Заврик приник к прицелу, чуть поколдовал еще с настройкой и нажал спуск. На вид ничего не изменилось, но солдаты теперь будут пять–шесть часов спать беспробудным сном и ничего не смогут вспомнить о том, что с ними было за это время.
— Первым давай твоего собутыльника. — распорядился Заврик — Ему придется память подчистить, да и вообще… Как бы у него от этого пойла вовсе крыша не съехала. Вы же, люди, чемпионы Галактики по принятию внутрь всякой дряни.
— Да хватит тебе, берем его.
Ментоскопирование прошло на редкость удачно, если учесть, что это была неизвестная раса. Кусака знал свое дело, и обработать успели троих. Получили массу информации и теперь, трансформировавшись, они вполне могли бы сойти за местных. Но кое–что заставило даже их, жителей Галактической Федерации, привыкших к самым разнообразным формам жизни, удивленно переглянуться.
Аборигены были трех полов — Мти, Та и Шис. Особи Мти и Та были примерно равноценны во всем, Шис же — ленивы, глупы, сидели в основном дома (впрочем, иметь дома свою Шис могли себе позволить только богачи, а в Сомагане все Шис считались общественными и содержались в специальных учреждениях), не занимались даже хозяйством — только вынашивали и рожали детей. Яйцеклетки вырабатывали Мти, сперматозоиды — Та. И те и другие были снабжены половым членом (даже Заврик пробурчал: «Ого–го!», когда стали известны его размеры) и вводили свои половые продукты в половые отвертия подмышками Шис — каждый строго в свое; оплодотворение происходило в теле Шис, Мти и Та при этом испытывали невероятной силы оргазм. Эрекция и извержение половых продуктов могли произойти только в контакте с Шис, у которых половой процесс вовсе никаких ощущений не вызывал; боли при родах тоже не было. К зачатию приводил каждый половой акт, а любая попытка контрацепции или прерывания беременности приводила к гибели Шис. Вообще, Шис были слабыми, подверженными всяким хворям, многие не переживали процесс полового созревания и составлял этот пол не более пяти процентов от общего числа населения.
— Ни себе хрена в мармеладе! — Заврик сдернул контактный шлем и лихорадочно отодрал от тела перцепторы — Теперь ясно, откуда у них бунубадамы берутся.
— Да, — дико вращал глазами красный, как рак, Пейпиво — за всю жизнь от силы два–три раза нормально кончить, а то и ни одного, от этого у кого хочешь крыша поедет. И никаких тебе заменителей, даже не промастурбируешь.
— Ну и что? — Кусака флегматично сворачивал аппаратуру — Бывают и не такие еще способы размножения.
— Молчи лучше, импотент икромечущий!!! Тебе этого не понять!
— Хорошо, хорошо, я теперь на всю жизнь сексуально озабочен, но давайте вернем их на место и будем соображать, как нам неон добыть.
Солдат отнесли на место. Заврик, преисполнившийся жалости и сочувствия к аборигенам, постарался расположить их поудобнее и даже самолично вымыл и одел того, первого, нюхнувшего коньячных паров.
Кусака вернулся в корабль — ему с компом предстояло порядочно попыхтеть, приводя сведения об этом мире в систему. Пока же сквозь дикое желание совокупления в сознание разведчиков проникло только то, что свою планету местные называют Гасо, себя — енмо, а союз демократов — Астум. Заврик и Пейпиво остались снаружи, исследовать лагерь — им ведь придется подделывать документы, а по содержимому мозгов простых солдат о способах их защиты четкого представления пока не получалось.
Заврик, здоровяк, сворачивающий в штопор дюймовый стальной прут, и кроме того — прирожденный взломщик с высшим техническим образованием, вскрывал запертое, включал включаемое и разбирался, что это и к чему; Пейпиво занимался сканированием, копированием и химическими анализами. Подняв на миг голову, он встревоженно вскочил на ноги:
— Эй, Шишка, смотри–ка!
По зарослям вдоль берега речки пробиралась стая голов в двадцать каких–то зверей, явно хищных, зубастых. Глаза их горели, пасти истекали слюной, пучки причудливых отростков на носу и по бокам головы шевелились и тянулись к ближайшему солдату.
Заврик выпрямился во весь рост, загремев чешуей, взглянул поверх деревца. Зверюги разом икнули, со щелканьем захлопнули пасти, отростки их поуспокоились, стая подалась назад. Заврик в два прыжка подскочил к тварям — стая попятилась, ощерилась. Тогда Заврик схватил ближайшего в охапку — их зубы не оставляли и следа на его панцире — и швырнул в гущу остальных. Стая с мелодичным карканьем пустилась наутек.
— Теперь не сунутся. — Заврик вернулся к рации, над которой колдовал до этого — А будут наглеть, выпустим Кусаку прогуляться. Тому все нипочем, лишь бы хвостом помахать. Только дай, враз всех уложит.
