Вспомнив, что отец велел себя разбудить пораньше, Джек постучал в дверь спальни. Стучать пришлось и крепко, и долго -- пока проснувшаяся, наконец, мать не выпихнула отца из супружеской постели.
После cервированного на троих легкого завтрака: отбивные, ливер, яйца, хлеб с маслом и медом, сыр, зелень, пиво и чай -хозяин послал Ланка запрягать, а сам вместе с сыном отправился с ежеутренним обходом фермы.
--Очень уж это унизительно и мне не по нутру,-- начал Кейдж-старший,-- принимать что-либо в дар от обитателей кадмуса. Но я почти не надеюсь отговорить Р'ли изменить решение -- об упрямстве жеребяков анекдоты складывают. И пословицы.-- Потирая переносицу и рассеянно на ходу насвистывая, Уолт вдруг застыл как вкопанный и ухватил сына за плечо.-- Признавайся-ка, Джек, говори как на духу -- отчего это сирена отказалась от своей доли!
--Не знаю, сэр.
Пальцы отца крепче впились в плечо:
--Ты уверен? И здесь не замешано ничего... личного?
--О чем вы, сэр?
--Ты не...-- Старый Кейдж, казалось, подыскивал словцо поприличнее.-- Ты не был с ней... близок?
--Что вы такое городите, отец! С сиреной?! Да мы не виделись вот уже целых три года! И вдвоем оставались совсем недолго.
Отец расслабил железную хватку.
--Верю тебе, сынок! -- Он провел ладонью по воспаленным глазам.-- О таком не след и спрашивать. И я не вправе обижаться, отвесь ты мне сейчас оплеуху. Как только язык повернулся такое ляпнуть! Но ты должен понять, сынок,-- такое все же случается. И куда чаще, чем многие думают. Человек слаб. А уж я-то знаю, какими соблазнительными бывают сирены. Лет двадцать назад, еще до женитьбы... как бы это сказать, сынок... я сам испытал... искушение.
Спросить, превозмог ли его отец, у Джека недостало духу.
Немного погодя оба Кейджа остановились поглазеть на группу сатиров-подростков, едва только начавших обрастать гривкой. Стоя на четвереньках и время от времени прикладывая ухо к земле, они крошили пальцами комья, как бы пытаясь что-то выведать. Затем постукивали по земле пальцами на манер лекаря, пользующего больного, и снова приникали к ней ухом. С ними был и взрослый -- рослый пожилой сатир с длинным, до лодыжек, хвостом, тяжело колыхавшимся при ходьбе.
--С добрым вас утром! -- поздоровался он любезно по-английски.
Ни в шафранных его глазах, ни на широком открытом лице не было и следа похмелья или хотя бы усталости после бессонной ночи. "Реже, чем мигрень у жеребяка",-- такое присловье бытовало у людей на Дейре.
--Приветствуем и вас, почтенный Чуткоух! -- отозвался Кейдж-старший.-- Что слыхать у нас новенького?
Завязалась степенная беседа, как обычно при встрече двух старых фермеров -- добрых соседей, весьма уважающих друг друга. Они обсудили состав почвы, содержание в ней влаги, возможную дату начала вспашки; поговорили об удобрениях, о полях под паром, о набегах грызунов, о ливнях и засухах. Чуткоух поведал, что под поверхностью почвы слыхать много червей, и рассказал о новой их породе, куда более полезной, выведенной в одном из далеких кроутанских кадмусов. Он согласился с Кейджем относительно неплохих видов на зерновые, но не разделил опасений касательно сбейпташек, наглисок, медведжиннов и поминальщиков, которым, по мнению Уолта, и достанется львиная доля урожая. Ничего не попишешь, улыбнулся вайир, придется уж с матушкой Природой поделиться. Но если бремя станет совсем невмоготу, можно ведь поручить охотникам разобраться с мародерами, не так ли?
В заключение вайир сообщил, что отправил сыновей-громопытов в горы за более длительным прогнозом погоды. И пообещал сразу же по их возвращении поделиться с Уолтом свежими новостями.
Раскланявшись с вайиром, оба Кейджа тронулись дальше.
--Если б все жеребяки были вроде этого, мы бы и горя не знали! -- изрек Уолт.
Джек хмыкнул. Он размышлял об участии вайиров в собственной судьбе.
Поместье было обширным, а Кейдж -- хозяином рачительным, поэтому добраться до кадмусов удалось лишь спустя два часа.
Даже после столь долгих лет соседства Джек был вновь очарован зрелищем изящных конусов цвета слоновой кости. Отец запрещал детям даже приближаться к ним. У Джека такой приказ вызвал обратное действие -- он слонялся вокруг кадмусов чуть не все свое свободное время. Джек знал о них все, что только можно понять, наблюдая снаружи. И просто сгорал от желания выведать, что же творится там, под землей. Однажды Джек напросился было к одному из своих гривастых приятелей в гости. Остановил только страх перед последствиями. И не то чтобы страх наказания, хотя и оно обещало быть весьма и весьма суровым,-куда сильнее решимость подточили страшные истории о том, что ожидает посетивших "святилище". Джек наслушался их вдосталь с самых младых ногтей. Теперь, когда ему минуло девятнадцать, он мало верил в бабьи россказни. Но переступить людское табу оказалось все же свыше его сил.
