— Ужин на кухне. Съешь сам. Сегодня сочельник, и нас приглашали на ночную службу. Я отказалась, а ты делай что хочешь.
Ну почему злиться на Снейпа выходило у тебя так просто и складно? А все шаги к сближению становились глупым недоразумением. Желая немного согреться, ты открыл ящик с теплыми вещами и неожиданно обнаружил в нем разноцветные яркие носки, полученные когда-то на Рождество от Добби. Странно, даже свитера, подаренные миссис Уизли, ты отправил Гермионе, а носки отчего-то оставил. Потому что людям важнее помнить грустные вещи, чем хорошие? Это не так. Просто счастью не обязательно быть заключенным в какие-либо предметы. А горе иногда нуждается в том, чтобы ты потрогал осколки прошлого и пообещал себе: «Я должен сделать так, чтобы больше не было потерь и причин для слез». Наверное, твоя ревность была глупа. Какие бы ни были у Снейпа отношения в прошлом, они оставили ему на память только вот такие доказательства горечи, а ты мог дать ему ребенка и подарить улыбку. Это будет бессмысленный труд, если превращать желание сделать кого-то счастливым в долгую кропотливую работу. Иногда достаточно просто чувствовать, что человек важен и ты сделаешь для него все на свете.
С грустью ты спрятал подальше носки, наделившие тебя такой мудростью. Если бы Снейп нашел их, появилось бы слишком много вопросов. Засовывая их на самое дно комода, ты наткнулся на что-то твердое. Это была маленькая коробка из-под теткиных бигудей, в которой хранилось еще одно твое почти забытое сокровище. Волшебные ножницы. По крайней мере, ты считал их такими, потому что состриженные ими волосы отросли на следующий же день. Когда злющая Петунья Дурсль их выкинула, ты подобрал и сохранил. Никогда не пользовался, но всегда таскал с собой в школу и обратно. Как талисман, наверное… Ведь с них в твоей жизни началась масса важных вещей.
Прижав к груди коробку, ты спустился вниз. Снейп уже поужинал и сидел в кресле у камина. При твоем появлении он тяжело вздохнул.
— Что теперь?
— Я хотела извиниться, — признался ты. — Знаешь, я веду себя как дура. Была так озабочена всякой ерундой, что даже подарка тебе не купила, и подумала, что должна отдать это. — Ты протянул коробку.
Снейп нахмурился.
— Бигуди? Саша, ну за что ты меня так ненавидишь?
— Что? — Ты рассмеялся почти до слез. — Это только упаковка. Открой.
Северус взял ее с таким лицом, будто ожидал чего-то ужасного. Щипцы для завивки, что ли? Впрочем, твой подарок его если и удивил, то раздражения не вызвал.
— Ножницы?
— Угу. Это важная вещь, они когда-то сделали мою жизнь немножечко светлее. Наверное, после оказанной ими услуги резать таким сокровищем что попало было бы глупо… В общем, пусть они будут у тебя. Мои всесильные важные ножницы. Что-то типа зарока, что я больше не стану делать глупости. С наступающим Рождеством!
Он повертел их в руках.
— Спасибо.
И все? Впрочем, ты же обещал не вести себя по-идиотски.
— Ну ладно, я пойду к себе.
— Посиди со мной, — вдруг попросил Снейп и похлопал себя по коленям. — Просто побудь рядом. Молча. Ничего не делай, и после полуночи я отдам тебе свой подарок.
Наверное, было что-то логически неверное в том, что Гарри Поттер с энтузиазмом воспринял идею поиграть в ласковую женушку, но приглашение порадовало. Одной рукой он продолжал держать книгу, другой обнимал тебя. Хорошо… Ты согрелся и под мерное потрескивание дров в камине даже заснул, впервые за несколько дней не терзаемый никакими тревогами.
Разбудил тебя бой старинных часов, доставшихся вам вместе с домом. Открыв глаза, ты понял, что Северус наблюдает за тобой. Возможно, он делал это довольно долгое время.
— Что? — Ты принялся нервно тереть кончик носа, словно на нем была грязь.
Он перехватил твою руку.
— Все нормально. Мой подарок. Поднимешься?
