Вперед вышла его молодая королева.
- Мы ждали тебя, дорогой господин, - сказала она.
- Меня задержали важные дела, - сказал Ниалл, - теперь будем пировать. - Он взглянул на ребенка у нее на руках, завернутого от холода в мех. Громко рассмеялся. - И не отдавай Лэгера няне. Внеси его, чтобы он был на нашем пиру, он, кто в один прекрасный день станет королем.
V
Снова пошел снег, на этот раз его принес ветер с моря, разметая по улицам Иса, в белизне ничего не было видно. От стука Будика раздался пронзительный шум, когда он наконец решился ударить металлическим кольцом на двери.
Дахут встретила его и отошла. Руки действовали за него, когда он, сам того не осознавая, закрывал и запирал дверь. Сам он мог лишь взглянуть на женщину и потеряться.
В тепле жаровни, свете глиняных ламп, убожество комнаты превратилось в уютное гнездышко. Никогда бы его не встревожило, почему она стоит перед ним именно вот так. Яркой синевы опоясанное платье облегало тело, поднимаясь и опадая вместе с дыханием, где в расселине под красным полумесяцем играли тени. Мимо распахнутых глаз лавиной струились распущенные волосы, ноздри трепетали, губы раскрылись. Руки словно с мольбой подняты к нему.
Вдруг из глаз брызнули слезы. Она вздрогнула, всхлипнула, закрыла от него лицо.
- Принцесса, - с тревогой крикнул он, - что с вами?
- Ты все не приходил и не приходил, - плакала она.
- Я не мог. - Шаг за шагом он медленно продвигался по направлению к ней. - Эти несколько дней назад ваш отец уводил нас на маневры. Я не видел вашего письма до вчерашнего дня, и потом: - О, Дахут, для чего я вам нужен?
- Твоя помощь. Твое утешение. Если ты сможешь их мне дать, когда выслушаешь.
Он едва удержался, чтобы ее не обнять.
- Что случилось? Должно быть нечто ужасное. Скажите мне во имя Христа!
- Самое худшее. Боюсь, я обречена, если только... - Она дышала с трудом, сглотнула, преодолела судороги. Сжалась, и казалось не замечала, что от этого горловина платья еще сильнее оттянулась вниз. - Мне холодно, тишайшим голосом сказала она. - Огонь не помогает. Я так замерзла, ожидая, после того как пришел от тебя ответ.
- Так говорите, - умолял он.
- Теперь даже не знаю, хватит ли у меня смелости. Ты меня бросишь. А это уже выше моих сил.
- Я вас никогда не покину. Клянусь.
- Однажды мой отец дал мне такую же клятву, - со злым упреком горечи сказала она. Ее вновь охватило отчаяние. Она опустила голову и уставилась в пол. Пальцы вцепились в платье. - Это было не по моей воле, Будик. Что бы ты не почувствовал, не верь, что я этого хотела.
Он слепо обвил руками ее плечи. Она уткнулась в его грудь.
- О, Будик, любовь моя. Я в этом признаюсь. У меня не осталось стыда. Я люблю тебя, Будик.
Он чуть не упал. Он вышел из оцепенения, когда почувствовал, что она от него отходит и причитает.
- Слишком поздно. Я умерла. С тобой говорит привидение.
- Скажи же мне, - заклинал он.
Дахут взглянула на него, смахнула слезы, часто заморгала, и лишь с третьей попытки ей с безнадежной отвагой удалось сказать:
- О, какая же я глупая. Я сама навлекла это на себя своей неосторожностью. Но как я могла предвидеть, я, девственница, девушка, никогда не знавшая ничего кроме любви и почести - я, которая была Удачей легионеров, ты помнишь? Все просто. Ты знаешь, что в порту недолго стоял корабль северян. Ты наверняка их видел. Может, пару раз выпивал в той же гостинице, что и они. Ну, а мне было любопытно. Меня всегда тянуло узнать об окружающем мире, тех чудесных королевствах, которые я никогда не увижу. В обличье мальчика я завязала знакомство с их капитаном, показывала ему Ис, слушала его рассказы о далеких рискованных предприятиях.
С моей стороны это было опрометчиво, да, но жизнь была так пуста, но он казался человеком таким же благородным, каким тяжким был его путь. К тому же я была уверена, что он думает, будто я мальчик. Поэтому у меня не возникло страха, когда он нашел... - она прервалась и заголосила. - ... предлог войти в эту комнату - сказал, что у него для меня подарок, но...
Он с мукой крикнул.
- Нет!
- Да, - сказала она. - Смотри. - Она подняла руки, отчего рукава сползли, и обнажились синяки, которые все еще были видны. - Снова и снова. Это был кошмар, от которого я не могла проснуться, пока наконец я не упала в обморок. Потом он ушел, собрал команду и уплыл.
- И никто не слышал, и - и не встревожился?
- Я не могла им сказать. Умоляю тебя, и ты с ними не говори. Оставь но мне клочок гордости.
- Дахут...
- Я бы может быть за тобой и не послала. - Продолжала она так же без выражения. - Но разве у меня еще кто-нибудь есть?
- Что я могу сделать?
Дахут слегка пожала плечами и улыбнулась.
- Беги, если хочешь, - тоскливо сказала она. - Я пойму. Ты чист. Но если в сердце у тебя что-то есть, проведи некоторое время с этой развалиной, и тогда я буду лелеять воспоминание, несмотря на то, что мне предстоит перенести.
- Что вы должны перенести? Никто кроме меня не узнает. Из меня это не выбить даже под пытками.
- Боги знают. И я, сны которой ты посещаешь, Будик, я, что навсегда тебя потеряла. И... узнает тот, кто убьет в конце концов моего отца. Я должна прийти в его постель девушкой, я, незамужняя. Когда он узнает... что ж, я, конечно, надеюсь, что мой отец будет править еще долгие годы.
- Вы - о, Дахут, - неужели вы подумали, что для меня, из всех мужчин, вы будете казаться хуже оттого, что... потому что вам причинило боль чудовище? - Он сжал пальцы в кулак. - Если б я поймал его, то дюйм за дюймом предал бы огню! Но я, я могу лишь сказать, что люблю тебя, Дахут.
Они обнялись и поцеловались.
- Не робей, - мягко вскрикнула она. - Очисти меня от него.
И снова, и снова.
Наступила ночь. Оплывали лампы.
- Я всегда буду это помнить, - сказала она, лежа с ним рядом. - От этого моя ноша станет легче. И надеюсь, тебя это тоже согреет в твоем одиночестве.
В смятении он очнулся от дремоты.
- Что ты имеешь в виду?
Она прямо посмотрела на него голубыми глазами.
- Ну, ты должен бежать, ты же знаешь. - Хриплый голос охватило спокойствие. - Уезжай куда-нибудь и никогда не возвращайся. Остаться для тебя означает смерть, после того, что между нами произошло.