Луг кадмусов представлял собой обширное поле, сплошь засеянное багряно-зеленой крой-травкой, неприхотливым бархатистым растеньицем -- только она способна была без видимого ущерба выносить постоянное вытаптывание сотнями мозолистых пяток. Картинку довершала дюжина разбросанных как бы без системы тридцатифутовых клыков кадмусов, своим людским прозванием обязанных Кадму, по преданию основателю древнего земного города Фивы. Согласно той же легенде, он засеял поле драконьими зубами и собрал весьма неожиданный урожай -- из земли появились десятки могучих воинов. Свое название кадмусы получили, вернее, заслужили после первых же сражений с людьми. Как только человеческая община на Дейре выросла настолько, чтобы ощутить себя силой, она немедля атаковала ближайший поселок туземцев. В ответ из-под земли высыпало несметное количество умелых бойцов, и землянам пришлось бесславно отступить.
Аборигенам тогда достаточно было бы поступить с землянами точно так же, как те сами собирались обойтись с вайирами, и проблема противостояния решилась бы раз и навсегда. Ведь пришельцы с далекой Терры собирались устроить поголовную резню, захватить подземные обиталища туземцев, а немногих уцелевших обратить в домашний скот.
К счастью для землян, им дали еще один шанс. Был заключен Договор, и следующее столетие прошло относительно мирно.
Затем внуки Ханания Дейра в оправдание собственной фамилии* нарушили слово и объявили туземцам беспощадную войну на их собственной территории. И оказалось тогда, что понятие границ жеребякам неведомо и вовсе, а против захватчиков готов выступить каждый взрослый обитатель кадмусов. Война в итоге продлилась всего лишь один день. Подточенное внутренней смутой, под ударом превосходящих сил вайиров государство Неблизка рухнуло, как карточный домик. Мятеж смел царствующую династию Дейров, а Неблизка стала чем-то вроде коммуны под управлением Гражданского комитета. Новый договор с туземцами узаконил практику предоставления людям политического и религиозного убежища в кадмусах и упразднил смертную казнь. Ведьм больше не сжигали.
-- --
Dare (англ.) -- отваживаться, пренебрегать опасностью.
-- --
Католическое и социнианское меньшинства, недовольные подобным оборотом дел, предпочли под шумок покинуть Неблизку и удалиться в неисследованные области Авалона.
Отделенные высокогорным плато от остальных людей, социниане отказались со временем от религии, от человеческих обиталищ, от ношения одежды и даже от родного языка. Они совершенно слились с туземцами.
Спустя тридцать лет после образования католического государства, названного в честь основателя Дионисия Харви-четвертого -- впоследствии святого великомученика -Дионисией, там вспыхнула жестокая гражданская война. Причиной тому стал религиозный раскол -- единая церковь разделилась на две: Церковь Упования и Церковь Преодоления.
Сторонники последней одержали убедительную победу. И вновь инакомыслящие сочли за лучшее отправиться в добровольное изгнание. Ведомые епископом Гасом Кроутаном они переселились на большой полуостров, где и основали со временем новое государство.
И упованцы, и преодоленцы, каждые в своей столице, рукоположили собственных церковных иерархов, объявив их главами единственно истинной церкви.
Смеясь, жеребяки указывали на Неблизку, лидер которой также объявил себя единственным наместником Господа Бога на планете Дейра.
Вся эта история припомнилась Джеку на подходе к кадмусам. Воспоминания прервались возле ближайшего из них -- Кейджам встретился О''Рег -- Слепой Король. Стоя у входа, он посасывал самокрутку через длинный костяной мундштук.
--Мое почтение хозяину поместья! -- откликнулся старый вайир на вежливое приветствие.-- И мои поздравления с бесценной находкой вам обоим!
Медногривый, высокий и худощавый Слепой Король слепцом отнюдь не был, да и короли анархическому устройству вайирского общества были неведомы и чужды. Однако он действительно занимал в нем особое положение, достойное столь высокого титула, подлинное происхождение которого терялось в незапамятной древности.
Кейдж-старший попросил пригласить Р'ли для участия в разговоре.
--А вот как раз и она,-- сказал О''Рег, указав за спину собеседников.
Джек обернулся к ручью, и сердце ухнуло -- так хороша была в радужных брызгах выходящая из воды сирена. Нежно напевая, Р'ли грациозно приблизилась и поцеловала отца. Слепой Король приобнял дочь за осиную талию, она склонила влажную головку ему на плечо и простояла так все время беседы с людьми.
Глаза Р'ли то и дело обращались к Джеку, а губы всякий раз при этом расцветали в улыбке. К тому времени, когда раскрасневшийся Уолт Кейдж оставил всякую надежду уговорить упрямицу принять законную долю находки или хотя бы объяснить причину отказа, Джек решился объясниться с сиреной. Когда отец с Королем переключились на вопросы стрижки шерсти и прочие хозяйственные дела, он отвел ее в сторону. Убедившись, что вокруг нет посторонних ушей, Джек спросил:
--Скажи-ка, Р'ли, тогда в лесу... Ты ведь прекрасно знала, что никакого медведжинна и в помине нет. Зачем же тогда ухватилась за меня как бы в испуге? Зачем почти повисла на мне? Ты ведь знала, что шум издает всего-навсего сблюй-дерево и опасаться нечего, не так ли?
--Так.
--Тогда в чем же дело?
--Все тебе объясняй! Сам, что ли, не понимаешь? -- только и бросила сирена. И сразу же улизнула.
Кейдж-старший еще на день отсрочил вывоз жемчуга в Сбейптаху. Частые посещения кладовой сделали хозяина посмешищем не только для домочадцев, но и для последнего из батраков. Он вел себя так, словно подрагивающий серый студень -- плоть от плоти его. И расстаться с ним равнозначно продаже своей правой руки.
Джек, Тони и Магдалена, из всех детей наименее сдержанные на язык, отпустили за последний день столько шпилек по отцовскому адресу, что тот уразумел, наконец, всю несуразность своего поведения.