Ты встал. Он с трудом выпрямился. Все же твоя отнюдь не легкая тушка порядком отсидела ему ноги. Размявшись, Северус вышел из комнаты, а вернулся с небольшим пакетом. Прежде чем отдать его тебе, он сказал:
— Саша, ты должна понять: я вижу, как ты ради меня стараешься. Это приятно, хотя чаще забавно. Но в попытки угодить мне ты вкладываешь слишком много ненужных стараний и так расстраиваешься в случае неудачи, что лучше бы совсем ничего не делала, но продолжала весело улыбаться. В общем, пойми, пожалуйста — мне нравится то, что у нас сейчас есть. Тебе не надо ничего выдумывать, чтобы я зависел от наших отношений еще больше, потому что я… — Он нахмурился. Твое сердце забилось чаще. Не оттого, что ты особенно надеялся на признание, просто хорошо было, что он прекрасно понимает истинный смысл твоих поступков.
Пауза затянулась, но тебе не было из-за этого неловко.
— Не говори, если не хочешь.
Снейп вздохнул.
— Если кто и заслуживает в моей жизни такие слова, так это ты. Просто их не так просто выговорить по одной-единственной причине. Тот, кто их говорит, и тот, кто слушает, иногда вкладывают в происходящее разный смысл. Мы с тобой не слишком похожи в своих взглядах. Для тебя все проще…
Если бы он знал, насколько ошибается.
— Не проще. Иначе. — Неожиданно ты понял, что не хочешь слышать сейчас: «Я люблю тебя». Не Саше Джонс должны были принадлежать эти слова. Ты очень хотел, чтобы, произнося их, он думал о Гарри, в каком бы теле тот в этот момент ни находился. — Северус, пожалуйста, просто скажи: «С Рождеством тебя».
Снейп кивнул с некоторым облегчением.
— С Рождеством.
Он протянул пакет. В нем были справочник по фармацевтике и книга простейших рецептов испанской кухни.
— А что, Камасутры для беременных не было?
— Прости?
— Книги про секс.
Снейп фальшиво озадачился.
— Я в этом вопросе предпочитаю практику. Но если тебе нужна такая книга…
Ты поспешно покачал головой.
— Нет. Практика — это прекрасно.
Это было лучшее Рождество в твоей жизни. Потому что Северус может тебя любить, теперь ты начинал в это верить. Может, ты и вправду оптимист, как уверял Рон. Ну и бог с ним. Отчаяться легко, а вот поймать за хвост надежду — сложнее.
Магда умерла в первый день нового года. Солнышко светило не по-зимнему ярко, Милфорд, засаженный вечнозелеными кустами, выглядел так, будто совсем не тосковал по былым снегопадам, и Линда Бефф, собираясь выгулять трех своих кривоногих мопсов, зашла к подруге. Потом она рассказывала тебе, рыдая в трубку, что та оставила дверь в дом открытой, надела самое любимое из своих платьев и сидела в гостиной, улыбаясь с торжеством, которое стало понятно лишь тогда, когда Мэтт Джефферс обнаружил в ее мусорном ведре пятьдесят две пустые упаковки из-под снотворного. Выяснилось, что каждую неделю она покупала лекарство по одной пачке и бережно его собирала, чтобы написать в предсмертной записке: «Это был хороший год. Я знаю, что будущему не стать лучше. Жизнь надо заканчивать на высокой ноте, пока сама можешь принять решение, когда и как уйти, а не превращаешься в вечно скулящий комок плоти, напичканный обезболивающим и мучающий тех, кто дорог. Можете ненавидеть мой выбор или принять его. Мне уже, собственно, нет до этого дела».
На следующий день состоялось чтение завещания. Согласно воле покойной, оно должно было пройти как можно скорее. Тебя тоже зачем-то пригласили. Видя, как ты нервничаешь, Снейп настоял на том, что пропустит работу и пойдет с тобой.
В адвокатской конторе выяснилось, что племяннику достаются дом и все деньги тетки, Линде — довольно дорогие украшения, Бриджит — книги об искусстве и три ценные картины. Тебе — садовая мебель и кошка.
— Что за кошка? — спросил Северус
— Ну, не то чтобы это было ее домашнее животное, — призналась Линда. — Просто черная, как сажа, драчливая тварь, одна из бездомного выводка, который Магда подкармливала годами. Каждое утро она сидела на крыше ее дома и орала. У этой кошки даже имени нет.
Профессор пожал плечами.
— Тем не менее, она теперь наша.
Вот и все. Через три дня Снейп явился домой под утро с расцарапанными до крови руками и худой большеглазой заразой, рассматривая которую на кухне, пока она искала способ забиться под шкаф, ты недоумевал: