Итак, день начался с сюрприза. Приятного ли? Как сказать. От счастья я не запрыгал, но и выбрасывать цидулку не стал. Все-таки - дело, которому я отдал полжизни...
Похоже, сама природа возмутилась моей беспринципностью: ветер вырвал письмо из рук и, поиграв им, забросил в соседнюю лоджию. Я не стал предъявлять ему претензий: что толку спорить с темной стихией? Пришлось идти спасать документ. Я поспел вовремя. Трясущийся от злобы мальчуган уже пристроил роскошное послание к треноге и целился в эмблему из не менее роскошного арбалета.
- Простите, - заметил я, - разве можно стрелять в чужие письма?
Теперь целились в меня. Правда, недолго. Мальчик шумно выдохнул, ослабил тетиву и мотнул головой:
- Забери.
Не без опаски я открепил манускрипт и услышал не слишком приглушенное:
- Нгенг!
- Пардон, не расслышал?
- Нгенг! - убежденно повторил мальчик.
Жена в свое время называла меня по-всякому, институтские власти мало в чем уступали ей, да и в транспорте у нас не очень-то церемонный народ. Я даже составил словарик-определитель. Но "нгенга" там не было точно. Терпеть не могу лакун в интеллекте.
- Не откажите в любезности, молодой человек, пояснить мне значение термина "нгенг", - почтительно осведомился я у владельца арбалета.
- Нгенг и слуга нгенгов! - последовало развернутое объяснение. - Нгенги обкрадывают нашу планету!
Когда меня что-либо всерьез интересует, я становлюсь на удивление настойчивым и отважным. В ходе дальнейшего собеседования выяснилось, что мальчик - артист с Дархая, что арбалет - атрибут профессии, а слово "нгенг" имеет два основных значения: либо - весьма неприятный, злодышащий и мерзотворный глоррг, либо - просто и ясно - подхвостье оранжевой своры. Я попытался оправдаться. Мальчик непримиримо настаивал, что неглорргу в клоаке не место. За простое, понятное и такое земное понятие "клоака" я и уцепился.
- Право же, душа моя, наши позиции смыкаются. Вы очень точно подметили, что весь этот объединенный гадюшник можно и нужно назвать клоакой...
Меня понесло. И я попытался объяснить мальчику, твердо знающему, что такое "нгенг", простую истину о наличии в мире вещей куда более худших. Я, признаться, не Джордано Бруно, и фрондер прекрасно уживается во мне с конформистом; я, конечно, отвечу Дуббо согласием, но - завтра. А сегодня можно позволить себе и определенную толику бунта. Особенно здесь, в гостинице, наедине с заезжим гастролером.
***
...Я человек с двойным гражданством. Белая ворона. В тринадцать лет я поступил в два университета сразу, а через год бросил оба. Мало кто из моих аспирантов, да и коллег, знает, что у академика Рубина нет диплома. И не надо. Мне было жалко тратить пять лет на эту тягомотину. Меня намного больше интересовали девушки, и я никак не мог подумать, что когда-либо буду преподавать сам. Я искал с в о ю дорогу. На ощупь, не думая ни о престиже, ни о последователях. Придись тогда мне по душе стезя монтажника-высотника, я стал бы им. Но нравилось мне другое. Теодор Иоганнович Дуббо как-то признал, что теперь три института занимаются решением "проблемок" Рубина. Я, помнится, удивился: неужели всего три? Возможно, впрочем, что остальным мои задачки пришлись не по зубам.
С боэцием вышло иначе. Я по-настоящему увлекся, а ОИДК был накручен на меня, как нитка на катушку. со всеми своими присутствиями, лабораториями и отделами. Разумеется, наматывали нитки с двух сторон и строго равномерно. Еще бы! Проблема боэция - полная паритетность (смотри пункт 1-й Порт-Робеспьерской декларации). Боэций - это дорога в Дальний Космос.
Вот почему для меня были созданы все условия: теннис, рыбалка, премилые лаборантки и - никакой канцелярщины. Для оформления результатов существовала дирекция. И она, не стану отрицать, оправдывала свое наличие: отчеты переплетались в тончайший сафьян, снабжались великолепными заставками, тиснением, виньетками и миниатюрами. Отпахав шестнадцать лет под двойным гражданством (до сих пор не могу понять: как они меня делили, вдоль или поперек? И кому какая часть доставалась?), я понял, что главная задача не имеет решения.
Мне казалось сперва, что бюрократический кавардак, царивший в Институте, дело рук Дуббо, но пару лет спустя стало вполне очевидным, что Теодор - только исполнитель. И самое страшное, что музыку эту никто даже и не заказывал шарманка крутилась по инерции.