Весь остаток дня и добрую часть ночи накачивались сведениями о Сомагане и прочем на этой планете. Вопреки опасениям, тщательный анализ показал достаточную достоверность вызнанного — солдаты оказались довольно–таки здравомыслящими и большую часть обрушиваемого на них бунубадамного словоблудия пропускали мимо ушей.
Выспавшись и очухавшись от утомительного процесса обучения, устроили совещание. Оно получилось долгим и бурным — задача перед ними стояла сложная. Передвижение даже в пределах Сомагана было обставлено множеством всяких запретов и ограничений, а им нужно было еще и пробраться мимо морских пограничников и достичь Астума. Вопрос о контакте с местным правительством даже и не поднимался — Бунубадам и его приспешники ни в коем случае не должны были узнать, какие силы приводят в движение корабль.
— В общем, так. — подытожил Пейпиво — Надо сделать ордер на размножение и изображать из себя парочку, разыскивающую свободную Шис. Иначе нас на первой же заставе тормознут.
— А я? — подал голос Кусака.
— Тебя превратим в хапси. Енмо из тебя никак не получится.
— Ну, кэп, спасибо! После всего я еще и домашним животным буду!
— Меки вшивать придется. — с отвращением передернулся Заврик.
Огорченный Кусака начал брюзжать:
— Шишка, ну что у тебя за манера коверкать слова! Не можешь сказать — м–ком — говори просто: ментальный коммуникатор.
— Какая в хрен разница, как называть. Все равно мозги чесаться будут. Может, обойдемся, а?
— Да что ты киснешь? Я с ним от рождения, и ничего.
— Тебе деваться некуда, у тебя никакого голосового аппарата нет.
— Заврик, без этого — никак. — урезонивал Пейпиво — Должны же мы как–то и по–своему базарить.
— Ладно, до берега доберемся, а дальше как?
— Действуем по обстановке. Посудину какую стырим или вон Кусака что–нибудь придумает. У нас–то он мастак по части контрабанды.
Итог был в общем неутешительный, но смущенная и встревоженная троица все–таки решила начинать подготовку к трансформации.
Пейпиво уже щеголял в обличье Мти, Кусака учился управляться со своим новым хвостом — костистым и обросшим шерстью и жаловался, что тот плохо слушается, а Заврик все еще возился с подготовкой.
Кусака вдруг принюхался, схватил хвостом флакон, жидкостью из которого Заврик смачивал чешую, и спросил:
— Шишка, ты чем это мажешься, а?
— Размягчающим лосьоном.
— На, почитай!
Пейпиво тоже взглянул на этикетку. Там значилось: «Хирургический удалитель рогового покрова. Применять строго по назначению врача».
Заврик в недоумении уставился на этикетку. В это время одна из его чешуй оплыла, поползла и с мокрым звуком шлепнулась на пол; тут же поползла еще одна. «Мой панцирь!» — пискнул Заврик так тонко, как от него не слыхивали ни до, ни после этого, обхватил себя руками и опрометью бросился в медбокс.
— Насколько я понимаю, — хмыкнул Кусака — ему такое все равно, что тебе обделаться на людях.
— Молчи уж. Я бы и обделаться согласился, лишь бы провернуть это дело. И учти — у нас всего три недели, а потом мы очень быстро превратимся в сумасшедших монстров, по любым понятиям — что нашим, что ихним.
— Да знаю, это я так…
Заврик выбрался из бокса обескураженный, но, глянув на себя в зеркало, расплылся улыбкой. По местным меркам он вышел образцом мужественной красоты; свои же мужские статьи он даже измерил, не веря глазам.
— Эх, вот выйду на пенсию, — размечтался он — они к тому времени в Федерацию вступят, порядок у себя наведут. Наши им помогут Шис сберегать, контрацептивы разработают… Тогда я, пожалуй, ассимилируюсь здесь, и уж погуляю!
— Чтобы они вступили в Федерацию, мы должны вернуться на базу. Так что пошевеливайся, время дорого.
Запасшись достаточным количеством денег — и сомаганских, и астумских — которые ничем не отличались от выпущенных соответствующим казначейством, и всеми необходимыми документами, отправились в путь. Инику, оставленному сторожить корабль, был дан приказ: по мере возможности залатать корпус, не допускать обнаружения скаута и уж тем более попыток вторжения, а если через три стандартных недели сигнал их м–комов не появится, потратить весь аварийный запас энергии на сигнал SOS и самоликвидироваться.
Пейпиво и Заврик уже и не матерились — до того умаялись, и только Кусака все шнырял по сторонам в поисках если не поживы, так драки — точь–в–точь местный эквивалент собаки. Путь оказался долгим, в горах пришлось обходить посты, а по сравнению с сомаганскими сухими пайками даже рацион на скауте казался сплошным деликатесом.
Разведчики пробирались лесом; послышался еле слышный шум, похоже, какого–то транспортного средства. Прибавили ходу, и вскоре сквозь ветви кустов показалось шоссе, по ту его сторону лес кончался и начинались обработанные поля; километрах в двух справа виднелось селение.