— Вроде как в наших… — Бага даже не знал, как теперь отвечать. — Но только… в другой ветви реальности, во!
Толком поработать сегодня не получилось. То и дело приходили соседи и спрашивали, неуверенно отводя глаза: «А правда, Гаахт, что болтают… То есть я, конечно, не верю, но народ болтает, что подмастерье твой, ну, полукровка ваш, вроде бы в сказочном мире побывал и мешок золота оттуда принес, который, вроде того, дракон под горой сторожил… Ну, я-то смекаю, что того быть не может, но ребята болтают, а старуха моя все пихает: поди да поди, узнай, что там такое… Может, пойдем в «Луну», выпьем пивка, а ты нам все и расскажешь, а?»
Горы Ущербной Луны — то самое место, где, по легендам и сказания, зародилась когда-то раса орков и откуда расселилась постепенно по свету. Поэтому в каждом орочьем квартале каждого городка, куда добрались косматые дети гор в поисках лучшей жизни и честного заработка, обязательно имеется трактир под названием «Ущербная Луна». Уже никто не помнит, кто первый додумался так назвать это полезное заведение, но, видимо, имелось в виду, что яблоневка, светлое пиво и черный орочий эль наиболее способствуют просветлению памяти и даруют способность узреть духовным оком древнюю прародину.
В орочьем квартале Клоха, который ничуть не хуже других городов со смешанным населением, своя «Ущербная Луна» тоже была, и содержал ее Сиргух Одноглазый, бывший вояка из герцогской стражи, уволившийся по причине потери глаза, а на выплаченное жалование перекупивший трактир у бывшего, окончательно спившегося владельца. Вообще-то каждый день там имели право сидеть только отцы семейств и мастера, а подмастерьям и прислуге туда ход был открыт только в субботу. Чтобы, значит, за этот благословенный вечер они успели выпить недельную норму, за воскресенье отлежаться, а утром понедельника уже были на рабочих местах и ждали распоряжений, свежие и бодрые, как огурцы, то есть зеленые и в пупырышках. Но в ближайшие несколько дней в «Ущербную Луну» пускали всех. Молодые парни и подростки сидели на полу, потому что заведение вовсе не было рассчитано на такое количество народу. И было непривычно тихо. Вообще-то орочий трактир легко найти по звуку, потому что даже в мирном настроении орки горланят все разом и каждый считает своим долгом переорать другого. Но все слушали Багу. Третий вечер подряд он рассказывал о своем визите в мир двергов, и даже те, кто уже слышал, все-таки приходили опять.
И слушали так усердно, что когда на третий день, в четверг, у Сиргуха Одноглазого появился совсем не обычный посетитель, его поначалу никто не заметил. В городах орки вообще-то стараются вести себя мирно и лапам воли не давать, но на своей территории чужих не любят и не приветствуют. И люди, если есть какое-либо дело к оркам, стараются решать вопросы в воскресенье, в одном из трактиров на Рыночной площади, куда старшие орочьего квартала нарочно для этого приходят. И уж точно мало кто пойдет в орочий квартал поздним вечером, да еще в одиночку.
Однако именно так все и было. Заметил гостя Бага, потому что он один сидел лицом ко входу и увидел, когда дверь вдруг приоткрылась, впустив невысокую, тонкую, совсем не орочью фигурку.
От удивления Бага даже замолчал. Фигурка была здесь вызывающе неуместной. Маленькая и таинственная, в темном плаще с опущенным на лицо капюшоном, она заметно выдавалась из привычной обстановки родного квартала, и Бага сразу понял, что к нему пришло продолжение недавнего приключения.
Заметив, что он смотрит на дверь и молчит, остальные тоже стали оборачиваться, вынимая трубки изо рта и отставляя тяжелые кружки.
Поняв, что привлекла внимание, фигурка сделала маленький шаг вперед и сняла капюшон.
По рядам сидящих орков прокатилось низкое утробное рычание — от удивления. Гость оказался не просто человеком, а еще и женщиной — молодой девушкой с гладко заплетенной косой, как носят служанки и прочие девицы из трудового простонародья. На ней была обычная юбка из синего сукна, с длинными завязками на левом боку, белая рубашка и серая шерстяная шаль крупной вязки, сколотая на груди круглой медной брошкой, самой дешевой, из тех, что в рыночные дни продают сотнями. Но вот лицо ее никому не показалось бы обычным. Не так чтобы она была очень красива, хотя, на вкус орков, все человеческие девушки слишком бледны и худосочны. У нее было округлое лицо с маленьким прямым носом, большие глаза с легкой косинкой наружу, широкий, решительно сжатый рот — но в ней чувствовался ум, сила и еще какая-то неоднозначность, как будто она не только то, что видно каждому, но и нечто совсем другое.
