Р'ли в ответ тут же завела одну из модных песенок: "Запряги дракона в плуг, навек избавишься от мук...".
--Х-м, вот бы и мне так! -- вздохнул Джек.
Сняв шляпу и оголившись до пояса, он стал ополаскиваться над ручьем. А сирена тем временем, воткнув амфору в ил, с наслаждением растянулась в воде, как в собственной постели, прямо напротив Джека.
--Мог бы сделать так же! -- поддразнила она.-- Стыдливость не позволяет?
--Мне и самому порой это кажется нелепым,-- ответил Джек, украдкой оглядевшись.-- Во всяком случае, пока мы вдвоем...
--Удивительно еще, что признался...
--Ну, понимаешь... Я ведь что имел в виду... Людям одежда все же нужна, а когда вы ходите голышом, никакого срама вроде бы и нет.
--Ну да, ну да -- мы ведь животные... У нас же нет души, как вы это называете. А вспомни-ка, Джек, разве ты в детстве прибегал к нам на пруд и купался в штанах?
--Я был дитя несмышленое!
--Верно, но не столь уж невинное, как возомнил теперь. Как ты думаешь, отчего мы частенько хихикали у тебя за спиной? Не потому ведь, что ты голый! У тебя на рожице читалась такая забавная смесь ужаса и восторга перед собственным грехопадением, что удержаться было трудно. Ты ведь нарушал категорический запрет! Представляешь, какую схлопотал бы трепку, если бы тебя родители застукали?
--Да уж конечно. Но когда мальчишке что-то делать не велят да еще стращают жуткими карами, так и подмывает нарушить запрет. Кроме того, это все же было чертовски забавно...
--Стало быть, тогда ты еще не считал, что своего тела следует стыдиться. Как думаешь сейчас. Ты просто позволил окружающим убедить себя в этом! -- Р'ли помолчала.-- Знаешь,-- сказала она наконец,-- я еще в состоянии понять ваших женщин. Богатыми нарядами они скорее скрывают недостатки фигуры, чем подчеркивают отсутствие оных...
--Да ты просто злючка!
--Вовсе нет. Говорю что думаю.
Джек выпрямился, нахлобучил шляпу и сгреб в охапку одежду с куста:
--Прежде чем отправляться за медом, ответь-ка на один только вопрос. Почему ты отдала мне свою долю жемчуга?
Сирена поднялась из воды и, плавно ступая, двинулась к Джеку. Крохотные хрустальные галактики срывались с ее упругих сосков. Целый их водопад низвергался с гривы. Левой рукой Р'ли взъерошила себе волосы -- вспыхнув, они заиграли на солнце червонным золотом. Ее затуманившийся фиалковый взгляд встретился с карими глазами Джека. Правая рука нерешительно замерла на полпути. Джек потупился, но руки сами собою протянулись навстречу.
Она не отпрянула, не убежала. Подчиняясь нежной, но твердой мужской ласке, сирена упала в объятия Джека.
Нападение на армейский обоз состоялось спустя неделю. К девяти вечера "ужи" вырядились сатирами. Такая маскировка навряд ли провела бы кого-либо среди бела дня, да и ночью на нее не следовало слишком уж полагаться. Но никого особо это не заботило. Тщательно ли они сменят обличие или небрежно -предлог у королевы будет в любом случае и при любом исходе дела.
Когда в потемках они неслышно приблизились к таверне "Стекляшка", их встретил гул развеселых голосов и потоки яркого света. Разгулявшаяся вовсю охрана беззаботно дула пиво и резалась в кости. У фургонов, выстроенных цепочкой на заднем дворе, возился с упряжью одинокий сержант. Он даже не обернулся, когда первые "налетчики" вышли из-за амбара.
Снять часовых оказалось чертовски несложным делом. Выйдя из темноты, лжесатиры запросто окружили и обезоружили онемевших солдат, на удивление практически не встретив сопротивления. "А так ли уж это удивительно?" -- размышлял Джек, затыкая рот одного из караульных кляпом.
