Ты взглянул на серое пятно на потолке. У человека этажом выше на этом свете не было никого. Он, в отличие от тебя, уже знал, что такое быть совершенно одному, и, наверное, не планировал оставить после себя какой-то весомый след. Только этот ребенок — не полностью твой. Ты не вправе присваивать его себе, как собственность, он — не только твоя надежда. Даже если бежать от всего, то зачем еще и от Снейпа? Ты не примирился с мисс Джонс, но заключил с ней пакт о взаимном неотрицании, а она должна сказать отцу своего ребенка о собственном решении. Возможно, оно причинит ему боль, может быть, профессору будет неприятно, но… Ты сидел и просто отчаянно желал знать, как воспримет новость Снейп. Даже когда действие анестезии прошло и все тело начало болеть, ты не принял таблетки, словно наказывая себя за странный порыв. Он терзал сильнее, чем что-либо другое, и в конце концов ты понял, что есть лишь один способ узнать правду. Просто нужно посмотреть ему в лицо и понять, что делать.
***
Наверно, стоило обратить внимание на время, но ты толком не понимал, как оказался у двери его квартиры и отчего твой палец прилип к кнопке звонка. Разбуженный и рассерженный Снейп открыл дверь и, хмурясь, посмотрел на тебя, а ты все продолжал звонить, пока профессор, взяв тебя за запястье, не заставил убрать руку. Ему не понравилось прикосновение к тебе, и он поморщился. Наверное, не стоило так перебарщивать с кондиционером, потому что ты казался себе холодным, как жаба Невилла, а пальцы Снейпа, наоборот, непривычно обжигали.
— Из-за чего бы вы ни пришли, почему это не могло подождать до утра?
Что ты там собирался анализировать и обдумывать? Одного взгляда на него тебе не хватило, чтобы хоть что-то понять. Ты и за год не смог бы разобраться, чего сам ждешь от сказанного и зачем вообще пришел… Это же Снейп! То, что он завел себе чековую книжку и ходит к психоаналитику, не делает его кем-то иным. Хотя все не так… Именно из этих мелочей складывается твое понимание: ему нужно будущее. Он хочет достойно прожить остаток своей жизни, и сейчас ты можешь дать ему больше объяснений, ради чего стоит себя беречь, чем все доктора, вместе взятые. И ты хочешь того, чтобы он ценил жизнь, а не спал в ванной, слушая свою депрессивную музыку, и не запивал таблетки вином, потому что ему все еще не хочется любить свое существование.
— Я беременна. — Снейп просто молчал. Не задавал идиотских вопросов «От кого?», просто смотрел своим совершенно обычным взглядом человека, которого все происходящее вокруг неимоверно бесит. — Врач сказал, что срок — от трех до четырех недель, и нет, я не трахалась ни с кем другим в этот временной промежуток. — Словно желая оправдаться, ты выпалил: — Мне ничего не нужно. — Огромная ложь. Ты нуждался, только сам не знал, в чем. — Я не буду предъявлять никаких требований. Просто решила оставить ребенка и подумала, что вы должны об этом знать.
Профессор смотрел на тебя, не отрываясь. У его черных глаз было странное свойство: иногда они становились пустыми, словно бесконечные туннели. Ты начинал неосознанно брести по ним вперед, словно каждую секунду ожидая, что вот-вот вспыхнет свет, но ничего не происходило.
— Мы едва знакомы. У вас наверняка были свои планы на жизнь, и, тем не менее, вы не собираетесь избавляться от нежелательной беременности?
Ты кивнул.
— Да, именно так. Это мой ребенок, я стану ему семьей. На данный момент это все мои намеренья. Мы вас не побеспокоим.
Снейп нахмурился.
— Два часа ночи. Вы меня уже беспокоите. — Он посторонился. — Входите. Не думаю, что стоит обсуждать что-либо в коридоре.
Ты отрицательно покачал головой.
— Нет, я пойду домой.
Профессор разозлился еще больше.
— Вы себя видели?
Он довольно бесцеремонно втащил тебя в квартиру и поставил перед зеркалом в прихожей. На бледное нечесаное чудовище в синяках и с черными кругами под глазами действительно было страшно смотреть.
— Идите и ложитесь в мою постель. Кровать мне привезли, так что вам будет удобно. А я переночую на кухне.
— Не нужно, — заспорил ты.
