- Да успокойся же!
- Я совершенно спокойна. Что, весь коньяк выпит? Нет, больше не надо заказывать, обойдусь. Вот в те годы я действительно наперехивалась, слава Богу, все в прошлом. Но вспоминать такое... Дебилка, представляешь, ведь я и в самом деле несколько лет гордилась тем, что верно служу обожаемому кумиру, что оказалась достойной его доверия... А потом выяснилось - мое благородство было излишним, могла быть хоть последней свиньей, поскольку он и мне не доверял и принял свои меры предосторожности...
Гжегож произнес коротенькое нецензурное слово и все-таки заказал коньяк и себе, и мне.
- Вот этого я и не вынесла и, узнав, высказала ему все, что думаю, и он меня возненавидел. Ах, об этом я уже говорила? Ну и из-за этого пошли псу под хвост пятнадцать лет нашей благополучной жизни...
- Но ведь связывало вас что-то? Постель?..
- Постель? - яростно вскричала я. - Хоть ты меня не нервируй! В этом от него такой же толк, как от меня в опере.
- Да черт с ним, успокойся, забудь. А вот почему мы тут сидим...
- Потому что там был негр, - сразу успокаиваясь, напомнила я.
Мы долго молчали. Первым заговорил Гжегож.
- И почему ты, сто тысяч чертей, тогда не подошла ко мне?
- У меня был уже муж. Первый.
- Каких только глупостей не делает человек по молодости, по дурости...
Пришлось ему напомнить.
- Так ведь меня собака укусила. Я вовсе не собиралась поразить его, но так уж получилось.
- Что?!
- Собака, - грустно повторила я. - Есть такая примета: кого в детстве собака укусит, тот рано замуж выйдет. Надо бы сказать "та", примета относится лишь к особям женского пола, о мужских не доводилось слышать. Я уже не говорю о такой малости, как глубочайшая убежденность с самого раннего возраста в том, что никто никогда не захочет взять меня в жены. И когда вдруг такой нашелся... Сам понимаешь, Гжесь, не могла я упустить такую оказию.
- О великий Боже и все греческие боги... - торжественно начал Гжегож, но я не дала ему закончить.
- Погоди, ведь мы так ни к чему и не пришли, остановились на полпути. У меня наклевывается следующая концепция: кто-то уверен, что я рылась в бумагах бывшего аманта, что я раскопала в них нечто для этого кого-то пенное и это ценное припрягала. Уж не знаю, из каких соображений похитила и припрягала, может, просто назло этому, бывшенькому. Так следует из письма Елены. А потом я получаю от нее письмо, узнаю, что в моем распоряжении страшное оружие, и могу это оружие пустить в ход. Чтоб не пустила, надо меня припугнуть.
- А что за баба, которая тебя ненавидит?
- Вот уж бабы никак не могу отгадать, может, сама проявится. Тут другая проблема: или они у меня это нечто отберут, или вынуждены будут меня убить. Поскольку отбирать у меня нечего, остается лишь вторая версия. И что скажешь?
Вторая версия Гжегожу явно не понравилась. Посовещавшись, мы пришли к умному выводу: необходимо что-нибудь разузнать, чтобы прояснить эту запутанную историю. Он не сомневался, что я попытаюсь сделать это, и не пытался меня отговорить.
- Только прошу - постарайся соблюдать осторожность. Мне кажется, самым безопасным является ксендз. Ведь твоя Елена исповедывалась ему...
- Ксендз сохранит тайну исповеди. Он просто обязан.
- Так ведь не ксендз станет тебе исповедываться, а ты у него исповедуешься. Исповедуешься и попросишь совета. Одно из двух. Или ксендз окажется порядочным человеком и сохранит тайну исповеди, но даст тебе совет. Или это паршивая гнида, что тоже случается, и тогда... тогда свободно выдаст тайну исповеди, в том числе и твою. Но в любом случае это будет каким-то шагом вперед.
- Остается еще голова. Что-то мне надо с ней сделать, ведь не выброшу же, в самом деле, на помойку и даже не захороню тайком на кладбище. Полиция?
- Обратиться к полиции в любом случае имеет смысл. Слушай, я все думаю об этом твоем... А вдруг в тех горах дутых доказательств чьей-то вины были не только дутые?
А черт его знает, что там у него было.
- Понимаешь, ведь речь может идти о тех людях, что некогда управляли страной. Они и сейчас дорвались до корыта.
- Думаю, не все. Но молодые и самые пронырливые наверняка.
