Безрадостна жатва,
Коль сев бесполезен:
Щетинится пашня
Кустами сухими
Колючего, знойного чертополоха.
Не слышно мычания сытой скотины,
Нет тучных телят на равнинах бескрайних.
А залы? Безмолвны
Ни смеха, ни песен...
Как быстро вы стали бессильны лагини...
И с тех пор целый год ученый поэт каждый день взбирался на могилу сына, чтобы осмеять страну, ее короля и ее народ. И за весь год там не выросло ни зернышка, ни травинки. На бесплодных полях и в засохших лесах голодали стада, а люди - в домах, где было шаром покати. Когда, наконец, Лейдхенн Мак-Бархедо счел, что его месть свершилась, когда начались голод и болезни. Пятерым вождям из Эриу долго пришлось восстанавливать свои силы. А по берегам тем временем бесчинствовали пираты, налетчики и мятежники в глубине страны.
Такой была история, и будто над огнем прошлых обид душа Эохайда закалилась ножом против Ниалла.
Глава четвертая
I
В пору глубокой зимы людям приходится вставать за несколько часов до рассвета, чтобы успеть справиться с делами. Для большинства было еще слишком рано, когда Мальти, служанка королевы Фенналис, вошла в комнату, где спала Дахут, и нежно к ней прикоснулась.
- Принцесса, по-моему, уже пора. Просыпайтесь. Девочка села. Лампа в руках у женщины бросала блики на растрепанные волосы, белую шелковую рубашку, раздваивающиеся на возвышении груди. Дахут нахмурилась. Она почти огрызнулась:
- Ты осмелилась! Ты пробудила меня ото сна, от священного сна.
- Прошу прощения, моя госпожа, но вы сами велели мне вчера вечером - вы должны быть сегодня в храме...
Дахут немного успокоилась.
- Все равно это ужасно, когда тебя будят именно тогда, когда... Как моя ванна, готова?
- Разумеется, принцесса, а я приготовлю ваше одеяние. Можно пожелать вам доброго утра?
Уныние скользнуло по выгнутой брови, по мягким губам. Взамен пришли серьезность и сосредоточенность.
- Лучше бы я не уходила без завтрака! - Дахут выплыла из постели. Слава богам! - Перед образом Белисамы она произнесла молитву. В завершение девушка прошептала: - Ведь ты придешь ко мне снова, да ведь?
Мальти засветила ей свечу. В коридоре было не так темно, как она ожидала. Соседняя дверь была открыта, и впереди разливалось желтое сияние.
Дахут заглянула туда. Фенналис лежала в постели, опираясь на гнездо подушек, но уже проснулась, поверх шерстяных одеял лежали сшитые из папируса простыни.
- Ну, здравствуй, мама, - сказала Дахут с улыбкой. Старой королеве нравилось такое обращение. - Какая же вы непослушная. Вы должны еще спать и спать несколько часов, восстанавливать силы.
Фенналис вздохнула.
- Мне не спалось. В результате позвала Мальти, чтобы она все устроила. - Она нагнула белую голову на подушках, на столе стоял канделябр с бронзовыми ответвлениями, под рукой книга. - У меня есть чем занять время. К тому же это помогает мне отвлечься от... Впрочем, неважно.
Дахут вошла.
- Боль? - спросила она, в ее голосе звучало беспокойство.
Фенналис пожала плечами.
- Давай не будем говорить о восстановлении моих сил. Их не осталось.
Дахут поставила свечу и внимательно посмотрела на верховную жрицу. В последнее время ее приземистое тело быстро теряло свою полноту. На курносом носу и ослабевших руках обвисла кожа. Она стала желтовато-коричневой. И тем не менее ее живот образовывал выпуклость над одеялами.
- О, мамочка, дорогая...
- Нет, не надо хныкать. Пришло мне время уйти, и я к этому готова. Вроде путешествия к потустороннему миру. Я начинаю различать его берега.
Глаза у Дахут расширились.
- Во сне? - вздохнула она.
- Порой я не различаю, во сне ли являются мне мимолетные видения, или нет. - Фенналис пристально посмотрела на пришедшую. - А тебе что-нибудь приснилось?
Дахут сглотнула, поколебалась и кивнула.
- Сядь, если хочешь рассказать. - пригласила королева.
Дахут опустилась на край кровати. Фенналис неуверенно подтянулась, чтобы погладить ее по щеке.
- Какая ты прелестная, - пробормотала королева. - И какая странная. Что тебе приснилось?
Дахут уставилась в темноту, навалившуюся па оконное стекло.
- Он был не один, - низким голосом произнесла она. - Они начали мне сниться... думаю, года два назад, когда... меня оставил мой тюлень. Я не могу быть уверена, потому что поначалу они, казалось бы, мало отличались от остальных снов, но эти я запомнила все. Я стояла на берегу моря. Воды под серым небом были темны и неспокойны. В воздухе ни ветерка. Не летали птицы. Я была одна, совсем одна. Хоть мне и не было страшно. Я знала, что эти берег и морс - мои.
Вначале сны были очень разрозненными, и я придавала им мало значения, когда в моей жизни столько всего происходило. Кто-то медленно появлялся из-за горизонта. Они приближались ко мне по волнам. Всякий раз они подходили все ближе. Наконец я смогла разобрать, что их было, трое: мужчина, женщина и... еще что-то, некое присутствие, тень, но я чувствовала энергию внутри нее... Сны являлись ко мне все чаще и чаще. Теперь я различаю, что мужчина несет молоток и одет в красную мантию, на ней королевская эмблема, колесо. Женщина одета в синее с белым, наподобие одной из вас, галликен. У третьего - кажется, три ноги и один-единственный громадный глаз.
Дахут перевела дух, приближаясь к завершению рассказа.
- Этим утром, как раз перед тем как меня разбудила служанка, они подошли так близко, что я, наверное, смогла бы разобрать их лица. Мне показалось, что мужчина - это мой отец, а женщина моя мать - так я себе ее представляю.
Ее речь стала протяжной и плавной. Она сидела, смотря в ночь.
- Женщиной можешь быть ты сама, - сказала Фенналис.