Я и сейчас убежден, что Дальний Космос человечеству необходим хотя бы как новая идея, объединяющая всех. В свое время люди из Союза предложили было такую идею, но даже сами не сумели разобраться, что она из себя представляет. Общие рассуждения никого не устраивали. Простые решения тоже. А идея стала знаменем для обеих держав: в одной на нее слепо молились, в другой - бездумно плевали. По разные стороны никому не нужных баррикад строили светлое будущее и дядя Марик с Делавэрианы, и дядя Сеня с Якирии. Я бывал в гостях у обоих и не мог понять, в чем, собственно, разница между ними. Зато было общее - ужас перед войной. Страх требовал защищаться, и баррикада росла, росла, росла, хотя никто и не собирался нападать. Все свыклись с ожиданием Армагеддона и уже не могли представить себе жизнь без этого ожидания.
Я не коммунист, однако уверен: коммунизм возможен и необходим. Но лишь тогда, когда человечество станет единым.
***
...Малыш слушал меня, не перебивая, подперев голову кулаком. Похожие лица бывают у иных студентов, когда им не все понятно, но очень интересно. После лекций такие ребята обычно подходят и просят консультации...
Сегодня я понимаю, что погорячился. Мои открытые письма вызвали невиданный скандал. Больше всего руководство обеих держав покоробила фраза: "Реальная идентичность двух ведущих государств делает возможным их быстрое и безболезненное слияние".
Ко мне в кабинет явились Долгорукой вкупе с Лонгхэндом. Перебивая друг друга, они заявили, что я не понимаю ни идеалов демократии, ни идеи единства, что подрываю основы мирного соревнования, поступаюсь принципами, лью воду на мельницу, подливаю масло в огонь и обливаю грязью. В заключение они хором сообщили, что через пятнадцать минут мой кабинет будет опечатан.
Через день я прочел в газетах, что обе Академии открытым голосованием лишили меня всех наград и званий, что ученики скопом отрекаются, а некоторые даже клеймят, и что моя провокационная выходка гневно осуждена школьниками, домохозяйками, физкультурниками и всей прогрессивной общественностью...
И вот - письмо. После всего, что произошло, те же люди, приятно улыбаясь, приглашают меня вернуться, приманивают отнятыми когда-то побрякушками. А ведь не изменились ни они, ни я. Что же случилось? Рубин - это Дальний Космос. Но Дальний Космос - это единство. Неужели "верхи" поумнели?
***
...Мальчик покачал головой.
- Ты интересно говоришь, друг-землянин. Но идеи квэхва гласят: "Пирамиды гниль; Космос - гниль. Истина в простоту, труде, послушании". Так говорит Любимый и Родной.
- В послушании кому? В труде для чего? В чем простота?
- Послушание - Вождю. Труд для изобилия. В простоте - равенство.
Я понял, что объяснять логически ему невозможно. Надо, чтобы он сам нашел ответ. Если захочет. Но чтобы захотеть, надо уметь искать.
- Юноша, на Дархае есть стада?
- Да, стада свиней.
- У них есть пастух, они много бегают, чтобы изобильно кормиться, они равны между собой. Это так?
- Да.
Я посмотрел ему прямо в глаза и встал:
- Ты - свинья?..
Он попытался что-то ответить - и осекся. Все правильно. Такие "теории" не предполагают абстрактных рассуждений. Теперь ему придется думать.
Я уже стоял у двери, когда мальчик остановил меня:
- Ты не нгенг. Возьми на память этот амулет. И не снимай его с шеи. Это подарок. Полезный. Я выполню долг борца, а потом расскажу Вождю о твоих вопросах. Он знает ответ...
8
Тем же, кто по воле своей отринул кротость в поиске пути праведного, положив одну лишь силу в основу Храма сердец своих, кроме же силы - ничего, дай знак, Творец, пока еще не пробил час гнева Твоего, ибо пред гневом Твоим прахом ляжет то, что полагают силой они, и тленом рассыплется то, что мощью рекут, и ничем обернется пустошь, кою в ослеплении своем мнят сии безумцы могуществом тварного мира. А потому - предупреди их, Господи!
Рассказывает Улингер МУРАКАМИ, пенсионер. 65 лет. Гражданин ДКГ.
25 июля 2115 года по Галактическому исчислению.
5:30. Короткая зарядка, чашка кофе, свежие газеты под дверью. Это мой ежедневный ритуал. А еще - холодный душ. Позволять себе послабления не хочу и не стану. Адмиралы не должны, опускаться. Даже на пенсии.
Нелепое слово - "отставник". Отставить. Выставить. Уволить за ненадобностью. Это все можно сделать, достаточно одного росчерка пера. Но никто не заставит солдата забыть армию. Я приказал ординарцу убрать из кабинета почти все портреты героев, чьи дела в моем сердце. Теперь я пью утренний кофе в компании Ганнибала, Наполеона, Жукова. Они смогли бы меня понять. Они знали, что такое отставка.