- Только и слышишь о возвращении партийной номенклатуры, у меня самого есть конкретные доказательства. Может, ты помнишь... Когда у меня закончился контракт в Сирии, я не вернулся в Польшу не только по личным причинам. У меня тогда возник конфликт с одним убеком <От начальных букв польского названия Управления Безопасности>, тот возненавидел меня, я уж решил: наверняка не видать мне теперь ни хорошей работы, ни выездов за границу, хотя, как ты знаешь, от политики я всегда был далек. Голову ломал, с чего он на меня взъелся, и только потом узнал - Галиночка была виной. Связалась было с ним, но быстро перекинулась на кого-то другого, это было как раз когда я в отпуск приезжал, вот он и решил - из-за меня, и принялся мстить мне. Мне, а не ей! Впрочем, еще до этого почувствовал ко мне неприязнь. За то, что я не пожелал в своих проектах предусмотреть подслушивающие устройства. Случайно я узнал о нем слишком много, о нем и его соратниках, были у них на счету весьма неприглядные деяния, и прямые грабежи, и даже убийство. И если существовали какие-то документальные доказательства...
- За давностью лет и так ничто им не грозит, - с грустью констатировала я. - Теперь преспокойненько могут признаться даже в ограблении банка на Ясной.
- Не думаю, что они отказались от прежних привычек. Смена государственного строя создает для них дополнительные возможности.
А ведь Гжегож прав. В настоящее время прежние властители могли с удобствами пристроиться к новым кормушкам, и, если будут обнародованы доказательства их преступлений десятилетней или даже пятнадцатилетней давности, они могут этих кормушек лишиться. А кому хочется расставаться с уютным, комфортабельным гнездышком? Из письма Елены следовало, что мой бывшенький располагал какими-то сведениями. А кто поверит, что я, имея в руках ключ от волшебной пещеры Али-бабы, не воспользовалась случаем и не обследовала пещеру с сокровищами? И, естественно, не прихватила кое-что из сокровищ? Возможно, у него и в самом деле что-то затерялось, немудрено, такие горы макулатуры, а подумали на меня...
Гжегож задумчиво произнес:
- Я вспомнил его фамилию. Спшенгель. Я так и вскинулась.
- Что?!
- Спшенгель его фамилия. А что, знакома тебе?
- Не знаю. Кажется... Нет, точно знакома! Я ведь ее прочла, да не разобрала толком, подумала, речь идет о каком-то сцеплении
- Где прочла? Я ответила не сразу. Помолчала, собираясь с мыслями. - В записях своего бывшенького. Видел бы ты эти записки! Отдельные клочки бумаги в беспорядке рассыпаны по столу, не буду уже лишний раз жаловаться из-за меня все, я такая неаккуратная, у него, дескать, всегда порядок. Может, я и в самом деле нечаянно дунула или задела. Помогала ему всю эту кучу складывать в стопки, и бросилась мне в глаза фамилия. Точнее, обрывок: "Спшенг..." Знаешь ведь, у меня зрительная память. Сразу же ассоциировалось со сцеплением, и поэтому запомнила. - Выходит, какой-то смысл во всем этом имеется, - заметил Гжегож, кинув взгляд на лежащее на столе письмо Елены Выстраш. - Может, и имеется. - Возможно, в письме говорится вовсе не о Спшенгеле, но, если этот твой собирал досье на Спшенгеля и ему подобных, тебя непременно заподозрят в том, что ты слишком много знаешь. Нашла с кем связаться!.. - Вот и нашла! Объяснила же, он поначалу производил хорошее впечатление! А я уже разошлась с прежним! И нечего тут... - Ладно, ладно, успокойся. Несправедливо это. Упрекает меня, а ведь, если подумать, с этим бывшеньким я сошлась только потому, что Гжегож уже женился во второй раз. Сам виноват, связался с какой-то бабой... Ладно, не буду к ней цепляться, раз она такая больная и несчастная. Да и я хороша, непременно подавай мне контрразведку, дура несуразная... - Мне пора, - вздохнув, произнес Гжегож. - Сама понимаешь, надолго исчезать я не имею права. К тому же в час у меня деловая встреча с клиентом. Теперь мы встретимся только в понедельник, субботы и воскресенья я обязан проводить дома. Слушай, а ты не могла бы пораньше уйти из номера? Посиди в бистро, рядом с гостиницей, а этот негр пусть себе приберет в номере... Я решила не ездить на метро. Подземный Париж я знала превосходно, теперь самое время познакомиться с наземным, буду ездить только на автобусах.