«Полукровка!» — осенило Багу. Но уж совсем не орочья полукровка, как он сам. Тонкая кость, белая кожа, роскошные волосы и яркие искры в глазах, цвет которых он в полутьме трактира не мог рассмотреть, сразу вызывали мысли о чем-то далеком, недостижимом, но прекрасном до головокружения. Короче, в ней явно присутствовала эльфийская кровь, что делало все происходящее еще более удивительным. Чтобы эльф или хотя бы полуэльф вообще заметил существование тупых, косматых, грязных орков? Не смешите. Заметить это дикое племя возвышенные Перворожденные, дети Королевского Места [2], могут разве что как цель для своих волшебных луков, и то если орки ну очень мешают им жить.
Орки молча смотрели на нее, даже не зная, как на это реагировать. Эльфийских женщин вообще мало кто видел, эльфы-мужчины, изредка приезжающие с торговыми караванами по своим непонятным делам, обычно пренебрегают человеческими женщинами, поэтому полуэльфы встречаются еще реже всех прочих полукровок. И этакая редкость — в орочьем трактире, одна и почти ночью?
— Что это за барышня? — наконец нарушил молчание старый Шамдуд, как самый старший здесь. Орки вообще очень строго придерживаются иерархии, особенно в оседлой жизни, и всегда знают, кому первому положено говорить. — Разве ты не знаешь, девушка, что здесь орочий квартал?
— Знаю, — ответила гостья.
Она старалась держаться невозмутимо, но видно было, что ее всю трясет. Да и мало кто не затрясся бы, видя вокруг себя четыре десятка орков — угловатые приземистые фигуры, темные плоские морды с глубоко посаженными узкими глазами, широкими зубастыми пастями, из которых клубами вырывался вонючий трубочный дым. Нежное обоняние полуэльфы, конечно, страдало, и она изо всех сил старалась не закашляться.
— Зачем же ты пришла? Здесь — наша земля, и по уговору с горожанами Клоха и герцогом мы имеем право, чтобы на нашей земле нас не беспокоили.
— Я не хочу… никого беспокоить. Я ищу одного чело… одного орка. Полуорка. По имени Бага.
Полуэльфа посмотрела прямо на Багу. Даже в полутьме отличить полуорка от чистокровных орков не составляло труда. Он не удивился, что это цветочное создание пришло именно к нему, но при старших не имел права ответить, пока они не позволят.
— А зачем ты его ищешь? — осведомился Шамдуд и снова сунул в рот трубку.
— В городе говорят, что он побывал в мире двергов. В ином мире.
— Похоже, что так. — Старый орк важно кивнул и выпустил клуб дыма.
— Я хотела бы расспросить его об этом, — сказала полуэльфа и снова посмотрела на Багу.
— Все мы хотим расспросить его об этом. Но… мы дозволим тебе остаться с нами и послушать, если ты попросишь.
— Я… хотела бы… побыть здесь и послушать, если вы позволите, — послушно повторила полуэльфа, и видно было, что ей тяжело обращаться с просьбами к каким-то там вонючим оркам.
Но Шамдуд вполне оценил ее решимость быть любезной и благосклонно кивнул. Тут же несколько молодых освободили целую скамью и указали гостье, что она, дескать, может сесть. Целая скамья ей одной была ни к чему, но по орочьим обычаям мужчины и женщины всегда сидят на разных, а значит, коли возникла необходимость в женской скамье, приходится освобождать ее всю. Полуэльфа села, подобрав полы плаща и завернувшись, точно хотела отгородиться от враждебного мира.
— И вот, стало быть, он мне предлагает, — продолжал Бага, когда морды, трубки и кружки снова обратились к нему. — У них там, значит, и железа этого, и меди, и олова, и серебра, и золота полно, а могут они и руду продавать, и выплавленный металл, хоть топоры готовые, что надо, короче, то и продадут. И если я, скажем, им на все это дело покупателя найду, то из тех денег, что от него получат, они мне каждую десятую монету заплатят.