Только все возражения были очередной ложью. Ты хотел, чтобы он сейчас думал о тебе. За этим и пришел — за его пустыми глазами без тени осуждения или сочувствия. Он мог понять если не Гарри Поттера, то хотя бы мисс Джонс. Его руки готовы были позаботиться обо всем, потому что эта мисс носила его ребенка, а Снейп был честен и даже не пытался притвориться, будто знает, что с этим делать. Теперь он тоже должен был подумать. При этом ему было необходимо, чтобы в это время ты спал где-то в безопасности. Хорошо… Чем черт не шутит, вдруг он тоже решит вас оставить? Глупая мысль, но в хаосе всех иных чувств она тебя немножко согрела. Самую малость. Достаточно, чтобы ненадолго задержаться рядом с ним.
***
Заснуть ты так и не смог, только до рассвета проворочался на жестком матрасе. У Снейпа было все такое же твердое и угловатое, как он сам. Неуютное. Это заставило тебя еще раз усомниться в своем здравомыслии. Может, профессор и спасал тебе жизнь, но у него никогда не выходило сделать ее лучше. Отчего сейчас ты решил, будто что-то изменится из-за того, что между вами есть некая связующая нить? Когда из-за тяжелых штор пробился первый солнечный лучик, ты все же выпутался из удушливого кокона простыней и отправился на поиски хозяина дома.
Он обнаружился на кухне, в компании бутылки виски и нескольких листов, исписанных убористым почерком. Профессор спал, склонив голову на скрещенные руки. Ты понадеялся, что он потратил ночь не на составление предсмертной записки, и аккуратно тронул его за плечо. Снейп моментально выпрямился и открыл глаза. Несмотря на показную собранность, ты никогда не видел его таким растрепанным, с небритыми щеками и расфокусированным взглядом. Было забавно. Ты и не представлял, что этот извечно застегнутый на все свои многочисленные пуговички человек может выглядеть таким усталым, но одновременно совершенно домашним.
— Доброе утро. — Он кивнул. Выпитое, видимо, дало о себе знать, и, поморщившись, профессор потер виски. Ты отчего-то решил проявить заботу. — Сварить вам кофе?
— Да. Пожалуйста.
Разумеется, у него не нашлось электрического чайника и всяких модных технических приборов, которыми Гермиона оснастила твою кухню, но тебе понравилось, что руки чем-то заняты, а в голове пусто. Когда вода в стальном кофейнике нагрелась, ты высыпал в нее молотый кофе и достал две чашки. Снейп покачал головой.
— Я мало что смыслю в беременных женщинах, но, по-моему, среди полезных им продуктов не значится кофеин.
Ты кивнул.
— Мною эта дорога тоже не хожена. Только я сутки не спала. Мне сейчас нужно что-то бодрящее.
— Тогда возьмите в холодильнике молоко. — Ты открыл дверцу, и твой желудок требовательно заурчал. У Снейпа было полно еды. Ты решил, что профессор не вправе демонстрировать жадность и просительно на него взглянул. Тот щедро кивнул. — Ни в чем себе не отказывайте.
— А вам что-нибудь разогреть?
— Нет, я мало ем по утрам.
Быстро проинспектировав все содержимое холодильника, ты остановил свой выбор на кастрюльке с пастой. Именно что красивой хромированной кастрюле, а не упаковке из супермаркета. Это заставило задать вопрос:
— Вы любите готовить?
Снейп, поняв, что толку от тебя в обслуживании мало, сам потянулся за кофейником.
— Не люблю. Умею.
Ну правильно, жил же он где-то летом, пока школа была закрыта. Вряд ли Снейпу, с его неуживчивым характером, удалось бы завести хоть одного домового эльфа.
Ты поставил кастрюльку на плиту. Мясная подлива так соблазнительно запахла помидорами и базиликом, что у тебя даже голова закружилась от голода.
— Восхитительно. — Ты тянул носом в предвкушении.
Наверное, Снейп не был бы собой, если бы не задавал вопросы в своей обычной манере: дождавшись, когда оппонент расслабится, быстро и требовательно, как на допросе.
— Сколько вам лет?
— Двадцать три года.
— Где вы работаете?
— Пишу статьи для двух интернет-изданий.
— Где родились?
— В Лестере.
— Родители?
— Мать умерла при родах. Отец — три года назад. Инсульт.
Спасибо Гермионе, которая заставила тебя выучить биографию кузины так, чтобы та от зубов отскакивала, на случай возникновения каких-то вопросов у правоохранительных органов и домовладельцев. Ну и, конечно, самой Саше Джонс, оказавшей услугу тем, что, переехав на постоянное место жительства в Италию, к жениху, она позволила тебе пользоваться своими документами и прошлым. Такой план созрел у твоих друзей после замечания Гермионы: «Если тебя подстричь и покрасить в блондинку — будешь вылитая кузина Саша. Впрочем, женщины иногда меняют прическу, ты и так похож». Даже фотографии в правах и паспорте переклеивать не пришлось.