На оглушительный в ночи скрип фургонов да на храп выбиравшихся на дорогу обозных единорогов таверна отозвалась лишь новым взрывом веселья. Выехав на тракт, похитители отбросили всяческую осторожность и стали понукать единорогов в полный голос. Только тогда двери таверны распахнулись настежь, и наружу с криком высыпала толпа обозников, все еще с кружками в руках.
Джек решил, что актеры из военных -- ни к черту. Слишком уж неубедительно звучали адресованные похитителям проклятия, а несколько раз -- он готов был присягнуть в этом -- донесся даже откровенный смех.
Весь долгий обратный путь его не покидало безрадостное чувство. Какой уж там боевой задор -- сплошное разочарование! Даже не довелось опробовать в деле обновку -- клинок упругого стекла. Обнажить и то не пришлось! А так хотелось себя испытать -- скрестить шпагу с оружием достойного противника!
На плечи давила тяжесть, от которой вдруг не избавишься...
Даже во время нечастых свиданий с Р'ли он не мог освободиться от этой незримой ноши. Слишком уж многое напоминало о тех -самых первых -- словах, сказанных после первого же поцелуя.
Никогда их не позабыть. Джек явственно помнил, как задыхаясь шептал о своей любви, неустанно повторял: любимая моя! единственная! и плевать, если узнают. Пусть знают все!
Он снова и снова сжимал Р'ли в объятиях и клялся в вечной любви.
--Я верю, Джек, верю, милый! Но ты ведь понимаешь -- это невозможно! Церковь, закон, семья -- все восстанут против тебя.
--Начхать мне на это, любимая!
--Есть лишь один-единственный выход. Уйдем со мной!
--Куда?
--В Тхраракию, в горы.
--Я... я не могу.
--Но почему, милый?
--Как оставить родителей? Это разобьет им сердце... Предать девушку, которой дал слово? Заслужить анафему?..
--Если любишь по-настоящему, то должен пойти со мной.
--Тебе легко говорить, ты ведь не... не человек.
--Если уйдешь вместе со мной, то там, в горной долине, ты обретешь не только меня. Куда больше. Ты станешь тем, кем никогда бы не стал здесь, в Дионисии...
--Кем же?
--
--Не понимаю. --Ты обретешь невиданное у людей душевное равновесие, власть над собственным рассудком. Твое подсознание станет действовать заодно с сознанием. Ты избавишься от сумбура в мыслях, ты изведаешь гармонию чувств, ты перестанешь наконец звучать, как расстроенная арфа... --И все же никак тебя не понять... --Пойдем, Джек, пойдем же со мной! В долину, где я провела три года в ритуалах Посвящения. Только там ты встретишь настоящих, цельных людей! Ты сам... только не обижайся, Джек, но ты ведь шероховатый, как неструганое полено. На нашем языке про тебя сказали бы -- "
--Ну, спасибо! Значит, я просто чучело какое-то... --Можешь сердиться, если так тебе легче. Но, поверь, я не собиралась тебя обидеть. Хочу лишь, чтобы ты понял: ты сам еще не познал себя, подлинных своих возможностей. Они скрыты от тебя -- в основном, воспитанием. Перестань играть в прятки с самим собой, Джек! Не отказывайся от возможности познать себя. --Если уж ты сама такая цельная, такая совершенная -- почему же влюбилась в меня? Я ведь чурбан неотесаный. --Джек, милый, ты в состоянии стать таким же совершенным, как любой вайир! Все зависит от тебя самого! Но только там, в Тхраракии, ты сможешь пробить собственную скорлупу и увидеть подлинный свет. Сегодня любой человек, преодолев барьер собственных страхов и ненависти, легко может получить то, на мучительные поиски чего вайиры затратили долгие века.