Бага теперь не смог бы вспомнить те изысканные и мудреные слова, которыми изъяснялся достопочтенный мастер Клаверин, но суть он понял и вполне мог объяснить.
— А нас-то эти умники без работы не оставят? — забеспокоился Магдуд, кузнец-оружейник. — Если топоры из другого мира таскать, то мы-то с голоду не подохнем?
— Так ведь вся торговля через наши руки пойдет! — вразумлял его Гаахт, который тоже был орком не из тупых и быстро понял, какие выгоды обещает открытие. — Во-первых, на торговле наживемся. А во-вторых, те дела, которые сами делаем, покупать не будем. Вот, золотые кольца ты не куешь и я не кую. Кольца можно возить. А топоры сами куем — топоров не надо. Все это в наших руках. Подумаем, что и как, чтобы беды не вышло.
Разгорелся спор. Полуэльфа в это время проявляла признаки беспокойства: торговые дела ее совсем не интересовали. Наконец, видя, что на Багу не обращают внимания, она подошла к нему и заявила:
— Надо поговорить!
— Мастер Гаахт! — Отведя взгляд от ее лица, Бага был вынужден сначала обратиться к хозяину. — Ты разрешаешь мне поговорить с этой девушкой?
На лице полуэльфы отразилось изумление и даже негодование: что за дикие обычаи, при которых здоровенный лоб не может без спросу ни слова сказать?
— Поговори, — невозмутимо позволил Гаахт. Ему тоже было любопытно, с чем она пришла, но не мог же он унизиться до того, чтобы самому расспрашивать какую-то женщину, да еще чужих кровей.
— Ну? — Бага обернулся к девушке.
Ничего лучше он не придумал. Ее присутствие его смущало, поскольку на орочьих девушек она была совсем не похожа, а других он видел только издалека. По одежде это была простая служанка, но в глазах Баги полуэльфа казалась загадочной и изысканной, как сама леди Ирмилинда, дочь герцога Клохского. От этого он был неуклюж более обычного и сам на себя за это сердился.
— Лучше выйдем. Здесь очень шумно, — прокричала полуэльфа. Орки уже общались в привычной манере, то есть во все горло и все одновременно, и Бага с девушкой едва слышали друг друга, хотя стояли почти вплотную.
— Можно пойти наверх! — Бага кивнул на лестницу. — Там есть комнаты…
— Как ты смеешь! — возмутилась полуэльфа. — Ты что подумал? Ты за кого меня принимаешь? Я хочу с тобой поговорить о двергах!
— Это ты чего подумала! — Бага ухмыльнулся. Его посчитали бессовестным хамом, но почему-то от этого ему стало легче. — Поговорить надо — так там тихо.
— Пойдем наружу. Я не из тех, если ты еще не понял, которые ходят в верхние комнаты в трактирах со всякими…
— Полуорками! — окончил Бага. — Косматыми, грязными и вонючими. Так тебя никто силой не тащил, сама пришла.
— О Покровитель! — Полуэльфа сжала кулаки и подняла скорбящий взор к потолку. — Пойдем на улицу.
— Там дождь. — Бага посмотрел на ее влажный плащ.
— Растаять боишься?
— Ну, ладно, идем. — Бага вздохнул и двинулся вслед за полуэльфой, которая с явным облегчением пробиралась к двери.
На улице было тихо и прохладно, дождь, к счастью, перестал, и только с крыш иногда срывались крупные капли. Тусклый масляный светильник блеклым пятном отражался в половинке медного таза, которая служила «Ущербной Луне» вывеской. Да, это вам не жуки в стеклянных шарах. Интересно, а жуков можно прикупить? Вся клохская знать будет платить по золотому солиду за штуку.
— А там, у двергов под землей, освещают жуками, — сказал Бага. — Особые такие жуки. Они их днем пасут на солнце, а потом жуки сутки светятся. А потом их заменяют новыми, а старых выносят опять пастись.
Полуэльфа стояла у стены, плотно завернувшись в свой плащ, и по ее лицу было видно, что до диковинных жуков ей нет никакого дела. Что несколько удивительно для того, кто на ночь глядя явился в орочий квартал нарочно для того, чтобы послушать о чудесах подземного мира. Впрочем, Бага, не будь дурак, и сам уже догадался, что ее интересуют не розничные и оптовые (для малограмотных — мешочные и тележные) поставки угля и металлов.
— Кого ты там видел? — наконец спросила она.