вовсе его не слушая. - Это очень тревожное обстоятельство.
- Ушами не надо было хлопать, когда в дорогу собиралась. - Зубцов по-прежнему ничего не понимал и говорил тем более раздраженно, с досадой: хочешь не хочешь, а придется нянчиться с этой девицей, утешать, устраивать на ночлег, а удобств тут всех - с гулькин нос. - Передатчик надо было захватить с собой, - сердито закончил он.
- Какой? - спросила Дарима Тон и теперь уже сама включила "Меридиан".
Знакомый треск разрядов послышался из него. Она выключила приемник.
- В этом районе любой ваш радиоаппарат сейчас бесполезен. А других у вас нет. Их вы еще не изобрели.
Зубцов едва удержался, чтобы не выругаться. Плетет ерунду, и еще с таким умным видом!
- А если просто идти? - спросила Дарима Тон.
Зубцов махнул рукой.
- По болотам? Ты что? Кто тебя одну пустит? И не думай. Заблудиться - на меня потом всех собак повесят. А я от скважины - никуда.
- Значит, с кем-либо за пределами этого места связаться нельзя?
Она спросила это, с такой болью и с такой мольбой глядя на Зубцова, что тот, не найдя ничего лучшего, привлек ее к себе, и она доверчиво припала к его плечу. И тогда он взял ее голову обеими руками и неожиданно для самого себя поцеловал в губы.
Она попыталась оттолкнуть его.
- Чудачка, - сказал он. - Чего расстраиваешься? Денька через три будет вертолет. Это точно.
- Только через три дня? - спросила Дарима Тон, и Зубцов почувствовал, что какой-то невидимый, но очень плотный слой уже отделяет ее от его рук.
Он попытался прикоснуться губами к ее волосам. Но и их защищал теперь невидимый плотный слой.
Зубцов изо всех сил обнял Дариму Тон.
И в ту же секунду оказался на полу вагончика.